‼🌿Дополнила про боль Ориби. Теперь стали понятнее моменты её появления и немного о причинах

Они остались вдвоём. Бекка и Ориби. Ориби и Бекка. На сей раз – в реальной жизни. Молчание. Взгляд, устремленный неотрывно друг на друга.
- У тебя такие глаза…
- Необычные, да?
- Очень… Этот кулон… Что это? - потянулась девушка, с любопытством коснувшись алого камня. - Он тёплый!
- А ты как думала… Не трогай его! – инстинктивно выкрикнул он, отодвинувшись на пару шагов. – Это… - его дыхание вмиг стало быстрым и лихорадочным, но затем успокоилось: Это тебе не игрушка!
- А эта… татуировка?
- Шрам.
- Откуда?
- Один очень плохой момент в жизни…
- Расскажешь? – попросила она.
- Нет.
- Но почему, Ори?
- Не хочу вспоминать… - пальцы быстро коснулись ошейника, быстрым движением стараясь натянуть его выше злополучного шрама. Парень и хотел поделиться своей историей с кем-нибудь, и не хотел. Помолчал, посмотрел по сторон, тихо вздохнул, но в итоге только спрятал кулон под одежду и съёжился.
- Зачем ты это делаешь? Я всё равно уже увидела. И мне понравилось. Можешь не прятаться!
Неотрывный взгляд. Улыбка. Счастье. Взгляд, отведённый в сторону. Тишина.
- Правда?..
- Может, возьмем стулья из кабинета, - сказала она после небольшой паузы. – Чего стоять, опёршись об стенку? Ты такой бледный, как будто что-то болит…
- Мне и так хорошо…
- Почему же тогда молчишь? Неужели не хочешь больше со мной общаться? Всё нормально? Пока это ужасное наводневние не случилось – было так хорошо. А теперь… что…
- Ну, что ты, - чуть зажмурившись, сказал он. - Никому и никогда не говори так. Я просто… - и улыбнулся. Пришёл конец молчанию.
- О чём ты? – взволнованно спросила Бекка.
- О том, что длилось долгие годы… Я надеюсь, теперь этому наступит конец! Энзели… - на миг парень смолк, затем принялся за рассказ снова, – он сполз по стенке ещё ниже и почти сидел уже на полу.
- Всё хорошо?
- Да…
Он не хотел говорить про то, как после воды снова болело сердце. Всё пройдёт. Само. Надо лишь подождать…
- …И ты терпел все эти годы?
- А у меня был выбор? Я даже умереть не мог… - засмеялся лиловоглазный.
- Не говори такого! – взмолилась Бекка. – Я не люблю подобные шутки!
(...)
- Я знаю… но… - его взгляд был устремлён на водные капли, дорожкой стелящиеся в направлении коридора. Он опустил руку, чтобы коснутся их и, капля на миг зависла в воздухе! Боль в груди постепенно успокаивалась. Он сделал вид, что ничего не произошло, но скрыть случившееся от Бекки не могла. Её молчание не означало неведение. Просто в данный миг в её голове и без того роилось слишком много недоумений…
- Что «но»? – вернулась она к предыдущей фразе. Глаза были расширены. Дыхание слишком шумным. – Что с тобой?
(...)
«Цель? – подумал Ориби. Очень крепкие объятия ещё больше ражигали его боль. Он постоянно чувствовал боль в последнее время. Точто что-то росло и извивалось прямо внутри его сердца, разрывало его в разные стороны, или растягивало. Это было почти невыносимо. А тут ещё брат… - О чём ты только думаешь? Что за глупые идеи роятся в твоей голове?
(...)
Моя жизнь – сплошная боль и печаль. Обращение. Смерть. Возрождение. Как часто я хотел покончить с жизнью… Но он! Энзели! Каждый раз мешал мне! Всё казалось серым и бессмысленным, я понимал, рано или поздно, моё сердце перестанет биться. Время, это только вопрос времени… тикают мои «часики». Боюсь, однажды я сам приложу к этому руку…
Но почему-то теперь мысли идут по-другому.
Как же всё изменилось. Появилась Она! Теперь мне стыдно признать, как я мог думать о смерти… Стыдно до боли. Даже думать противно порой. Она – моя жизнь! И наплевать на то, что думает Энзели, что хочет он или Сарро. Оставьте меня! Одного! Нет, лучше с Ней – навсегда…»
Фраза «приложу к этому руку» оказалась с двойным значением. Ориби просто молчал о некоторых вещах, которые не мог ни с кем обсудить. Его рука по-настоящей порой, особенно по вечерам или ночью, лежала у самого сердца. Но и ему, и ей это нравилось. И что-то ещё, не вполне ясное, подсзнательное, уже вырисовывалось в его мозгу.
Мысли о смерти начинали пугать не так, как раньше, они вызывали не страх, а скорее отвращение, даже удивление. И дрожь внутри призывала повернуть к жизни. Точно маленькая птичка, ещё не умеющая летать, но так сильно жаждущая полёта, его сердце просило даже не за своего хозяина, а за себя. У Ориби мелькали мысли, что эта птичка такая же живая, как он, настоящая, отдельное существо, и оно – его главная тайна.

Глава 6