Мой волк появляется при первых лучах солнца, взъерошенный, хмурый, со сбившимся от быстрого бега дыханием. Врывается в очередную убираемую нами пещеру и крепко прижимает к себе. Так, что мне и дышать нечем…
– Душа болела, чувствовал, что-то не так, – бормочет мне в макушку, резко отстраняет от себя, бережно крутит за плечи, разглядывая, – Ты в порядке? Цела? От тебя кровью несёт…
– Всё хорошо, тут от всех несёт, – ухожу от ответа и снова утыкаюсь носом в его футболку на груди, чтобы не рассматривал меня так пристально.
Опасаюсь сейчас признаваться, что убила ещё двоих. Рейнхард отчитает за самодеятельность, а я не хочу, чтобы ругался, хочу, чтобы обнимал. От него пахнет лесом, росой, костром и разгорячённой терпкой кожей. Вдыхаю глубже, прикрывая глаза, низ живота отдаётся сладким ноющим трепетом.
Рейн тоже тянет воздух, зарывшись носом мне в волосы. Мужские ладони крепче сжимают мои плечи, тихо ругнувшись, волк выпрямляется и уводит меня из пещеры.
– Эй, нам помощь нужна! – возмущается Галя нам вслед.
– Не от неё, татарка, – бросает Рейн, не оборачиваясь, – Ей больше работать нельзя.
– Почему? – поднимаю на него вопросительный взгляд.
В янтарных глазах Рейна мелькает что-то, но он только хмурится, не отвечает.
– Пойдем, лиса, тебе надо поспать.
Когда выходим на улицу, мой волк поворачивает направо, в сторону своей пещеры, а не той, что отвёл мне Тор. Не задаю вопросов – покорно иду рядом с ним, слегка горбясь под тяжестью мужской руки на плечах. Оборотни, разбирающие пепелища, с болезненным любопытством косятся в нашу сторону, но никто не окликает и ничего не спрашивает, кажется, что все, просто, заняты работой. Когда уже почти заходим в дом Рейна, сзади раздаётся недовольный рык старого вожака.
– Эй, куда повёл? – к нам быстрым шагом приближается посуровевший Тор, – Совсем страх потерял, щенок? Спросить не хочешь у меня?
Рейнхард на это резко тормозит и скалится, наклонив голову и пряча меня за спиной.
– Я сделаю всё, как ты хочешь. Отдай! Моя и будет жить со мной…
Тор останавливается в двух шагах от моего волка, щурится своими мутными жёлтыми глазами, глубоко втягивает воздух, принюхиваясь к нам, и начинает криво улыбаться.
– Да, чую. Теперь уже точно твоя, да, пилот?
– Моя! – Рейн тихо с нажимом повторяет.
И мне кажется, что сам воздух между ними плотнеет, пропитываясь напряжением. Волки смотрят в глаза друг другу, все затихли, повисла немая пауза…
– Что ж… – Тор поглаживает подбородок, чуть склонив голову набок, – А татарку, мой подарок, куда денешь? Втроём будете жить, так вся стая на тебя озлобится.
– Не нужна она мне, ни тогда, ни сейчас. Отдай её лучше Франку, – Рейн делает шаг к вождю и произносит одними губами, – Без него мне не справиться, нужен штурман. Никто кроме него такими вертолётами не управлял, а его тебе тоже надо чем-то задобрить. Татарка подойдёт!
– Дело говоришь, да, – кивает Тор.
Смотрят дальше друг другу в глаза, молчат.
– Как к кочевникам сходили? Нашёл, что искал? – интересуется вождь через пару секунд.
– Нашёл! Потом поговорим, Тор. Позже! – Рейн демонстративно обнимает меня за плечи и разворачивает в сторону своего дома.
– Что ж… Идите коль так, – это вожак произносит уже нам вслед.
Пещера Рейна оказывается даже поменьше той, что была выделена Тором мне. Совсем как скромная хижина, в которой мы прятались с ним в лесу первые семь дней. Тот же деревянный сундук с вещами, очаг в дальнем углу, рядом шкуры, наваленные горой, и грубо сшитые подушки поверх настеленной соломы, низкий столик у единственного выдолбленного окна и пеньки вместо стульев вокруг него. Ничего нового, но смотрю во все глаза, жадно принюхиваясь, скольжу пальцами по белёному прохладному камню стен, подмечаю детали. Потому что для меня это всё особенное – ведь здесь, именно, ЕГО дом. Всё вокруг пропитано Рейном, меня, словно, обволакивает им…
– Рина, умыться хочешь? Могу воду погреть…
Его низкий хрипловатый голос заставляет оглянуться. Рейн присел на корточки у очага, раздувая разгорающееся пламя, подкинул в него пару полешек, чтобы стало жарче.
– Нет, наверное, – отрицательно мотаю головой, опускаясь на шкуры рядом с волком.
Огонь потрескивает в очаге, потревоженные языки пламени танцуют тенями на суровом мужском лице. Рейн уставился на меня, повернувшись вполоборота, а я не могу прочитать, что кроется в его тёмных сейчас, медовых глазах с пляшущими в них огненными искрами. Наши взгляды встречаются.
– Тогда отдыхай, а мне к Тору надо, – в последний раз пошевелив дрова, волк поднимается с корточек, хлопнув себя по бёдрам.
– Постой!
– Что? – тормозит, глядя на меня сверху вниз.
– Не хочешь меня обнять? – сглатываю, делая паузу, – Так тебя ждала…
В отстранённом, задумчивом лице волка что-то меняется, как будто только сейчас по-настоящему увидел меня, отвлёкшись от своих мыслей, тяжело вздыхает.
– Конечно, хочу, моя сладкая, – Рейн присаживается напротив и касается моей щеки ладонью.
Она шероховатая и тёплая, прижимаюсь к ней, блаженно прикрыв глаза.
– Но больше всего хочу, чтобы ты жила, – волк упирается лбом в мой лоб, говорит тихо и хрипло, его жаркое дыхание щекочет моё лицо, – Значит, обниматься некогда, надо всё успеть! А ты спи! Я чувствую твою усталость, она даже меня травит. Тебе сейчас надо отдохнуть!
– Хочу, чтобы ты лёг рядом! – смущённо признаюсь своему волку.
– Когда ты проснёшься, я буду рядом, рыжая. Спи!