СССР – это не Россия. России не существовало с того момента, как власть захватили большевики. И дело было, разумеется, не в их экономической политике, а в идеологии, при которой русские люди должны были стать советскими, а наша Родина – топливным материалом для разжигания «мирового пожара революции».
«Не будем святотатствовать и лицемерить.
Когда пришло на Россию такое время, что «Бог не у места» не стало и России.
Там, где была она – там уничтожение всего русского, истребление интеллигенции, духовенства, учителей, уничтожение сильных и крепких людей, уничтожение казаков, домовитых и трудолюбивых крестьян и создание серенького, безличного, затравленного стада натасканных «на технику», «орабоченных» людей, штукарей стахановцев… И под ними чуть теплится, ожидая избавления, несчастный русский народ, не смеющий и слова сказать…»
П..Краснов. «Где Россия?». «На казачьем посту», №40, 15 декабря 1944 года.
Я уже останавливался на обвинениях в предательстве, которые сторонники коммунистов предъявляют Донскому Атаману. Но думаю, что не закрыл однозначно этот вопрос, не поставил точку.
И я предлагаю посмотреть на факты – не на пропаганду, не на домыслы – чтобы убедиться, как Пётр Николаевич относился к России.
В 1904 году он оказывается на Русско-Японской войне, именно там получает орден св. Анны 4 степени с надписью «За храбрость», орден св. Равноапостольного кн. Владимира с мечами и бантом и Мечи к Ордену Станислава 3 степени. В этот период, участвуя в боях и изучая ратное дело, Петр Николаевич успевает публиковаться в журнале «Русский Инвалид».
Разумеется, и в Первую Мировую Войну – которую именовали Великой – Пётр Николаевич не остался в стороне. В 1910-м году он был произведён в полковники, и на фронт попал как командир 10-го Донского генерала Луковкина полка.
1 августа 1914 года у города Любича лично повёл в атаку спешенные части, в результате чего выбил германцев с железнодорожной станции, уничтожил постройки, которые использовались ими как укрытия, и взорвал мост.
За это полковник Краснов был награждён Георгиевским оружием.
В ноябре 1914 года его произвели в генерал-майоры.
Впрочем, генеральское звание не стало поводом для того, чтобы отсиживаться в тылу.
За то, что вновь личным примером повёл личный состав в атаку, Пётр Николаевич был награждён Орденом Святого Георгия.
Из Представления к Ордену:
«...Командуя 29 мая 1915 года в арьергардном бою у города Залещики, отрядом из 214 и 215 ополченских дружин, одной роты 211 дружины, Черкасским, Ингушским, Дагестанским и Кабардинским конными полками, одной сотней Татарского конного полка, 3-м и 4-м Заамурскими при 4 конногорных орудиях, весь день удерживал натиск превосходных сил неприятеля, а когда вечером неприятель прорвал расположение наше, атаковал прорвавшие части в конном строю четырьмя сотнями Заамурцев, смял и опрокинул их и прогнал за Днестр, при чем около 100 человек взял в плен».
И тут не стоит забывать, что генерал Краснов недавно оправился от ранения – в начале марта в боях у Незвиска он был ранен в плечо, но при этом оставался в строю.
В районе Ковеля осенью 1915 года Пётр Николаевич устроил рейд по тылам неприятеля – после внезапного нападения удалось захватить планы, корреспонденцию, секретную переписку.
В период окопной войны в 1916-м году генерал Краснов не раз штурмовал железобетонные немецкие укрепления. Луцкий прорыв. Бои под Вулькой Голузийской - там именно подчинённые Петра Николаевича заняли австро-венгерские позиции и захватили 800 пленных.
Тогда же будущий Атаман был ранен в ногу – и последствия этой раны будут давать о себе знать очень долгое время.
Так ради чего он рисковал? Ответ может быть только один – ради России, ради страны, которая была его Родиной и за которую он всю жизнь боролся.
И если уж мы говорим о предательстве, то стоит, наверное, взглянуть – чем же занимались в тот период советские «вожди».
Ведь именно их последователи до сих пор пытаются обвинять генерала Краснова.
«Материальные ресурсы государства будут войной истощены, и возможность удовлетворения требований рабочих масс окажется крайне ограниченной. Это должно будет повести к глубочайшим политическим конфликтам, которые, расширяясь и углубляясь, могут принять характер социальной революции…»
Это у нас с надеждой заявил в период Первой Мировой один из главных большевистских идеологов – Лев Давыдович Троцкий (Лейба Давыдович Бронштейн), который начало войны встретил в Европе. Вена, Цюрих, Международная социалистическая конференция в Циммервальде, где он участвовал в образовании интернациональной социалистической комиссии. Там же присутствовал и Ленин. Именно на этой конференции Троцкий опубликовал свой пацифистский манифест, после которого был выслан властями в Испанию. Из Испании перебрался в Штаты. В Россию вернулся лишь в 1917 году.
«Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству…
Революция во время войны есть гражданская война, а превращение войны правительств в войну гражданскую, с одной стороны, облегчается военными неудачами («поражением») правительств, а с другой стороны, — невозможно на деле стремиться к такому превращению, не содействуя тем самым поражению…»
А это у нас уже Владимир Ильич Ленин (Ульянов). Статья «О поражении своего правительства в империалистической войне».
«Социал-Демократ» № 43, 26 июля 1915 г.
Ильич-то у нас укатил в Европу ещё в 1908. Первую Мировую встретил в Австро-Венгрии. В 1914-м был ненадолго арестован из-за какой-то мутной истории со шпионажем, но очень быстро вышел. И меньше, чем через три недели отправился в Швейцарию. Участвовал в международных конференциях, работал – из-за границы, разумеется, без лишнего риска – над дестабилизацией обстановки в России.
Вернулся из Швейцарии на поезде через Германию с разрешения германского правительства весной 1917 года.
«Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии…»
И.В.Сталин (Джугашвили) «Правда» № 65, 24 марта 1923 г.
Ну, Иосиф Виссарионович тут был самым стойким бойцом. Нет, разумеется, близко к линии фронта и он не подходил. Я о том, что Первую Мировую он провёл всё-таки не за границей, а в ссылке, в Енисейской губернии. С Лениным, работавшим над поражением России, только переписывался.
В Петроград вернулся в марте 1917-го.
И вот тут, наверное, было бы уместно спросить – кто у нас изначально, ещё с Великой Войны, предавал интересы России и русского народа?
Не была ли война против предателей как раз проявлением любви к Родине?
Не становилась ли долгом всех патриотов борьба с большевизмом?
Впрочем, это риторические вопросы. Пётр Николаевич Краснов на деле доказал своё отношение к нашей стране – когда сам ходил в атаку, когда жалел казаков и русских солдат, но не жалел себя.
А СССР он никогда не присягал.
«Товарищи» тоже доказали – когда официально заявляли о том, что желают поражения отечеству и всячески это поражение приближали, не приближаясь, впрочем, лично к передовой. И когда старались империалистическую войну сделать Гражданской.
А дальше… дальше было продолжение навязанной ими русскому народу войны.
Сгорала последняя крыша,
И ветер веял вольней,
Такой же — с времен Тохтамыша,
А, может быть, даже древней.
И знамя средь черного дыма
Сияло своею парчой,
Единственной, неопалимой,
Нетленной в огне купиной.
Звенела новая слава,
Еще неслыханный звон...
И снилась мне переправа
С конями, вплавь, через Дон.
Н.Туроверов.
P.S. При написании статьи использовалась информация из работ Г. Щепкина «Донской Атаманъ Генералъ отъ Кавалеріи Петръ Николаевичъ Красновъ» и В. Акунова «Пётр Краснов на Великой войне».