«Березина накладывает на Московский поход печать
ужаснейших Канн», Альфред фон Шлиффен.*
(Шлиффен Альфред, фон (1833-1913) – немецкий военный
деятель, выдающийся теоретик, генерал-
фельдмаршал, начальник Генерального штаба
Германии (1891-1905).
После серьезного поражения своих дивизий под Красным Наполеон вёл остатки «Великой Армии» к русской границе с единственной целью - спасти как можно больше солдат для последующих боев.
Русский главнокомандующий фельдмаршал Кутузов, стремясь добить изможденную наполеоновскую армию, полагал, что «главное поражение, которое неприятелю нанести можно, должно быть между Днепром, Березиною и Двиною». ( Отечественная война 1812 года. Материалы ВУА. Т.19. С.166). В это время Наполеон как раз подходил к реке Березине, сравнительно крупной естественной преграде, где можно было попытаться сделать это.
С юга к Березине в это время двигалась свежая 24-тысячная Молдавская армия адмирала Чичагова, которая высвободилась в результате пассивности Австрии, формального союзника Наполеона. По замыслу императора Александра I Молдавская армия должна была отрезать Наполеону пути отступления при переправе через Березину. Одновременно предполагалось ударить по французам с севера 35-тысячной армией Витгенштейна, а с востока главной армией Кутузова. Витгенштейн, ранее прикрывавший направление на Санкт-Петербург, продвигался на юг с боями, отодвигая корпуса французских маршалов Сен-Сира и Виктора. Второго ноября Витгенштейн подошёл к Смоленску, после чего корпус Виктора оторвался от армии Витгенштейна и пошёл на соединение с основными силами Наполеона.
Четвертого ноября адмирал Чичагов занял Минск, захватив здесь большие запасы провизии для Наполеона и более двух тысяч французских раненых в госпиталях. Город являлся одним из крупных тыловых пунктов снабжения французских войск и его потеря резко ограничивала возможные пути отступления наполеоновской армии. Готовясь к встрече с остатками французской армии, Чичагов писал в приказе по своей армии: «Наполеонова армия в бегстве; виновник бедствий Европы с ней. Мы находимся на путях его. Легко быть может, что всевышнему будет угодно прекратить гнев свой, предав его нам. Посему желаю, чтобы приметы сего человека были всем известны. Он росту малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей же надежности ловить и приводить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника. Известные щедроты монарха нашего за сие ответствуют». (Россия и Наполеон. С.307-308).
Девятого ноября авангард Чичагова под командованием генерала Ламберта захватил Борисов, где Наполеон планировал переправиться через Березину, и правый берег Березины от Зембина до Уши, закрыв путь отступления французам на запад и юго-запад. Казачий корпус Платова теснил Наполеона с востока.
Весь о занятии Чичаговым города Борисова поразила Наполеона, как гром среди ясного неба. «Десятого ноября, - писал один из офицеров Молодой гвардии, вспоминая те дни, - мы шли большою дорогою по направлению к Борисову. До города было уже не очень далеко. Наполеон шел, как и все мы, с палкою; он был одет в меховую шубу и шел по средине дороги в нескольких шагах от меня, следом за Бертье. Кругом было как-то тоскливо, тихо и спокойно, когда мы увидели шедшего к нам навстречу офицера. Он остановился перед Бертье и отрапортовал ему что-то. Я расслышал только слова «Березина» и «русские». Все остановились, также и Наполеон. Я продвинулся немного вперед, чтобы разузнать, в чем дело. Слышу, Наполеон спрашивает сердито: «Что он там толкует?» Бертье приказал офицеру повторить донесение:
- Господин маршал поручил мне уведомить о том, что русская Молдавская армия пришла к Березине и завладела всеми переправами.
- Это неправда, это неправда! – побледнев, воскликнул Наполеон.
- Две неприятельские дивизии овладели мостом и занимают левый берег…
- Вы лжете, вы лжете, это неправда!
- Сир, меня не посылали проверить положение неприятеля; господин маршал послал меня с этим донесением к вам…
Видя, что Наполеон стал шевелить своей палкой, я подумал, что он хочет ударить ею рапортовавшего, но в эту минуту он, с широко расставленными ногами, откинулся назад, и, опираясь левою рукою о палку, со скрежетом зубовным кинул взгляд к небу и поднял кулак. Крик бешенства вырвался из его груди, он повторил свой жест угрозы и сказал: «Стало быть там, наверху, написано, что теперь мы будем совершать только ошибки!» Он разразился богохульством. Мы были до такой степени поражены виденным, что опомнились лишь тогда, когда Наполеон приказал продолжать движение». (// «Донские епархиальные ведомости». № 10. 1913. С.8).
К вечеру штаб Наполеона и войска расположились на ночлег. Император не спал, а молча лежал на своей походной кровати, поставленной в простом крестьянском доме. Верные спутники Бонапарта, государственный канцлер Дарю и гофмаршал Дюрок,* (* Дюрок Жерар Кристоф Мишель (1772-1813) – гофмаршал Наполеона, герцог Фриульский, постоянный спутник Наполеона со времен Итальянского похода 1796 г. Убит ядром 22 мая 1813 года, на другой день Бауценского сражения). тихо разговаривали между собой, считая, что он спит. Разговор зашел о том, что Наполеона могут пленить и он окажется на положении «государственного пленника».
- Так вы думаете, Дарю, что они осмелятся? – Изумленный Дарю смолк, а потом проговорил:
- Сир, я думаю, что следует быть готовым ко всему!
- А Франция? – раздумчиво протянул Наполеон. - Что скажет Франция?
- О Франции можно загадывать, что угодно, но трудно сказать, что именно с ней произойдет. Самое лучшее, и для нас и для вашего величества, если бы хоть по воздуху, если нельзя по земле, перенеслись во Францию, откуда спасли бы нас вернее, чем оставаясь здесь, - быстро проговорил Дарю.
- Значит, я вас стесняю? – как-то уныло спросил Наполеон.
- Да, ваше величество! – без тени смущения ответил Дарю.
- А вы, Дарю, не хотите быть государственным пленником? – с юмором висельника спросил Наполеон.
- С меня, сир, довольно быть военнопленным! – в тон ему ответил Дарю.
Наступило гнетущее молчание, которое первым нарушил Наполеон.
- Все ли донесения сожжены? – спросил он.
- Ваше величество не хотели этого делать! – быстро откликнулся Дарю.
- Ну, так подите сейчас, сожгите все – надобно сознаться, что мы в неважных обстоятельствах… (// «Донские епархиальные ведомости». № 10. 1913. С.8-9).
Силы Наполеона, собравшиеся к этому времени у Березины, составляли 30-40 тысяч солдат и офицеров, из них 7-8 тысяч гвардии. (Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года… Т.3. С.48). Наиболее мощными являлись 2-й корпус Удино (7-9 тысяч), стоявший против Витгенштейна около Полоцка и не ходивший на Москву, и 9-й корпус Виктора (10-14 тысяч), только в сентябре прибывший в Россию и брошенный против Витгенштейна. Теперь оба этих корпуса составили основу Великой армии. При армии находились до 40 тысяч безоружных солдат, больных и гражданских лиц обоего пола.
Поскольку армии Кутузова и Витгенштейна еще не подошли сюда, то 24-тысячная армия Чичагова оставалась одна перед превосходящими силами французов. Поэтому, когда подошедший сюда корпус маршала Удино выбил русских из Борисова, Чичагов отступил обратно за Березину, взорвав за собой постоянный мост в Борисове. В ходе боёв за Борисов русские и французы потеряли по две тысячи человек.
Тринадцатого ноября рядом искусных манёвров Наполеону удалось отвлечь внимание Чичагова к Борисову и к югу от Борисова. Император разместил артиллерийские батареи на месте предполагаемой переправы, провёл ряд демонстрационных манёвров силами нескольких тысяч солдат.
Пока Чичагов стягивал свои силы на правом берегу напротив предполагаемой переправы, король неаполитанский Мюрат, маршал Удино и два опытных инженерных генерала Эбле и Шасслу спешно строили два моста у Студёнки, севернее Борисова: один для прохода людей, другой для артиллерии и повозок. Идея строителей мостов была проста: ввиду небольшой глубины реки (лошади переходили Березину по дну) соорудить из бревен козлы, поставить их на дно, а сверху положить настил из досок. ( Армеев Р. Березина. // «Известия». 7 декабря 1987 г). Строительство мостов шло беспрерывно, выбывших из строя тут же меняли другие. По реке, ширина которой составляла около ста метров, плыли льдины, мешавшие стоящим по плечи в воде французским понтонёрам, которые в результате переохлаждения почти все потом погибли.
«Река эта, которую некоторые воображают гигантских размеров, на самом деле не шире улицы Рояль в Париже перед морским министерством., - писал французский офицер - участник переправы. - Что касается её глубины, то достаточно сказать, что за 72 часа перед тем три кавалерийских полка бригады Корбино перешли её вброд без всяких приключений и переправились через неё вновь в тот день, о котором идёт речь. Их лошади шли всё время по дну (интендант Великой армии Анри Бейль - знаменитый Стендаль - переправился через Березину, стоя на крупе лошади (Армеев Р. Березина. // «Известия». 7 декабря 1987 г.)- М.А.). Переход в этот момент представлял только лёгкие неудобства для кавалерии, повозок и артиллерии. Первое состояло в том, что кавалеристам и ездовым вода доходила до колен, что, тем не менее, было переносимо, потому что, к несчастью, не было холодно даже настолько, чтобы река замёрзла; по ней плавали только редкие льдины…. Второе неудобство происходило опять от недостатка холода и состояло в том, что болотистый луг, окаймлявший противоположный берег, был до того вязок, что верховые лошади с трудом шли по нему, а повозки погружались до половины колёс». (Французы в России. 1812 год. М.,1912. Статья «Переправа через Березину (из воспоминаний французского офицера)»).
…Был час пополудни пятнадцатого ноября, когда французские саперы завершили постройку первого моста. Несколько батальонов пехоты стояли у деревни Студёнки, готовые к переправе. Из крайней избы вышел Наполеон, окруженный маршалами и генералами. Император был в серой шубе, левой рукой он держал полу шубы так, что можно было рассмотреть его блестящие сапоги и белые панталоны. На голове плотно сидела его обычная шляпа, лицо Наполеона, как всегда, было холодным и бесстрастным. Множество адъютантов, все в легких шинелях, стояли и сновали кругом, ожидая и разнося приказания. Жандармы в полной готовности застыли у моста, не допуская к нему никого. Погода благоприятствовала переправе, небо разъяснялось понемногу, легкие снежинки носились в воздухе, температура поднялась значительно, и около полудня ощущалось солнечное тепло.
Наполеон дал команду начать переправу, и 2-й корпус Удино первым ступил на мост. Сооруженный наспех, он скрипел, бревна в некоторых местах рассыпались под тяжестью переходящих людей, лошадей, пушек. Но Удино переправился благополучно. Наполеон, насупившись, молча наблюдал за переправой. Мимо него шли генералы, полковники, младшие офицеры, пехотинцы, кавалеристы. Шли вперемешку, закутанные в плащи, подпаленные, дырявые шубы, в куски сукна, в овчины; шли, мало соблюдая субординации, и горевшие одним желанием: любой ценой переправиться на тот берег. Иногда из строя выпадали изможденные вконец люди и без чувств валились на снег, но войска шли и шли, не обращая внимания на упавших товарищей, и даже не делая ни малейшей попытки помочь им.
За корпусом Удино последовал корпус маршала Нея, который накануне в узком кругу офицеров сказал: «Наше положение неслыханное. Если император выпутается сегодня, в нем сидит сам черт!» (Армеев Р. Березина. // «Известия». 7 декабря 1987 г.)
К ночи стали прибывать отставшие отряды, толпы небоеспособных солдат, обозы с гражданскими: мужчинами, женщинами, детьми. В страхе перед вот-вот могущими появиться казаками у переправы скопились тысячи женщин, детей, раненых и обмороженных, ожидавших разрешения проехать со своими повозками. В течение дня в целом переправа шла спокойно.
Пятнадцатого ноября все изменилось, и начались первые бои. На правом, западном, берегу маршалы Удино и Ней оттеснили отряд генерала Чаплица по направлению к Борисову. На левом берегу под Борисовым Витгенштейн удачно атаковал и принудил сдаться 12-ю французскую дивизию Луи Партуно, оставленную маршалом Виктором в качестве арьергарда. В плен к русским, кроме самого Партуно, попало около 1900 солдат, много французов было убито и ранено. (Из донесения П.Х.Витгенштейна от 16 ноября 1812 года).
После этого дивизия генерала Дендельса из корпуса маршала Виктора была возвращена на восточный берег, составив совместно с польской дивизией Жерара шеститысячный корпус для прикрытия переправы. В девять часов утра они вступили в бой с войсками Витгенштейна. (Французы в России.1812 год. М.,1912 (Из воспоминаний французского офицера Штейнмюллера).
Шестнадцатого ноября войска Чичагова, который осознал, что Наполеон переправился у Студёнки, попытались атаковать переправившиеся силы французов. Адмирал располагал пятнадцатью тысячами пехоты и девятью тысячами конницы, у противостоявшего ему корпуса Удино было до восьми тысяч солдат, потом Наполеон добавил ему из резерва четыре тысячи. Когда Удино был ранен, его заменил маршал Ней. Бои шли на обоих берегах Березины в районе болотисто-лесистой местности, затруднявшей манёвры кавалерии. Русские оттеснили французов, но не сумели захватить переправу. Во время боёв в трёх французских корпусах убито и ранено тринадцать генералов. (Французы в России. Воспоминания французского офицера Кастеллана).
Как утверждал Филипп Сегюр, всего через Березину успело переправиться до шестидесяти тысяч человек.* (* Интересно, что в этом же районе переправлялся через Березину шведский король Карл ХП (см. С.М.Любецкий. Русь и русские в 1812 году. М.,1869. Репринт 1994 года. С.156.) Наполеон приказал генералу Эбле поджечь мосты, чтобы оторваться от преследовавших его русских корпусов. Семнадцатого ноября в девять часов утра французский офицер Серюрье, выполняя приказ уже самого Эбле, сжёг мосты. Военные обозы французов остались на восточном берегу.
На оставшуюся на восточном, русском, берегу многотысячную толпу практически безоружных людей налетели казаки Платова. К месту переправы запоздало подошли части Витгенштейна, уничтожая отставшие части французов.
Многие из не успевших переправиться французов бросились на лед, но проваливались в воду и гибли там. Иные, обезумев от мысли попасть в руки к русским, бросались в огонь, пожиравший мост, и гибли мучительной смертью. Женщины, дети, грудные младенцы лежали на льду мертвыми. Отчаянные крики носились над Березиной, завывание ветра с метелью вторило душераздирающим крикам погибающих французов. Березина до такой степени наполнилась трупами людей и лошадей, что по ней в некоторых местах можно было перебраться на противоположный берег, но некому уже было это сделать...
Все было кончено. Остатки французской армии: солдаты, офицеры, мужчины и женщины, в рубищах, с отмороженными ушами, носами, руками, дрожа от невыносимой стужи, умоляли солдат и казаков дать им какую-нибудь одежду и кусок хлеба или сухарей. Сердобольные россияне, кто сколько мог, делились с недавними врагами сухарями, давая окоченевшим французам по глотку вина. Сраженные великодушием казаков и русских солдат, французы бросались на колени, целовали благородным победителям руки, совали дрожащими от холода и волнения руками деньги, дорогие перстни вконец смущенным казакам.
По иронии судьбы, три дня спустя после катастрофической переправы французов через Березину, она прочно оделась в ледяной панцирь, по которому можно было легко и свободно перейти и даже переехать на противоположный берег…
Главным итогом переправы явилось то, что Наполеон, в казалось бы безвыходных обстоятельствах, сумел переправить и сохранить боеспособные силы. «На Березине гений Наполеона вспыхнул ярким блеском после целого ряда постигших его неудач», - писал маркиз Клод де Пасторе. (Армеев Р. Березина. // «Известия». 7 декабря 1987 года.) Однако потери его армии и сопровождающих ее гражданских лиц были огромными.
Военный теоретик и участник Отечественной войны 1812 года Карл Клаузевиц исчисляет потери Наполеона за несколько дней боев у Березины в двадцать одну тысячу человек из числа имевшихся у него боеспособных солдат. (Клаузевиц К. 1812 год. Ч.2). Потери небоеспособных остатков «Великой Армии» исчислить труднее, Клаузевиц упоминает, что до десяти тысяч отставших французов было взято в плен Витгенштейном. На самой переправе нашли смерть также тысячи раненых и обмороженных французов. Кутузов в своём рапорте императору Александру 1 от 19 ноября 1812 года оценивает потери французов в двадцать девять тысяч человек.(Сборник исторических материалов. Под ред. Н.Ф.Дубровина. Т.Х. СПб.,1898. С.120-124).
По данным французского бригадного генерала Шамбре армия Наполеона через три дня после переправы сократилась до девяти тысяч солдат под ружьём, из них четыре тысячи в гвардии. (Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года. Т.3. С.484.
Тот же Шамбре насчитывал тридцать тысяч боеспособных солдат до Березины, из чего следует, что у Наполеона выбыло из строя двадцать одна тысяча солдат, не считая потерь среди небоеспособных лиц, находившихся при армии. Большую часть этих потерь следует отнести не на боевые потери, а на деморализованных солдат, бросивших или потерявших оружие. Как пишут очевидцы, потерявшего оружие не заставляли сражаться и наказать тоже не могли, чем многие пользовались. Ударившие морозы ускорили разложение Великой Армии.
Всего Наполеон потерял на Березине около тридцати пяти тысяч человек пленёнными, ранеными, убитыми, утонувшими и замёрзшими.
Потери русских войск, согласно надписи на 25-й стене Галереи воинской славы храма Христа Спасителя, составили около четырех тысяч солдат за дни боёв во время переправы Наполеона. Если для объективного сравнения с французскими потерями добавить потери русского авангарда Ламберта при захвате Борисова, то русские потери можно оценить в шесть тысяч человек.
Крупный германский военный деятель и теоретик, начальник германского Генерального штаба периода 1891-1905 годов генерал-фельдмаршал Альфред фон Шлиффен писал: «Березина накладывает на Московский поход печать ужаснейших Канн», (Дюпюи Р.Э., Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн. Кн.3. С.59). имея ввиду знаменитое сражение при Каннах, в ходе которого войсками карфагенского полководца Ганнибала были окружены и наголову разгромлены превосходящие силы римской армии.
Основную вину за упущенный шанс уничтожить армию Наполеона и захватить его самого в плен на Березине современники дружно возложили на адмирала Чичагова. Фельдмаршал Кутузов в рапорте Александру I от 19 ноября 1812 года изложил главные упущения «сухопутного адмирала». Главнокомандующий писал «…Граф Чичагов… сделал следующие ошибки: 1) Вместо того чтобы занять превыгодный правый берег Березины, переправил он часть своих войск на левый и расположил главную свою квартиру в гор. Борисове, лежащем в котле, со всех сторон горами окружённом. Неизбежное последствие сего должно быть и действительно было пожертвование многих храбрых воинов в. и. в. и потеря всего при главной квартире обоза, ибо авангард, под командою графа Палена, будучи встречен в 10 верстах от Борисова всею ретирующейся неприятельскою армиею, привёл оную на плечах своих в Борисов в то время, когда в оном главнокомандующий спокойно обедал.
2) Высокий и узкий на сваях мост и плотина над речкой Зайкою, длиною до 300 сажен, не был истреблён, и неприятель им воспользовался, хотя войска адмирала Чичагова были на Березине 4 дня прежде неприятеля.
3) Неприятель строил мост, начал и продолжал свою переправу более суток, прежде нежели адмирал Чичагов о том узнал, хотя всё ему наблюдаемое расстояние было не более 20 вёрст, а узнав о сей переправе, хотя подвинулся к месту оного, но, будучи встречен неприятельскими стрелками, не атаковал их большими массами, а довольствовался действием во весь день 16 ноября двумя пушками и стрелками, через что не только не удержал ретираду неприятеля, но ещё и сам имел весьма чувствительный урон». (Сборник исторических материалов. Под ред. Н.Ф.Дубровина. Т.Х. СПб.,1898. С.123-124. Рапорт М.И.Кутузова Александру 1 от 19 ноября 1812 года).
Однако известный герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов не согласен с такой оценкой действий адмирала Чичагова, выражая распространённый в тогдашней русской армии взгляд о силе Наполеона, которую участники боевых действий в отличие от более поздних авторов не могли реально оценить: «Все в армии и в России порицали и порицают Чичагова, обвиняя его одного в чудесном спасении Наполеона, - писал Денис Давыдов. - Он, бесспорно, сделал непростительную ошибку, двинувшись на Игумен; но здесь его оправдывает: во-первых, отчасти предписание Кутузова, указавшего на Игумен, как на пункт, чрез который Наполеон будто бы намеревался непременно следовать; во-вторых, если бы даже его армия не покидала позиции, на которой оставался Чаплиц, несоразмерность его сил относительно французов не позволяла ему решительно хотя несколько задержать превосходного во всех отношениях неприятеля, покровительствуемого огнем сильных батарей, устроенных на левом берегу реки; к тому же в состав армии Чичагова, ослабленной отделением наблюдательных отрядов по течению Березины, входили семь тысяч человек кавалерии, по свойству местности ему совершенно здесь бесполезной; в-третьих, если Чаплиц, не будучи в состоянии развернуть всех своих сил, не мог извлечь пользы из своей артиллерии, то тем более армия Чичагова не могла, при этих местных условиях, помышлять о серьёзном сопротивлении Наполеону, одно имя которого, производившее обаятельное на всех его современников действие, стоило целой армии». (Давыдов Д.В. Военные записки. М., Воениздат, 1982. С.267).
В тогдашнем русском общественном мнении вину за неиспользованную возможность пленить Наполеона на Березине возлагали не только на адмирала Чичагова, но и на других русских военачальников. Недаром в популярных сатирических стихах, анонимно распространяемых тогда в обществе, говорилось:
Кутузов проспал,
Чичагов прозевал,
Платов прибежал,
Витгенштейн наблюдал. (Безотосный В.М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году. С. 130; РГИА. Ф.660. Оп.1.Д.145. Л.25).
После переправы остатков Великой армии через Березину, уже летом 1813 года, местные власти начали очищать поле, где происходило сражение, а также саму реку, загроможденную экипажами, фургонами, трупами людей, раздувшимися тушами лошадей. Согнали крестьян почти со всего уезда. Вытаскивали из воды опрокинутые кареты, находя в них груды добра, награбленного французами в Москве и других русских городах: мраморные статуи, картины, сервизы из лучших сортов фарфора и хрусталя, столовое серебро. Находили немало и золотых предметов. Пользуясь неосведомленностью крестьян, местные помещики скупали драгоценности за бесценок: золотые часы, цепочки, кольца, серебряную посуду, несессеры крестьяне уступали за гроши.
Было извлечено немало оружия и боеприпасов: пушечных ядер, палашей, ружей, сабель. Железа, ценившегося тогда весьма дорого, было собрано столько, что в господских домах и у крестьян хватило для домашнего употребления на два десятилетия. Между Борисовым и Студянкой и в окрестностях было собрано и сожжено двадцать четыре тысячи трупов французских солдат, офицеров, а также женщин и детей, шедших с Великой армией. (// «Донские епархиальные ведомости» № 10. 1913. С.13).
Находки в Березине не прекращались и в последующие годы. Примерно лет через тридцать после катастрофы один местный крестьянин, купаясь в реке, нашел массивный золотой крест с цепью. В 1896 году, по распоряжению министерства путей сообщений углублялось русло Березины для установления паромного движения, возле Студянки работала землечерпалка, которая доставила жителям окрестных сел немало новых интересных находок.
Но это было потом. Казаки же Платова в ноябре 1812 года захватили огромное количество оружия, трофеев, пленных. В их числе находились и походные кровати французского императора. Одна - большая - расставлялась в городах и местах длительных стоянок армии, другая - поменьше - употреблялась для повседневного пользования. На обеих кроватях имелись чехлы, снабженные карманами для бумаг и ночных донесений.
Среди пленных, захваченных казаками атамана Платова при переправе через Березину, был лейтенант 2-го гусарского полка 3-го корпуса маршала Нея Жан Батист Николя Савен. Судьба этого человека, прожившего 126 лет и 7 месяцев, исключительно любопытна, ибо он оставил след не только во французской, но и в русской истории.
Он родился 17 апреля 1768 года в Руане в семье полковника королевской гвардии Андре Савена.1 (1 Гуро Жан-Луи. Последний гусар Наполеона. // «Независимая газета». 30 ноября 1994 года. Перевод с французского В.П.Гайдамак). Окончил иезуитский колледж в городе Тур, а возвратившись в 1789 году в Париж, записался в Академию живописи, где обучался живописи в мастерской знаменитого художника Жака Луи Давида, сам став профессиональным художником.2 (1 Гуро Жан-Луи. Последний гусар Наполеона. // «Независимая газета». 30 ноября 1994 года. Перевод с французского В.П.Гайдамак). Потеряв в результате революционного террора своих родителей, живших при Версальском королевском дворе, Жан-Батист Савен в 1798 году поступил на военную службу во 2-й гусарский полк. С ним он прошел практически все главные военные кампании под руководством обожаемого им Наполеона. Савен сражался во время Египетского похода 1798 года у пирамид, бился в победоносных сражениях под Аустерлицем в 1805 году, при Иене в 1806-м, штурмовал Сарагосу в 1809 году.
А потом был поход в Россию в составе 3-го корпуса Великой армии Наполеона. Савен участвовал во всех крупных сражениях войны 1812 года, в том числе и в Бородинской битве, за храбрость был награжден орденом Почетного Легиона. Затем в ноябре 1812 года он вместе с остатками армии отступил к рубежу реки Березины. То, что произошло дальше, Жан-Батист Савен помнил всю свою долгую жизнь. Спустя 80 лет после трагических для него событий у Березины уже не Жан-Батист Николя Савен, лейтенант 3-го корпуса Великой армии Наполеона, а уважаемый гражданин города Саратова Михаил Андреевич Савин, доверительно рассказывал историку и дипломату Константину Военскому: «Когда мы подошли к Березине, все части нашей армии собрались близ села Студянка. Мы искали возможности переправиться на другой берег вместе с остатками наполеоновской гвардии. С лихорадочной поспешностью стали строить два моста: один - для войск, другой - для артиллерии и обоза. Верные долгу понтонеры возводили опоры, стоя по пояс в воде, где плавали куски льда. Нужно было спешить – неприятель гнался за нами по пятам. Но перебраться на другой берег, куда уже переправилась часть наших солдат, я не успел. Маршал Ней поручил мне охранять повозки с ценным грузом, принадлежащих штабу армии (четыре миллиона в золотых слитках) – их следовало препроводить по мосту, предназначенному для артиллерии. Я возразил, что это опасно, но маршал повторил свое распоряжение, и мне пришлось исполнять приказ. На мост я взошел одним из последних, с арьергардом корпуса маршала Виктора. Все наши маршалы уже собрались на том берегу. В панике никто не слушал приказа командиров, и тяжелая артиллерия двинулась на мост вместе с нами. В этот момент вдалеке показался казачий разъезд. На мосту сделалось невообразимое столпотворение; наш обоз не успел преодолеть и половину пути, как мост рухнул под тяжестью пушек и ящиков с зарядами; лошади и люди оказались в воде». (Военский К.А. Последний из ветеранов «Великой армии». Приложение к газете «Новое время» (Спб). 28 мая (9 июня) 1894 года. Он же. Из воспоминаний о последнем офицере армии Наполеона 1. // «Русская старина». 1896. № 4).
Оказавшись в ледяной воде, окоченевший от холода Савен сумел выбраться на берег, где его окружили донские казаки на взмыленных конях. Может быть и прикончили бы они никому неизвестного лейтенанта Савена, если бы на его счастье не появился атаман Платов, велевший донцам оставить пленника. Чарка водки, преподнесенная Савену от имени донского атамана, окончательно вернула его к жизни. (Медельцов Александр. Последний солдат армии Наполеона. Сайт «Борисовское благочиние Минской епархии». 2011 год. С.2).
В числе других пленников Савена отправили в город Ярославль, откуда в феврале 1813 года распоряжением высшего начальства его перевели в Саратов. На городской окраине Саратова, за Немецкой слободой, с сентября 1812 года находился огороженный лагерь, где в деревянных бараках проживали пленные офицеры и генералы Великой армии Наполеона. Столовую, баню, медицинский пункт, склады, конюшню и отхожие места пленники соорудили себе сами. К своему удивлению Савен встретил здесь и высокопоставленных персон – генерала Сен-Жени и принца Гогенлоэ.3 (3 Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»). Помещенный с обмороженными ногами в военный лазарет Александровской городской больницы, Савен провел здесь долгих девять месяцев и где русские врачи спасли ему от ампутации ступни ног.
Осенью 1813 года, когда в Западной Европе войска под командованием его обожаемого полководца Наполеона одну за другой одерживали победы над союзными войсками русских, австрийцев и пруссаков, Савен вышел из больницы вполне здоровым. Его взору, привыкшему к роскошным городским пейзажам Парижа, Вены, Берлина, Варшавы, предстал «незнакомый город с редкими деревянными домиками на сером покатом косогоре, пожухлой листвой полуосыпавшихся тополей и разбитой пыльной дорогой, по которой тащилась одинокая крестьянская телега. Высохший бурьян на канаве, сорока на расшатанной изгороди, пасущаяся неподалеку черная коза. Глушь, запустение, тоскливая тишина». (Цит. по сайту ««Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»). Савен, с тоской душевной глядя на все это, понял, что в этой глуши ему придется отныне жить, а может быть, и умереть…
Устроиться в новой жизни ему помог случай… Находясь в военном лазарете, он познакомился с саратовским генерал-губернатором Алексеем Давыдовичем Панцулидзевым, который инспектировал это лечебное учреждение и которому запомнился французский лейтенант Савен, отличный фехтовальщик, с мужественным обликом, безукоризненными манерами, прекрасным французским выговором, тонким длинным носом. Именно Панчулидзев помог Савену, после успешно выдержанного им экзамена, получить место преподавателя французского языка в Благородном пансионе при Саратовской гимназии. Да и сам губернатор доверил новоиспеченному преподавателю обучение французскому языку своих детей. Савен стал получать приличное жалование, устроившись на жительство в недавно отстроенной загородной резиденции генерал-губернатора. Следуя примеру своего начальника, саратовские дворяне также стали приглашать к своим детям в качестве учителя безотказного Савена.
После победы над Наполеоном и возвращении на французский престол Бурбонов русское правительство летом 1814 года приняло решение о возвращении французских пленников на родину. Однако Савен, успевший стать состоятельным и уважаемым саратовцем, решил не возвращаться в далекий Руан, где его никто не ждал и где в свои 45 лет ему все надо было начинать сначала.
Вот тогда-то он переменил свое пространное французское имя Жан-Батист Николя Савен на короткое русское – Николай Андреевич Савин. Впрочем, католической религии предков он остался верен до конца своих дней, став прилежным прихожанином собора Святого Климентия в Немецкой слободе Саратова. Он прекрасно освоил русский язык и женился на купеческой дочери Прасковье Сергеевой, с которой имел четверых детей. (Горшкова Елена. Последний «шаромыжник». Сайт «АиФ Саратов». 52 (630)). На заработанные от преподавательства деньги Савен приобрел домик с садом на улице Грошовой (по другим данным – Гороховой, а ныне улица Дзержинского), где занимался живописью, принимал почитателей и любопытствующих, ухаживал за цветами.(Гуро Жан-Луи. Указ. соч. и Горшкова Е. Указ. соч). Кстати, в 1999 году на этом доме была установлена мемориальная плита в честь Савена, в открытии которой участвовал посол Франции в России Юбер Колен де Вердьер.3 (3 Горшкова Елена. Указ. соч.).
В течение 60 лет Михаил Андреевич Савин преподавал в гимназии французский язык, привив знания этого, в то время международного дипломатического, языка трем поколениям саратовцев. В числе его учеников был знаменитый в будущем публицист-революционер Николай Гаврилович Чернышевский. (Горшкова Елена. Указ. соч.).
Как художник-профессионал, Савин преподает батальную, портретную и пейзажную живопись для талантливых гимназистов, часть которых – А.С.Годин, А.М.Фролов и другие – стали первыми известными профессиональными художниками Саратова. Николай Андреевич был частым гостем популярного саратовского салона известного художника Г.Баракки. В эти годы Савин написал несколько живописных работ, которые поместил в своей комнате: портрет своего кумира императора Наполеона, себя в форме лейтенанта 2-го гусарского полка и эпизод из Египетского похода 1798 года. (Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»).
Значительную часть своего времени Савин посвящает изучению истории Саратова. В поисках документов он многие часы проводит в архивах, участвует в археологических раскопках. Дабы читать документы на арабском и татарском языках, он изучает эти языки, проявив незаурядные лингвистические способности.2 (2 Гуро Жан-Луи. Указ. соч. С.8). Результатом его работы была первая истории Саратова, написанная Савиным в период с 1823 по 1830 годы. Одновременно он работал над мемуарами о походах своего кумира императора Наполеона, в которых сам принимал непосредственное участие.
Как гражданин Саратова, Савин жил радостями и горестями своего, теперь уже родного, города. Он участвовал в освящении Нового собора, построенного «память жертв народной войны 1812 года», с любопытством наблюдал швартовку к саратовской пристани первого парохода. Радовался Николай Андреевич и выходу в свет первого номера газеты «Саратовские губернские ведомости», открытию каменного городского театра, появлению городского водопровода, начале работы Радищевского музея. (Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»).
Шли годы. Все дальше в историю отходили события войны 1812 года, все меньше оставалось французских участников и современников тех судьбоносных баталий, наконец, остался последний и им был Михаил Андреевич Савин. В 1893 году Савина посетил внук его первого саратовского покровителя генерал-губернатора А.Д.Панчулидзева Константин Адамович Военский, дипломат в отставке, известный историк Отечественной войны 1812 года, оставивший интересные «Передо мной был ветеран «Великой армии», - писал Военский. - …Вглядываясь в морщинистое лицо старца, в эти как бы застывшие под влиянием времени черты, я невольно провел параллель между прошедшим и настоящим: я перенесся мыслями в ту достопамятную эпоху «войны и мира», когда 82 года тому назад этот удрученный годами ветеран – в то время бравый офицер – вступал в числе «двунадесяти язык», как враг, в пределы той самой России, которая теперь стала ему вторым отечеством и которую он любит не менее Франции.
Я подошел к старику и назвал его по имени, извиняясь за непрошенное посещение, вызванное глубоким удивлением и желанием увидеть и побеседовать с представителем знаменитой эпохи, служившим под начальством величайшего из полководцев. Старик ласково протянул мне руку и сказал: «Вы заговорили о человеке, которому я посвятил лучшие годы своей жизни и память о котором для меня священна, - будьте же дорогим гостем и войдите в мой дом.
…Комната Николая Андреевича (старик особенно любил, чтобы его называли по-русски) представляла миниатюрный, но в высшей степени своеобразный уголок, где все говорило о временах давно минувших. Здесь он жил воспоминаниями о славном и величественном прошлом, о своем императоре, глядевшем на него из рамки большого акварельного портрета и небольшой бронзовой статуэтки, стоявшей на столике у окна. Это был культ Наполеона, восторженный и трогательный, преданность глубокая, в буквальном смысле «до гроба». Портрет Наполеона написан самим Савеном через 25 лет по прибытии в Россию. Тут же неподалеку портрет, изображающий бравого кавалерийского офицера в мундире наполеоновских войск – это сам Николай Андреевич.
С удивлением внимал я словам старца, пораженный невероятною в столь преклонные годы памятью. Оказалось, что теперь ему шел 126 год». (Военский К.А. Последний из ветеранов «Великой армии». Приложение к газете «Новое время» (Спб). 28 мая (9 июня) 1894 года. Он же. Из воспоминаний о последнем офицере армии Наполеона 1. // «Русская старина». 1896. № 4).
После опубликования в санкт - петербургской газете «Новое время» пространной статьи Константина Военского «Последний из ветеранов «Великой армии»(Военский К.А. Последний из ветеранов «Великой армии». Приложение к газете «Новое время» (Спб). 28 мая (9 июня) 1894 года. Он же. Из воспоминаний о последнем офицере армии Наполеона 1. // «Русская старина». 1896. № 4) имя Савена-Савина приобретает всероссийскую известность. К уникальному свидетелю великих событий французской революции, эпохи наполеоновских войн зачастили любознательные гости. Знаменитый петербургский художник-гравер К.Адт, посетивший Николая Андреевича Савина, написал его портрет.
Вспоминают о нем и на родине – во Франции. Последнему ветерану «Великой армии» Наполеона стали поступать письма от главы Петербургской французской общины Леона Кастийона, послания из далекой Франции. А молодой французский бакалавр литературы Эдуард Пикар, приехавший в Саратов изучать русский язык, многократно наносил визиты «нашему дорогому старику, почтившему меня самой теплой дружбой». (Гуро Жан-Луи. Указ. соч. С.8).
О последнем солдате Наполеона становится известно послу Франции в России графу де Монтебелло, который обратился к своему правительству почтить Савена, наградив его медалью Святой Елены. Ее вместе с диплом Николаю Андреевичу Савину вручил саратовский губернатор князь Мещерский – девятнадцатый глава губернии на памяти Савина. В дипломе было написано: «ДОКУМЕНТ. Канцлер Национального ордена Почетного Легиона сим удостоверяет, что помянутая медаль Святой Елены выдана ЖАНУ-БАТИСТУ НИКОЛЯ САВЭНУ, бывшему лейтенанту 2-го гусарского полка, прослужившему во Французской армии с 1797 по 1812 годы». (Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»). Уже ослепшему от старости Савину слова, выгравированные на тяжелой бронзовой медали, зачитал князь Мещерский:«Napoleon, ases compagnons de gioire sa derniere pensee! 21.05.1821». («Последняя дума Наполеона - о его сподвижниках славы!» И дата смерти Бонапарта.). Эта медаль давала Савену право именоваться «сподвижником славы Наполеона», подчеркивая его военные заслуги перед Францией. Вместе с медалью пришло уведомление от французского военного министерства, за подписью военного министра Франции генерала Мерсье, о назначении Савену ежегодной пенсии... (Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»).
За два месяца до смерти ослепший Николай Андреевич Савен – Жан-Батист Николя Савен ощутил состояние высшего счастье – его помнили и в России, и во Франции.
Скончался последний солдат Наполеона 29 ноября 1894 года в своем саратовском доме. Постоянно навещавший его Эдуард Пикар писал, что «он умер или, лучше сказать, уснул вечным сном без малейших страданий…в седьмом часу вечера в возрасте 126 лет, 7 месяцев и 12 дней. Последний взор его был обращен на того, кто стал кумиром всей его жизни, - он глядел на портрет великого императора, написанный его собственной рукой и висящий у него над кроватью». (Гуро Жан-Луи. Последний гусар Наполеона. С.8). В скорбные минуты ухода Савина из жизни рядом с ним находились его младшая дочь Евдокия и настоятель римско-католической церкви, саратовский декан граф Шембек. (Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»).
Хоронили Михаила Андревича Савина – Жана-Батиста Николя Савена торжественно. Как вспоминал тот же Эдуард Пикар, церковь, где отпевали последнего ветерана Наполеона «была богато убрана, панихиду служил архиерей в присутствии всего духовного училища. Роскошный катафалк возвышался посреди храма. Похороны прошли с большой пышностью: губернатор князь Мещерский, дивизионный генерал Меткевич, городской голова г-н Епифанов, представители военного и гражданского ведомств, все в парадных мундирах, своим присутствием придавали церемонии небывалую торжественность. В церкви собралось множество народу. От дома усопшего до церкви и от церкви до кладбища офицеры городского гарнизона, как то принято у военных, несли на плечах гроб почтеннейшего старца. Идущий впереди офицер держал в руках бархатную подушечку с наградами покойного. Это было величественное зрелище, наводящее на размышления: старого француза, в прошлом врага России, сегодня с почестями провожают офицеры русской армии, той самой армии, против которой ему некогда пришлось сражаться». ( Гуро Жан-Луи. Последний гусар Наполеона. С.8).
Некоторое время спустя, совместными усилиями Санкт-Петербургской французской общины во главе с Леоном Кастийоном и саратовского общества на могиле Савена-Савина было уставлено приличное надгробие.
В настоящее время на месте старого кладбища, где упокоился последний солдат Наполеона, шумит многоголосием современной жизни жилой квартал города Саратова. (Сайт «Молодежный информационный центр. Центральная городская библиотека г.Саратова»).
…До самой смерти с благодарностью помнил Савен донских казаков и их знаменитого атамана Платова, которые взяли его в плен, обогрели, накормили, не дав погибнуть в глубоких снегах необозримой России…
Как важное военное событие, Березинская переправа и действия в ней донского казачества были воспеты в народных песнях, в одной из которых говорилось:
Восхвалялись злы французы
Всю Россиюшку пройти и Москву разорить,
Расплакались, растужились наши сенаторы,
Вы не плачьте, не тужите, наш Платов пособит.
Идет силушка россейска со четыре стороны.
А генерал казачей Платов со правого фланку.
Во левой он ручке держит шелков поводочек,
А во правой он ручке держит подзорную трубу
Выглядывал Платов, высматривал французскую силу,
Нашей силушки, братцы, довольно, - французской-то больше
Наказывал Платов, приказывал своим канонирам:
«Канониры и славны бомбардеры, слушайте приказу:
Пушки, ружья заряжайте, а огня не вскрывайте».
Запалил же злой французик из пушек картечью,
А генерал казачей Платов – из казачьих ружьев.
И увидал же злой французик огонек россейский.
Увидавши франц огонечек, начал утекати,
А генерал казачей Платов начал догоняти.
Бежит речушка наша Береза – перевозу нету,
Солдаты бравы молодые на конечке водою.
Мы на конечке прямо переедем, француза догоним.
Мы француза догнали и знамя отобрали.1
В 1901 году на месте Березинской переправы, стараниями и на средства помещика города Борисова И.Х. Колодеева, были поставлены два памятника-обелиска: русским и французам. На ступенчатом каменном основании каждого памятника стояла остроконечная тумба, с двух сторон которой шла надпись на русском и французском языках: «Здесь переправлялся через Березину император Наполеон со своей армией 14, 15 и 16 ноября 1812 года». На двух других сторонах были выбиты барельефы императоров Наполеона I и Александра I. (Армеев Р. Березина. // «Известия». 7.12.1987 г.).
Михаил Астапенко, член Союза писателей России, академик Петровской академии наук (СПб).