На днях я взахлёб посмотрела современную экранизацию "Тихого Дона" в постановке Сергея Урсуляка. Только сейчас, ибо, когда был премьерный показ, путешествовала в Москву и было не до телевизора.
Сказать, что впечатлил фильм, - ничего не сказать. Он лёг на душу, как что-то исконное, родное. Поймала себя на том, что, переключая на очередную серию, сказала мамуле: "Пойдём домой...". Может, это и есть "голос крови"? Мама-то - с Дона, прадед - донской казак и герой Первой мировой.
А тут ещё очередная перепалка на канале Захара Прилепина за живое зацепила. И его попытки агитировать читателей за реставрацию советской власти. Ну, не может, не должен биограф Шолохова так плевать на трагедию казачества, пропущенного через пресс Гражданской войны! Да ещё с помощью бреда голимого...
Вот и вспомнила, что четверть века проработала в редакции бок о бок с уроженкой станицы Вёшенской, муж которой (его тоже знала лично) ДРУЖИЛ с Михаилом Шолоховым. С этой Светланой Васильевной Новиковой (урожденной Мельниковой) мы и сделали однажды интервью - в том числе и о тайне происхождения писателя, где она убеждает, что писатель - не мальчик Миша Шолохов, а его сводный старший брат Александр - блестящий белый офицер, вынужденный жизнь прожить по документам умершего младшего брата Миши...
"Букофф", как ныне говорят духовно ленивые, много, конечно. Но, может, кому-то интересно всё же будет прикоснуться к одной из величайших литературных загадок двадцатого века? Земляки Михаила Шолохова уверены: какие бы сказки ни рассказывали о писателе, «Тихий Дон» написал гений, шестьдесят лет проживший в станице Вёшенской.
Итак...
Бездарный или малоодаренный не прощает другому талант, а тем паче гениальность. Так было, так есть, так, наверное, и будет. Едва в 1928 году увидела свет первая книга «Тихого Дона», как пополз-пошелестел среди писательской братии слушок: полноте, батенька, да не мог создать сии полнозвучные страницы хуторской вьюноша двадцати четырех лет от роду!
С тех пор утекло много воды в Дону, вновь сменился общественно-политический строй, но на явлении мировой литературы так и лежит позорное клеймо подозрения. Критики и литературоведы время от времени развлекаются, скрещивая перья: плагиат – не плагиат? Соответствует образование ученика сельской школы интеллектуальному уровню автора блестяще выписанной эпопеи или все-таки нет? При этом мнению односельчан самородка значения, как правило, не придается: много ли, мол, смыслит в тонкостях русской словесности казачье племя…
Между тем, станица Вешенская – далеко не деревня. В райцентре – более 10 тысяч населения. Есть своя интеллигенция. И видели, знали, понимали умные и доброжелательные соседи куда больше заезжих ученых мужей. В этом абсолютно уверена моя собеседница Светлана Донская (Новикова, урождённая Мельникова) – уроженка легендарных Вёшек, представитель репортерской династии, журналист-профессионал с более чем пятидесятилетним стажем работы в различных СМИ Советского Союза.
Давайте прислушаемся к её рассказу.
«Твоего зятя, Харитоныч, сам Шолохов к теще подвозил. Что бы это значило?»
- Светлана Васильевна, насколько я знаю, жизнь вашей семьи достаточно крепкими нитями переплеталась с жизнью Михаила Шолохова…
- Ну, это сильно смело сказано! Я родилась в станице Вёшенской, росла и училась в донских краях, затем вместе с отцом и мужем работала в газете «Советский Дон», редакция которой располагалась напротив дома Шолохова. Встречалась с Михаилом Александровичем если не лично, то на районных партконференциях, сессиях. Присутствовали журналисты «районки» непременно и на его выступлениях в Доме культуры, на премьерах фильмов по его произведениям, на станичном майдане во время посещения Вёшек Никитой Хрущёвым…
- И как воспринимали сельчане всемирно известного земляка, как относились к нему?
- Я, наверное, не преувеличу, если скажу: каждый, кто когда-либо жил или живет в наших краях, считает Шолохова своим самым родным человеком. Вот факты только из моей семьи.
Шолохову, например, я обязана своим именем. Родилась в 1938 году, когда в стране на слуху уже было имя молодого автора «Тихого Дона». Станичники его не только хорошо знали, но и глубоко уважали как защитника народа от репрессий. Его домик в центре Вешек был вхож для каждого.
К тому времени в семье писателя подрастали четверо детей – Светлана, Александр, Михаил и годовалая Мария. Так вот имя первой дочери Михаила Александровича было в то время настолько необычным для казаков, что воспринималось чуть ли не как чудо. И когда в нашей семье родилась я (кстати, роды из-за их стремительного течения папа, 29-летний журналист «районки», не имевший никакого отношения к акушерству, принял сам, не успев отвезти маму в роддом), моя старшая сестричка Лида, тогда первоклашка, сказала: «Мы назовем её Светланой!» Как ни отговаривали ее родители и бабушка от этого «аристократического» имени, аргумент сестры был неотразим: «У Шолоховых – Светлана, и у нас будет Светлана!» Долго ещё, почти до середины пятидесятых годов, казаки не решались называть своих дочерей именем, не значившимся в церковных святцах. Из 600 учеников в школе я была единственная Света, и обращались одноклассники, особенно мальчишки, ко мне исключительно так: «Лампочка, дай списать! Лампочка, сыграй-ка «Яблочко»!»… До самого выпускного. Но я благодарна сестре, люблю своё имя и считаю его «солнечным зайчиком» от окон шолоховского дома. Ну, шучу, конечно.
- Сейчас кажутся мифом легенды о сверхпопулярности «Тихого Дона» среди казаков. Неужели в те годы это был такой уж читающий народ?
- Читать ему особо было некогда. Но отец рассказывал, как по вечерам в станичных и хуторских избах-читальнях собирались толпы людей - послушать главы из романа, который написал не кто-то там неизвестный, а свой, доморощенный писатель. Чтения затягивались заполночь. Об электричестве тогда на Дону и не мечтали. Поэтому многие приносили склянки с дефицитным в то время керосином для коптящей трехлинейной лампы.
Папа присутствовал на этих чтениях, чтобы потом написать информацию в газету. С собой он неоднократно брал гармошку-хромку – она своими задорными мелодиями скликала казаков в избу-читальню, под её страдания веселее было и расходиться по домам в ночной тьме. Отец был настоящим виртуозом! В станице считали: «гармонь Василия Мельникова каждое слово сама выговаривает». Видно, слава первого гармониста дошла и до Шолохова. И однажды, весной 1939 года, папе принесли записку, написанную рукой Михаила Александровича (она хранилась у мамы всю войну), с просьбой прийти с гармонью на какое-то торжество в дом Шолохова. Папа говорил, что не ударил лицом в грязь – весь вечер играл плясовые, шуточные, старинные казачьи песни – знал он их бесчисленное множество.
Может, кому-то эти простенькие эпизоды общения с Шолоховым покажутся неважными, мелкими. Но, мне кажется, каждый такой штришок - не просто личная радость, а всякий раз – подтверждение: великий писатель был простым, доступным, ничто человеческое ему не было чуждо. Он уважал людей, с которыми жил бок о бок, готов был делить с ними беды, оказывать в трудную минуту помощь, шутить в мгновения радости. Он не проходил мимо даже тогда, когда на что-то можно было и не обратить внимания.
Как-то Михаил Александрович увидел торопливо шагавших ранним утром по лесной дороге из Вешенской в станицу Базковскую двух «ходоков» - большого и малого. Это были мой муж Константин Новиков с нашим первенцем, трёхлетним Вовиком, которого мы после выходных отправляли на неделю к бабушке. И остановил машину: «Давайте подвезу!» (а там расстояния – всего-то три километра). Причём не просто распахнул дверцу машины, а с шуткой-прибауткой: что это, мол, молодой папаша в такую рань уже ведет в лес "мальчика-с-пальчика"?.. Знакомые, видевшие, как Костя с Вовкой выходили в Базках из шолоховской машины, «доложили» потом отцу: «Твоего зятя, Харитоныч, сам Шолохов к теще подвозил. Что бы это значило?»
«То, что мы позже увидели в фильме «Они сражались за Родину», к Шолохову вообще отношения не имеет!»
- Это тогда ваш муж познакомился с Михаилом Александровичем?
- Визуально, может, и тогда. А вообще нам передавали, что Шолохову нравились передачи Константина, который в 60-е годы работал редактором Вёшенского районного радио. Тогда еще ни у кого, наверное, не было никаких диктофонов, и Костя, отправляясь в командировку по колхозам и совхозам, тащил большущий магнитофон, чтобы записать голоса людей, работавших на полях и фермах. Передачи получались живыми и интересными. Делал он репортажи и со съемок фильма по рассказам Шолохова «Когда казаки плачут», снимавшегося в окрестностях станицы.
И когда Костя, тогда совсем молодой журналист, впервые написал Михаилу Александровичу письмо, изложив в нем свои взгляды на современную литературу, Шолохов тут же откликнулся: позвонил редактору «Советского Дона», спросил, где найти Новикова. «Он у нас не любит сидеть в кабинете, - ответил тот. – И сегодня где-то в колхозах. А жена его здесь. Позвать?» На том конце провода хрипловатый голос тут же отзывается с присущей ему усмешечкой: «Жена у меня своя есть. А Новиков, как появится, пусть немедленно придёт ко мне».
Какой переполох тут поднялся! Редактор меня вызвал, я быстрее платок на голову – и к парому. Была весна. Дон разлился на десятки километров. А Костя в это время находился в Базках, и добраться оттуда в Вёшки можно было лишь на самоходном пароме, который делал считанные рейсы в день – как загрузится автомашинами и людьми. На переправу ушло бы несколько часов, прийти «немедленно» не получалось никак. Прошу людей на пароме: «Пожалуйста, передайте такому-то журналисту, что Шолохов просил позвонить ему!» Все тут же прониклись важностью поручения: «Девонька, не волнуйся, все сделаем в лучшем виде!» Потом муж рассказывал: нашли его мгновенно, пригласили в правление колхоза «Тихий Дон». Там он и попросил телефонистку коммутатора соединить с Шолоховым. Такого в правлении никто не ожидал. Все притихли, даже косточками счётов щёлкать перестали! Уважительно примолкли: молодой человек с самим Шолоховым разговаривает… Шолохов долго говорил с Костей, предварительно справившись о его возрасте: «Сынком, наверное, мне приходишься?», сообщил, что сегодня он улетает в Москву, а когда вернется («Ты узнавай!»), то обязательно назначит встречу - побеседовать.
- Я знаю, что они потом неоднократно встречались…
- Да. И не раз – дома у Михаила Александровича. Разговаривали о литературе, о художественной правде. И беседы эти оставили глубокий след в жизни мужа, повлияли на его литературное творчество. Константин, как никто другой, наверное, понимает, почему писатель сжёг главы романа «Они сражались за Родину»… Ведь то, что мы позже увидели в одноименном фильме, к Шолохову вообще отношения не имеет! Оба собеседника, я думаю, почувствовали друг в друге братьев по духу, их объединил внутренний протест против существующей тогда реальности, против ее фальши…
«Шолохов на своем «Мерседесе» - 14 тысяч золотом. Летит по дороге, как самолет!»
- Светлана Васильевна, а ещё, помню, вы рассказывали, что ваша старшая сестра являлась доверенным лицом Шолохова…
- Точно, хвасталась я. Лида, замечательная учительница, действительно, была в 1974 году доверенным лицом кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Михаила Шолохова. У меня сохранилось письмо отца от 2 июня того года. С журналистской пунктуальностью он писал в Евпаторию, где моя семья живёт с 1970 года: «В прошлое воскресенье Лида ездила в Ростов на предвыборное собрание – встречу с Шолоховым. Туда и оттуда ехали вместе. Шолохов на своем «Мерседесе» - 14 тысяч золотом. Летит по дороге, как самолет, - кажется, передние колеса до земли не достают. Гарантия – 10 лет без смазки и ремонта. Ну, а вслед за Шолоховым – «Волги» первого секретаря райкома партии Булавина, председателя райисполкома Выпряжкина и другие. В театре им. М. Горького секретарь обкома открыл собрание и первое слово предоставил доверенному лицу – учительнице Базковской средней школы Лидии Васильевне Мельниковой. Показывали по телевидению, мы слушали. Она говорила без бумажки, волновалась, но говорила очень хорошо, умно. После выступления к ней подошел пожилой человек весь в орденах, долго тряс ее за руку, приговаривая: «Спасибо! Спасибо!» После Лиды выступали ректор госуниверситета, писатель Закруткин и другие коротко. По телевизору Лида выглядела большой, красивой. Зал ей рукоплещет. А Шолохов в своем выступлении сказал коротко, поблагодарил за доверие. После специально для Шолохова был дан замечательный концерт донских казаков».
Думаю, только на примере моей семьи видно, каким человеком был Шолохов и как его любили земляки.
«Всю жизнь Шолохов выплачивал ссуду на свой дом на берегу Дона, и в ответ на постоянные напоминания о долге отшучивался: «Должен – не спорю, верну не скоро».
- Я слышала, что в дом писателя постоянно шли люди с какими-то просьбами…
- Таня, станица Вёшенская небольшая – сейчас населения там тысяч десять,, раньше было и того меньше. Поэтому все всё знали – кто и зачем обращался, какой ответ или какую помощь получил. Некоторые, например, погорельцы или те, кто имел нужду в неотложной материальной помощи, выходили из дома писателя-депутата с подписанным им банковским чеком. Но народ у нас совестливый – абы с чем не будет беспокоить большого человека, если есть возможность справиться с бедой самостоятельно.
Другое дело, что Шолохов сам старался поддержать людей, где только мог. Сколько его усилиями было сделано по благоустройству станиц и хуторов Верхнего Дона – это ж невозможно! Взять, к примеру, станицу Каргинскую, откуда начинался творческий путь писателя. В один из приездов Михаила Александровича к нему обратились с робкой просьбой: «Нам бы новую школу… В той, где вы сами учились, ребятишкам мест не хватает».
Все знали, что у Шолохова нет таких денег – всю жизнь он выплачивал ссуду на свой дом на берегу Дона, и в ответ на постоянные напоминания о долге отшучивался: «Должен – не спорю, верну не скоро». Но каргинцы просили депутата выхлопотать хотя бы разрешение на строительство. И уже в мае 1960 года получили телеграмму: «Рад сообщить дорогим станичникам, что строительство школы в Каргинской начнется в этом году. Полученная мною Ленинская премия передана на строительство новой школы взамен той, в которой когда-то давно учился грамоте. Крепко обнимаю дорогих каргинцев. Ваш Михаил Шолохов».
Когда через два года школа была построена, на все благодарности он ответил шуткой, по-шолоховски: «Я вам дал только пуговицу, а костюм к ней советская власть пришила».
А сколько было сделано им в Вёшках! Дворец культуры, кинотеатр, гостиницы, магазины, санаторий… Давно в станице ушли под асфальт сыпучие, словно на пляже, пески, из-за которых по улицам нельзя было пройти. Как и в Каргинской, здесь – новая школа.
Много нервов и сил потратил Михаил Александрович, чтобы «вышибить» средства на строительство асфальтированной дороги от Вёшек до Миллерово, где находится железнодорожный узел. А то, как вспомню – так вздрогну. В студенческие годы надо было что зимой, что летом 150 километровтащиться загазованным маленьким автобусиком по просёлочным, в ухабах да колдобинах, дорогам! Бывало, в снежные заносы или в распутицу добирались до дома или из дома по двое суток – буксовали, увязали, толкали автобус, шли пешком в ближайший колхоз за трактором, ночевали в степи. Зато теперь – благодать: 2,5-3 часа езды комфортабельным автобусом – и вот они, Вешки! Эта дорога проходит через два района и более чем десяток хозяйств.
- Это не тот четырехполосный почти автобан, по которому я подъезжала к Вёшенской в 1982 году?
- Это ты уже подъезжала к мосту через Дон, о котором казаки мечтали десятилетиями. Автодорожный этот мост был заложен при жизни Шолохова и соединил станицу Вёшенскую с хутором Белогорка. Помнишь, там над белой меловой горой распластал могучие крылья степной орел? Этот символический памятник Михаилу Александровичу люди любят особенно…
У моста - своя история. Окончательно он был достроен уже после смерти Шолохова. А до автодорожного красавца у нас был мост понтонный, буквально в сотне метров от дома писателя.
Появился он так. До войны, вспоминают старожилы, у нашей станицы был мост на сваях. Летом 1942 года, когда немцы рвались к Сталинграду, этот мост оказался единственной переправой с правого берега Дона на левый. И, понятно, небу было тесно от гитлеровских самолётов над ним. Станицу бомбили. В один из налетов бомба попала в дом Шолохова, погибла его мать Анастасия Даниловна, почти полностью сгорела рукопись второй книги «Поднятой целины». (Мой учитель Виктор Иванович Малахов рассказывал, как бережно собирали советские солдаты уцелевшие листки, как он сам во дворе Шолохова вместе с детьми подбирал, аккуратно разглаживал и складывал опалённые странички…) А потом был разрушен и мост через Дон. После войны пешеходам переправляться через реку можно было только с помощью лодочников. Подводы, машины, всякие грузы перевозили на пароме, который долгие годы таскали по стальному тросу вручную, затем для этих целей выделили катерок, прозванный нашими острословами «щукарем».
Но летом 1959 года в Вёшенскую изъявил желание приехать Никита Хрущёв. Аэродром был тогда на правом берегу Дона, на горе станицы Базковской. Не переправлять же высокого гостя в Вёшки, на левый берег, допотопным паромчиком… И военные быстро протянули понтонный мост. После отъезда Хрущева Михаил Александрович спросил командующего округом Плиева, что он намерен делать с понтоном. Тот ответил: «Разбирать!» «Зачем? – удивился Шолохов. – Посмотрите, как казаки радуются. Пусть остаётся мост у нас». Плиев опешил: «Как это – остается? А мне как отчитаться перед министром обороны?» «Никак! – озорно улыбнулся тогда Шолохов. – Скажи, Никита Сергеевич разрешил!» «А разве был разговор с Хрущёвым?» – не поверил командующий округом. «Был, не был – разве это важно? Да и зачем большого человека тревожить по пустякам? Уберём мост – что люди скажут? Подхалимы, скажут, для Хрущёва старались, а на народ им наплевать…»
Кто слышал разговор, не знаю. Но диалог этот на другой день передавался из уст в уста. Люди ходили через мост довольные. Одна за другой шли машины. Лошади, запряжённые в повозки, хоть и боялись попервам качающихся понтонов, но все же, повинуясь хозяину, тоже шли. Исчезли на переправе очереди из верениц машин, подвод и людей. То-то красота! И все с одобрением говорили: «Это наш депутат Шолохов постарался!» Не менее четверти века прослужили понтоны казакам. А уж потом начали строительство автодорожного моста – опять же по ходатайству депутата Шолохова.
Кстати, Шолохов был не только депутатом всех созывов Верховного Совета СССР. Он активно работал и на месте как постоянный депутат Вёшенского райсовета, являлся членом бюро райкома партии, нередко присутствовал на совещаниях работников сельского хозяйства. Всегда был в курсе всех дел. Если выступал, никому не давал спуску, но никогда не давил авторитетом. Критикуя – обязательно предлагал что-то дельное, а любое напряжение старался разрядить шуткой. Бывало, когда ему давали слово, зал радостно аплодировал. А Шолохов, если собирался выступать с критикой, начинал так: «А чему вы радуетесь, уважаемые казаки и казачки? Я мало что хорошего собираюсь сказать…».
«Михаил Александрович не любил похабщины, вульгарных анекдотов. Принимал шутку такую, которая смягчала душу. Ценил тонкий, умный юмор...»
- Шолохов – еще одно подтверждение аксиомы «гений – прост»?
- Можно и так сказать. О том, каким был Шолохов с людьми, как вёл себя – без пижонства, зазнайства, высокомерия, как умел шутить, очень хорошо рассказывает в своих воспоминаниях Петр Иванович Маяцкий – ветеран войны, бывший первый секретарь Боковского и Шолоховского районов. Мне посчастливилось знать этого умного, деятельного руководителя в 60-е, хрущёвские, годы, когда в один регион были объединены пять районов Верхнего Дона, и мы втроем – папа, муж и я – оказались в Вёшках в одной газете «Советский Дон».
Из книги Петра Маяцкого «Колокола памяти. Тридцать лет с Шолоховым»: «Станичники, близкие и друзья Михаила Александровича знали его многие человеческие качества, роднившие писателя с простыми людьми и дававшие ему право быть любимым в народе. Нет, Михаил Александрович не любил похабщины, вульгарных анекдотов. Принимал шутку такую, которая смягчала душу, помогала правильно понимать те или иные явления нашей жизни. Любил меткую русскую пословицу, острую шутку. Ценил тонкий, умный юмор...
Вспоминаю, по возвращении М.А. Шолохова из Стокгольма в Москву Правление Союза советских писателей решило устроить прием в честь лауреата Нобелевской премии. Была приглашена и делегация с Дона, возглавил её секретарь Ростовского обкома партии Михаил Кузьмич Фоменко. К этой делегации, если так можно сказать, присоединился со своей семьей и виновник торжества М.А. Шолохов. С ним были Мария Петровна и дочери Светлана и Маша.
Просторный зал на втором этаже Дома приемов. Вестибюль заполняют прибывающие гости. Среди них уже были Маршалы Советского Союза К.Е. Ворошилов, И.С. Конев, В.И. Чуйков, писатели и поэты, артисты. Нобелевского лауреата восторженно приветствуют Михаил Бубеннов, Семен Бабаевский, Сергей Михалков, Лев Якименко, Петрусь Бровка, Лев Ошанин, Сергей Сартаков, Ярослав Смеляков, Сергей Бондарчук, Петр Глебов, Эмма Цесарская и Элеонора Быстрицкая (сыгравшие каждая в свое время роль Аксиньи), Вартенс Гевекелян, представители областей, краев и республик, гости из-за рубежа...
Последовала просьба всем пройти в зал, к накрытым столам. У стола, где находились Михаил Александрович и Мария Петровна, был поставлен микрофон. Стульев за столами не было, приём проходил стоя. Вот присутствующие заняли свои места и начались приветствия. У микрофона поздравляющие лауреата сменяют один другого. Всё идёт, казалось бы, своим чередом. Но в праздничной атмосфере всё же чувствуется чрезмерная заорганизованность. Это сразу заметил Михаил Александрович. Поглаживая усы и чуть улыбаясь, произнёс негромко, что, де, мол, я сейчас внесу в чопорную торжественность оживление, казенщина не в моем вкусе, она сковывает...
Лауреата приветствует министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева. Кроме приветствия, она не забывает и своих должностных обязанностей, несколько раз повторяет:
- Пишите пьесы, Михаил Александрович! Нам нужны хорошие пьесы. Ждем от вас, Михаил Александрович!
Когда она произносила эти слова, Шолохов подступил ближе, стоит, подбоченясь, картинно крутит ус. Екатерина Алексеевна заканчивает свой страстный призыв, и Шолохов подходит к ней, целует в одну щеку, что-то негромко сказав, целует в другую... Зал аплодирует. Скованность постепенно тает.
.И вот подходит Сергей Михалков, сильно наклонился из-за своего роста перед микрофоном, возвышающемся на столе. В это время Михаил Александрович идет в ближайший угол зала, берёт единственный оказавшийся там стул и несёт его к своему месту. Многим, наверное, показалось, что он устал от утомляющей обязанности принимать и выслушивать поздравления и решил присесть. Но когда Михалков провозгласил здравицу, Михаил Александрович быстро вскакивает на этот стул и чокается с Михалковым, а потом целует его.. Это опять вызывает взрыв смеха. Ведь долговязый Михалков ростом намного выше Шолохова, и потому шутка Михаила Александровича понята всеми и принята весело. В зале будто повеяло свежим ветром, дышать стало легче. Куда девались казенщина и скованность.
Помню, отмечали шестидесятилетие М.А. Шолохова. Колонный зал Дома Союзов. Выступает старейший советский писатель Константин Федин.
- Если биография художника, - говорит он, - служит коренным руслом его представлений о мире - а это действительно так, то на житейскую долю Шолохова выпало одно из самых бурных, самых глубоких течений, какое знает социальная революция в России. Где ещё бушевали такие штормы, как не по землям казачества? Скальные берега из давнего бытового уклада, казалось, устоят под ударами любых волн. И, однако, прибой новой жизни одолел и скалы. Шолохов был мальчиком, когда на Дону закипела гражданская война. Она стала его училищем и остро отточила в нем волю революционера и в то же время заложенный природой дар художника. Судьба его в этом смысле из наиболее редких.
Сердечных слов, добрых пожеланий много было высказано в тот вечер. Выступил Шолохов и, что характерно, начал со свойственной ему шутки:
- Несмотря на мою упрямую сопротивляемость лестным словам, я просто ослабел и чувствую себя за эти три дня постаревшим на десять лет. Так что смело можно праздновать не шестидесятилетний юбилей, а моё семидесятилетие...»
«Вождь всех народов» хорошо относился к Шолохову, если тот был доказателен, Сталин соглашался»
- Светлана Васильевна, вы как-то рассказывали, что Шолохов в годы коллективизации, периоды репрессий спасал людей, чуть ли не рискуя собой… Почему ему это удавалось?
- По высказыванию в прессе старшей дочери Михаила Александровича, «вождь всех народов»хорошо относился к Шолохову, «если отец был доказателен, Сталин соглашался». Спроси на Дону любого старого казака, и услышишь: «По ходатайству Шолохова в 30-е, «расстрельные», годы только в Вёшенском районе было освобождено 1300 человек». И это не легенда. Там-то знают по именам многих-многих людей – репрессированных, но, благодаря Шолохову, отпущенных.
В областной газете «Молот» в 90-х годах публиковались подлинники писем Михаила Александровича к Сталину, пролежавшие в архивах Политбюро ЦК КПСС шестьдесят лет. Например, в письме от 4 апреля 1933 года Шолохов рассказывал о трагических событиях 1932-1933 годов – о хлебозаготовках, проводимых методами жутких репрессий, о том, что был вызван страшный голод, от которого погибли миллионы крестьян. Шолохов просил у Сталина помощи для Вёшенского и Верхнедонского районов Северо-Кавказского края. В конце письма стояла приписка: «Простите за многословность… Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины». С приветом, М. Шолохов».
Тогда вёшенцы получили 120 тысяч пудов ржи, верхнедонцы – 40 тысяч. Об остальных голодающих районах Сталин умолчал. О репрессиях и издевательствах – тоже. Правда, в постановлении Политбюро ЦК КПСС от 4 июля 1933 года крайкому было указано «на недостаточный контроль за действиями своих представителей и уполномоченных». Это, повзрослев уже, я тоже узнала из книги Петра Маяцкого.
- Михаил Александрович был настолько бесстрашен? Или настолько внутренне свободен?
- И то, и другое. Хотя прекрасно отдавал себе отчет, что и над его головой тучи сгущаются: слишком раздражало многих клеймо «неприкосновенен», которым пометил писателя Сталин.
В музее-заповеднике Шолохова, что в станице Вёшенской, экскурсовод всегда рассказывает известную в наших краях историю. В Ростове на Шолохова, который постоянно выручал земляков, решили завести «дело». И для того, чтобы найти компромат, прислали в Вёшки сотрудника НКВД. А он, Иван Семенович Погорелов, оказался честным человеком: пришёл и рассказал Михаилу Александровичу, что его собираются арестовать, повезут в Миллерово и по дороге пристрелят – «при попытке к бегству»…
После таких откровений самому Погорелову пришлось скрываться в камышах, в стогах. А Шолохов с мужем сестры Марии Петровны тайком уехали в Москву. Добирались от Миллерово скрытно, на товарняках. А едва добрались, Михаил Александрович позвонил Поскрёбышеву и через него попросил Сталина срочно его принять. Сталин принял. Выслушал. Не поверил. Потребовал Погорелова и уже арестованного на тот момент секретаря Вёшенского райкома партии Лугового доставить на заседание Политбюро. Их освободили, даже дали путевки в санаторий, а после они вернулись на Дон и продолжали работать. Вместе с ними были освобождены десятка полтора вешенцев.
Помню, отец в 70-е годы, когда уже сильно болел, часто рассказывал о станичниках, которые пострадали в 30-е и, благодаря Шолохову, были освобождены. Но сразу записать было недосуг, фамилии и подробности, к сожалению, забылись…
«Внуков Харлампия, а значит, Григория Мелехова у нас в станице называли «трошки затурканными»
- Но зато, похоже, ваши земляки не просто помнят – бережно передают от поколения к поколению имена прототипов главных героев «Тихого Дона». По крайней мере, об этом не раз упоминали актеры, снимавшиеся во всех экранизациях романа…
- С юности помню, как у нас на Дону говорили то об одной женщине, то о другой, то о третьей, которые якобы являлись прототипом шолоховской Аксиньи. Бывало, кто-нибудь скажет: «Как увидела я ее, сразу поняла: вот с кого Аксинью Шолохов списал. Копия! И внешне, и характером. До сих пор такая!»
На самом же деле всё далеко не так. В 1994 году мы с мужем Константином впервые побывали в музее-заповеднике М.А.Шолохова в Вешенской. Директором его в то время была Надежда Тимофеевна Кузнецова – давняя хорошая знакомая моей сестры Лиды. Она тогда уделила нам много внимания, узнав о встречах Кости с Михаилом Александровичем, записала воспоминания на магнитофон (где-то в фондах музея они теперь и хранятся). Так вот тогда она рассказала, что её отец в станице Каргинской обучал грамоте маленького Мишу Шолохова, а сама она в последние годы жизни Михаила Александровича переводила для него статьи из англоязычных газет и журналов. Во время этого общения случались разговоры и о прототипах героев. Надежда Тимофеевна утверждает: сам Шолохов говорил, что стыдился бы печататься, если бы его задача была скопировать портреты и характеры людей. Многих второстепенных героев он, конечно, наделял какими-то качествами и чертами живых конкретных людей, но выводил их под вымышленными именами. А главные персонажи – обобщенные образы. «Нам Михаил Александрович прямо сказал, - подчеркивала Кузнецова, - таких Аксиний на Дону было очень много».
- Тем не менее, многие гости, приезжающие на ежегодный праздник «Шолоховская весна», нередко просят вёшенцев показать им дорогу в хутор Татарский…
- Мы сами всю жизнь пытались догадаться, какой реальный хутор на Дону выведен под этим названием. Станица Базковская чем-то похожа, хутор Калининский. И там, и там есть крутой спуск к Дону и меловые россыпи, где в романе Григорий с Аксиньей встречались. Но это все сходные пейзажи. И искать хутор Татарский бесполезно – нет его. Шолохов взял понемногу от нескольких хуторов – и получился Татарский.
А вот что касается Григория Мелехова… Уж мы-то, вёшенские казаки и казачки, точно знаем, что он – не выдумка. Насколько известно, Шолохов взял воинскую биографию Харлампия Ермакова. Был такой казак в Базках – высокий, статный, горбоносый (в жилах его текла турецкая кровь, так как прадед его женился на пленной красавице-турчанке), Харлампий искусно владел шашкой и славился знаменитым «баклановским ударом». Не отсюда ли и у Григория Мелехова был страшный по силе «режущий удар с потягом»?.. Об этих деталях нам ещё в школе (с 1-го по 10-й класс я училась в Базковской средней школе № 1) говорил наш любимый преподаватель русского языка и литературы, он же директор школы Александр Саввич Зотьев. Да и в музее Шолохова (в бывшей гимназии) теперь хранится письмо Михаила Александровича к Харлампию Ермакову с просьбой сообщить некоторые подробности из его военной биографии.
На Дону до сих пор живут потомки того Харлампия (сам он был репрессирован). У нас в школе преподавала его дочь Пелагея Харлампиевна Шевченко (по мужу). Ой, ну копия Григория Мелехова: смуглая, носик с легкой горбинкой, чёрные ястребиные глаза и характер – твёрдый, настойчивый. Нас она не вела, а те, кто у нее учился, говорили, что класс она умела держать так – полёт мухи был слышен. Её муж Андрей Иович Шевченко (тоже литератор) одно время заменял в нашем классе Зотьева. Были у супругов Шевченко двое детей – сын Володя (классом старше меня) и дочь Валя (классом младше). Мы знали, что это внуки Харлампия, а значит, Григория Мелехова. У нас в станице их называли «трошки затурканными», то есть с турецкой кровью. И точно – и Вова, и Валя были чем-то похожи на своего деда – красивые, смелые, честные, крепкие, смуглые, черноглазые, с пышными волосами цвета воронова крыла. В школе их любили. Точно знаю, Валя Шевченко и поныне живёт в станице Базковской. Наверное, и дети есть, и внуки уже. Может, тоже «трошечки затурканные», потому как кровь турецкая куда же денется?
- Но не с одного же Харлампия Ермакова написан Мелехов?..
- По словам все той же Надежды Тимофеевны Кузнецовой, сам Шолохов признавал, что прототипами Григория и Петра Мелеховых послужили братья Дроздовы с хутора Плешаковского. Павел был белым офицером, а Алексей служил у красных. Вроде бы плешаковцы в 50-е годы ещё помнили их, рассказывали, что Алексей был вольным парнем, загуливал хорошо, ездил к невесте за двенадцать километров. Вернётся поутру домой – конь в мыле, а чтоб отец не узнал да не выпорол, Алексей коня досуха мешковиной вытирал, и отец не догадывался. Словом, ушлый был казак, как Гришка. Нынче же, говорят, в Плешаках никого не осталось, кто бы помнил братьев Дроздовых.
Ходят у нас на Дону и слухи, что черты характеров героев «Тихого Дона» списаны со многих жителей станицы Каргинской. Говорят, был там один поп, который в романе описан как гундосый поп Виссарион. Есть в Каргине и описанная в романе мельница, где казаки подрались с хохлами. Говорят, это место до сих пор остается местом станичных разборок. Только нынче молодые казаки пробуют свои силы в стычках с чеченцами и армянами, переселившимися в их края пару десятков лет назад. Драки, понятно, чаще всего – из-за девчат, потому как казачки наши по красоте, стати, нраву и ныне не уступают Аксинье.
«Может, Шолохову было вовсе не 24 года, когда вышел «Тихий Дон, и был он рожден вовсе не Шолоховым?»
- На фоне подобных деталей как-то особо нелепо выглядят многолетние споры по поводу того, кто является автором «Тихого Дона»… Ну какой смысл человеку, жизнь прожившему среди своих героев, «списывать» их у кого-то?
- У нас на Дону, особенно в северном регионе Ростовской области, где находится Вёшенская, к россказням о плагиате всегда относились как к сплетне: «Говорят, говорят, ну и пусть говорят!» Сами-то донские казаки ну никак не могли уразуметь, что Шолохов, которого здесь знали с юности и который жил всю жизнь бок о бок с земляками, мог чего-то у кого-то списать, украсть, по сути. Заметь, не школьное сочинение, не стишок какой-то, а целый роман, признанный во всем мире шедевром! Когда человека знают долго-долго, не сомневаются в том, что он может сделать, а чего не сможет никогда.
Правда, поговаривали, были у него какие-то дневники белого офицера. Ну, допустим, были. И что? Дневник и роман, снискавший признание в мире, - «две большие разницы». Тут такая дистанция! К тому же ни один писатель не обходится без каких-то архивов, документов.
Одним из аргументов, опровергавших авторство Шолохова, был и такой: не мог 24-летний юноша, не имевший жизненного опыта, не говоря уже о военном, написать такое глубокое, многоплановое произведение! Но ведь неисповедимы пути Господни! Елена Блаватская и Рерихи тоже не должны бы, по идее, написать такие труды по эзотерике, как «Тайная доктрина», «Живая этика». А вот написали! Почему высшие силы доверили именно им эти знания? Тайна сия великая есть. Это во-первых.
А во-вторых, может, Шолохову было вовсе не 24 года, и был он рожден вовсе не Шолоховым?
- Как так?
- Литературоведы не могут выстроить его биографию в четкий хронологический ряд. Что-то не стыкуется, какие-то годы куда-то «исчезают». Примерно в начале этого века в прессе появилась новая гипотеза, что Михаил Шолохов – это псевдоним некоего Александра Попова, сводного брата реального Михаила Шолохова. Автор этой версии литературовед Константин Смирнов в интервью «Российской газете» рассказал вот о чем… У меня сохранилась вырезка из украинских «Фактов» от 30 мая 2003 года, которые это интервью перепечатали. Глянь-ка:
«Александр Попов - внук епископа Воронежского и Борисоглебского Евграфа Ивановича Попова, сын унтер-офицера линейного казачьего полка Дмитрия Евграфовича Попова. Мать Александра Дмитриевича была потомственной дворянкой, но рано умерла, и у Дмитрия Евграфовича остался на руках трехлетний малыш: Отец взял няньку - тринадцатилетнюю Настю Черникову из семьи рабочих-поденщиков. Анастасия, несмотря на большую разницу в возрасте, полюбила Дмитрия Евграфовича. Есть даже их фотография с сыном Мишей, который младше Александра на четырнадцать лет. Александр поступил в Воронежский Михайловский кадетский корпус, затем в офицерскую кавалерийскую школу.
В 1917-м Александр Попов оказался в Гатчине во главе сотни в составе войск генерала Краснова. Его передовая сотня на Пулковских высотах попала под обстрел немцев. Это были военнопленные ,из которых Троцкий формировал отряды для обороны Петрограда. Генерал Краснов вместе со своим штабом сдался немцам. А хорунжий Попов, угрожая оружием, остановил санитарный поезд, погрузил на него раненых и велел всем объяснять, что они были на фронте. В Петрограде он примкнул к штабу генерала Маннергейма, 31 декабря 1917 года Финляндия была признана независимой страной, и Карл Густав Маннергейм отправился вместе со всем своим штабом на родину. Солдат и матросов, которые поддерживали Советскую власть, собрали вместе (их оказалось около пятисот.человек) и отправили обратно в Петроград. На границе командование этими людьми взял на себя хорунжий Попов, им поручили охранять Смольный. Но дальше отряд Александра Попова оказался замешан в левоэсеровском мятеже 6 июля 1918 года, во время которого им были арестованы Дзержинский и Лацис.
После подавления мятежа Александр бежал, но заочно был приговорён к расстрелу. Что случилось после, непонятно. Александр Попов неожиданно оказывается членом коллегии ВЧК. Поработав в центральном аппарате, он, как опытный чекист, получает новое назначение: стать доверенным лицом Сталина на Кавказе. Но там его знают как сына царского офицера, а его миссия секретна.. Однажды, приехав в родную Ясеновку, он узнал, что его сводный брат погиб;, но остались документы. Бывшая нянька передала их старшему брату, и с этого момента он стал сыном подёнщицы, младше на целых четырнадцать лет.
Получается, что роман-эпопея был написан 36-летним человеком, прошедшим две войны. И последнее, В 1941 году Шолохов надел военную форму полковника. Только работой в органах он мог заслужить себе прощение и за дворянско-казачье происхождение, и за аресты начальников ЧК во время левоэсеровского мятежа. В свое время Александр Попов даже удостоился попасть в. личную картотеку Сталина с пометкой «Навсегда свой...»
- Так это многое объясняет и в поведении писателя, и в его взаимоотношениях со Сталиным…
- Любопытные данные, не правда ли? И подкупает лично меня в этой версии то, что роман-эпопея был создан не юным писателем, а 36-летним человеком, прошедшим две войны. Храбрым, мужественным офицером, хорошо знающим тактику и стратегию военного дела. А уж какая у Шолохова была выправка, как держался он на коне, как владел шашкой, - у нас-то, в Вёшках, это хорошо знали. А посмотри в музее черновики страниц его произведений – каллиграфический почерк грамотного, образованного человека. Какая там церковно-приходская школа!
«Когда мать Миши Шолохова, прикинув, «маленькая собачка – до старости щенок», передала документы сына вынянченному ею Александру Попову, – неизвестно»
- Аристократ, дворянин?
- Уверена – да. Вполне допускаю, что настоящий Михаил Шолохов и Александр Попов в чём-то были внешне похожи. Все-таки один отец у них. А вот как Миша (младший, сводный брат Александра Попова) стал Шолоховым – эту загадку мне очень хотелось разгадать. Как-то в разговоре со своими родными я предположила: «Не вышла ли впоследствии нянька Саши Попова, Анастасия Черникова, замуж за Шолохова, который и усыновил Мишу?» В ответ я увидела только скептические улыбки: фантазировать, мол, не вредно.
И вот, перекопав кипу газетных публикаций, в газете Шолоховского райкома КПСС и райсовета народных депутатов Ростовской области «Советский Дон», в номере от 21 февраля 1989 года, посвященном 5-й годовщине со дня смерти писателя, в статье Г.Рычкова «Отец писателя» нашла такие строки: «Недавно заведующим Каргинским домом-музеем П.Я.Донсковым найдена новая дата рождения отца писателя: 1865 год…она обнаружена в церковной «записи».
Давайте прочитаем этот документ вместе, и для нас откроются многие неизвестные. Вот «Метрическая книга бракосочетавшихся в 1913 году» церкви хутора Каргинского. Под порядковым номером 51 в графе «месяц и день» отмечено: «июль, 29». В следующей колонке сведения о женихе: «мещанин Рязанской губернии города Зарайска Александр Михайлович Шолохов, православного исповедования, первым браком». Далее: «лет жениху – 48». О невесте такая запись: «Еланской станицы (хутора Каргина) вдова казака Анастасия Даниловна Кузнецова, православного исповедования, вторым браком. Лет невесте – 42». Обряд совершали священник Емельян Борисов и псаломщик Яков Проторчин в присутствии поручителей: от жениха «мещанин Иван Сергеевич Левочкин и мещанин Петр Михайлович Шолохов», от невесты – «крестьянин Тамбовской губернии Шацкого уезда Антиевской волости Козьма Кондрашов и мещанин Воронежской губернии города Острогожского Владимир Николаев Шерстюков». Внизу подписи: «священник Емельян Георгиев Борисов и псаломщик Яков Проторчин».
«Так что, - делает вывод автор статьи Г. Рычков, - слова из автобиографии писателя «отец мой, Шолохов, меня усыновил» как раз относятся к этому времени, и Миша Шолохов стал числиться сыном мещанина».
В каком году погиб (или умер – по другим источникам) Миша Шолохов, когда его мать Анастасия Даниловна, урожденная Черникова (впоследствии Шолохова, а до того – вдова казака Кузнецова), прикинув, «маленькая собачка – до старости щенок, выглядит Сашенька моложе своих лет», передала документы сына вынянченному ею Александру Попову – неизвестно. Пусть до этого «докапывается» автор гипотезы Константин Смирнов. Но эта версия – правдоподобна, она мне импонирует. Истину знать хочется. И хочется «на чужой роток накинуть платок» только затем, чтобы подтвердить: «Тихий Дон» никто ни у кого не воровал! Его написал тот самый гений, который прожил в Вёшенской 60 лет, похоронен на своём, знакомом всей планете, подворье и которого знает весь мир как великого русского писателя, дважды Героя социалистического труда, лауреата Ленинской и Государственной премий СССР, лауреата Нобелевской премии. Он был членом ЦК КПСС, действительным членом Академии наук СССР, почетным доктором права Сент-Эндрюсского университета, секретарем правления Союза писателей СССР. И какая разница, аристократ он или крестьянин, в какой год и под каким именем он родился? Мы его знаем как Михаила Шолохова. И, слава Богу, что он был, есть и, надеюсь, будет всегда!
«Какой чудак за «спасибо» всю жизнь писал бы произведения, признанные шедевром мировой литературы, и ничем не выдал своего авторства? Он что, круглый дурак?»
- Наконец, никто не отменял и такого довода, как стиль…
- Самое простое, что лежит на поверхности, - это язык, стиль, слог, манера изложения, шолоховский юмор, который не спутаешь ни с чьим другим. Во всех произведениях писателя – они одни и те же. Не надо быть литературоведом, чтобы это увидеть. Даже нас, журналистов с большим стажем работы, читатели узнают сразу, под каким псевдонимом ни скрывайся. Хотя в разных жанрах – очерк, фельетон, статья и так далее – мы выражаем себя, вроде бы, по-разному, но в каждой публикации есть нечто такое, что присуще только тебе.
Вот элементарное доказательство. Достаточно вспомнить, как Шолохов, страстный человеколюбец, пропагандист мира, понимающий, что мир нужно защищать, еще в 1952 году на одной из международных конференций с убийственными сарказмом и юмором выступая против любителей военных авантюр, говорил о «бодливой американской козе»: «Вездесуща, всеядна и шкодлива эта коза. Мало того, что пасётся она всюду, где нет рачительных хозяев и крепкой изгороди, но ещё повсюду устраивает себе базы. Было бы не прочь это начальное животное порезвиться и вблизи наших границ, но больно уж советская изгородь крепка, и, как видно, побаивается «коза» за свои базы. А рога-то у неё хоть на вид и страшноваты, но коротки. Теперь, видите ли, хлопочет американская «коза», старается нанять за доллары охотников, чтобы впереди нее к изгороди шли, и чтобы били этих охотников дубьем за ее, козы, шкодливые дела…» Вкусная, сочная устная речь. Она что, тоже списана откуда-то?
- Тему плагиата при жизни Шолохова время от времени поднимали те, чьи так называемые «произведения» даже не лежали рядом с настоящей литературой…
- (Возмущенно) Понятно ведь – почему! Нынче же, когда найдены, выкуплены Россией и исследованы с помощью компьютерных технологий рукописи «Тихого Дона», чаще всего разговоры о плагиате затевают люди, которые толком-то и не знают творчества Шолохова и мало что смыслят в литературе. У меня тоже была одна знакомая с филологическим образованием, мнившая себя знатоком в литературных делах. Так она говорила; «Всю жизнь за Шолохова работали «рабы». А когда последнего из них не стало, написать «Они сражались за Родину» было некому».
Я понимаю, талантливый человек мог инкогнито, позарившись на солидный гонорар, написать, например, за Брежнева трилогию, не имевшую литературной ценности. Но какой чудак за «спасибо» всю жизнь писал бы произведения, признанные шедевром мировой литературы, и ничем не выдал своего авторства? Он что, круглый дурак? На эти вопросы моя знакомая обиженно поджимала губы и закрывала тему, давая понять, что говорить с некомпетентными лицами ей просто не о чем. И таким, как она, не было и нет смысла объяснять, что рукопись романа «Они сражались за Родину» сжёг человек не «исписавшийся», а тонко чувствующий художественную правду и глубоко разочаровавшийся к тому времени в советских реалиях. Человек, не умевший и не желавший фальшивить.
«Слухи о том, что автор «Тихого Дона» пил, - сильно преувеличены. До войны, слышала, был такой грех. Но эти слухи исходили от москвичей, не от вёшенцев»
- До сих пор то тут, то там всплывают факты, что Шолохов достаточно крепко выпивал…
- (С досадой) Ой, как мне не по душе этот вопрос! Донские казаки – народ вольный, компанейский, любитель песен, плясок, куража. А как ты всё это представляешь без застолья? На моей малой родине и по сей день гонят самогон – чистый, прозрачный, как «девичья горючая слеза», жгучий, крепкий: чиркни спичкой – вспыхнет. Казачки умеют делать прекрасные домашние плодово-ягодные вина – ароматные, вкусные. И традиции пития на Дону своеобразны: первые три рюмки наливают полные, остальные пятнадцать – по половинке. И каждая носит свое название – «заздравная», «дружеская», «закурганная», «на посошок»… Гостеприимные хозяева, как дед Щукарь, обязательно преподнесут гостю рюмочку самогона или чарочку вина, произнесут тост, который запомнится на всю жизнь, а когда выпьет гость, еще и лукаво спросят: «Ну, как? Заматрёнило?» И точно почувствуешь – заматрёнило… А как красиво умеют петь казаки! Старинные казачьи песни надо один раз услышать, чтобы никогда их ни с какими другими не спутать. До сих пор раздольно звучат они на традиционных ежегодных «Шолоховских веснах».
Ну, а Шолохов что, гостей должен был принимать без застолий? Но, по словам его старшей дочери Светланы Михайловны, для отца у них всегда подавались очень маленькие рюмочки – на один глоток. У него, оказывается, с сороковых годов были смещены все внутренние органы, и он мог сделать только один глоток, второй – уже не мог.
- Впервые об этом слышу! А что произошло а сороковые годы?
- По-моему, корреспонденту «Комсомолки» или ещё какой-то из газет Светлана Михайловна рассказала об аварии самолета, в результате которой Шолохов получил серьёзную травму. Самолет-бомбардировщик летел с фронта в Куйбышев, где находилось Совинформбюро. При посадке он разбился. Из девяти человек в живых остались только пилот и Шолохов. У Михаила Александровича были смещены все внутренние органы, и он до конца жизни сильно задыхался. Дочь рассказывала: когда отец приехал к семье в эвакуацию, голова его была распухшей настолько, что полковничья папаха едва держалась на макушке. А сам он целый месяц ничего не мог есть. Чтобы спасти тяжело больного, председатель какого-то украинского колхоза, тоже находившегося в эвакуации, каждое утро привозил для Шолохова пол-литровую баночку сливок. Но тот мог проглотить только чайную ложечку этого «лекарства» – от большей дозы открывалась рвота. Поэтому Мария Петровна, жена, давала ему по ложечке сливок каждые 15 минут. Он выжил, но до конца своих дней мог делать только один глоток – в том числе и спиртного.
Так что слухи о том, что автор «Тихого Дона» пил, - сильно преувеличены. Не видел его никто в станице пьяным, никто не говорил ни о каких запоях. До войны, слышала, был такой грех. Но эти слухи исходили от москвичей, не от вёшенцев.
- Ого, как определённо!
- Так у меня есть вырезка из газеты, где Светлана Михайловна рассказывает: «Мы сидели за столом в московском ресторане «Националь», отмечали папин день рождения. Он, мама, его друг, писатель Василий Михайлович Кудашёв, и мы с Сашей, ещё маленькие. Это был, наверное, 1935 год. Могу сказать, что Сталин, если узнавал, что Шолохов в Москве, звонил ему через Поскрёбышева. Так было и на этот раз. Вдруг – звонок. Отец уехал. Мы всю ночь сидели у окна и ждали его, мама боялась… И только когда рассвело, смотрим, от Исторического музея идёт отец и что-то несёт в руках. Сталин, узнав, что у отца день рождения, передал подарки: бутылку коньяка, огромную коробку конфет и медвежий окорок какой-то». Наверное, именно об этом случае (а может, и о другом) где-то в 50-х годах, после смерти «вождя всех народов», наши казаки, подвыпив, рассказывали друг другу с подробностями. Как в день рождения Шолохова Сталин, узнав, что писатель в Москве, велел разыскать его и доставить в Кремль. Говорили, нашли его в гостинице сильно подгулявшим, выпарили в бане и привезли к Сталину. По словам пересказчиков, вроде бы тесть писателя, Громославский, сам им рассказывал: идёт Шолохов ни жив, ни мертв к приёмной через несколько комнат, и двери перед ним сами автоматически раскрываются, а после сами закрываются. И вот, наконец, - Сталин в своем кабинете. Великий, мудрый, наводящий леденящий страх. А он тепло и просто поздравил писателя с днем рождения и отпустил с миром…
За что купила, за то и продаю! (Улыбается) Но своими ушами слышала в юности такую историю.
«Сталин знал главную тайну Шолохова. И всю жизнь… оберегал его?»
- Что же касается, «заливал» ли автор «Тихого Дона» горькой стрессы, которых в долгой жизни Шолохова хватало с лихвой…
- Думаю, заливал и запивал. И нет в том ничего предосудительного. Сколько на его долю выпало испытаний – не каждый смертный выдержал бы. А он смолоду мужественно переносил все. Видно, истинная правда: Бог не дает человеку испытаний больших, чем тот может вынести. Отказ в издании третьей книги «Тихого Дона». Бездоказательные обвинения в плагиате (всю жизнь!). Вынужденное выполнение социального заказа Сталина – «Поднятая целина» в обмен на обещание печатать продолжение «Тихого Дона». Повторное написание сгоревшей в годы войны второй книги «Поднятой целины». Только от этого можно было сломаться!
А как он рисковал всякий раз, обращаясь к Сталину с письмами в защиту репрессированных казаков! А какое мужество надо было иметь, чтобы «указывать» вождю на «перегибы» на местах в голодную пору 1932-1933 годов! Когда читаешь эти письма (я уже упоминала, что ряд из них был опубликован в СМИ только в 90-е годы), волосы на голове встают дыбом от тех правдивых описаний спланированного на Дону голодомора. Улицы хуторов и станиц были устланы трупами стариков, молодых, детей. Случаев людоедства было столько, что скрыть это было невозможно. Казачество, которое по вывезенным из Болгарии «Донским архивам» сегодня склонны считать не просто социальной прослойкой, а народностью, выморили. Этот красивый, гордый, мужественный, непокоренный народ, описанный в «Тихом Доне», вымирал, переставал существовать на глазах писателя…
В одном из документальных фильмов о Шолохове его сын Михаил Михайлович рассказывает, как он, ещё совсем маленький, второклассник, оказался свидетелем безутешного рыдания отца в 30-е годы: Шолохов лежал в своем кабинете на кожаном диване лицом вниз и рыдал так, что сотрясались и тело его, и диван. Жена держала за руку маленького сына (видно, в то время никого дома больше не было, кроме него, не к кому было обратиться) и в отчаянии повторяла: «Нет, ты только посмотри, только посмотри, ну разве так можно, разве так можно?!..»
Кто-то в подобных случаях употреблял наркотики, кто-то тянулся к рюмке горькой. Кто-то, более слабый, не выдерживал и налагал на себя руки. А Шолохов жил. И не просто жил. А оставался человеком. Растил детей, продолжал писать, вел большую общественную работу на Дону и в стране, бывал за рубежом. И мы еще смеем осуждать, что он пил? Я лично не могу взять на себя роль Бога.
- А если еще учесть, что версия о Михаиле Шолохове и Александре Попове имеет место быть?..
- Вот именно. (Взволнованно) Пусть кто-то другой встанет на место автора «Тихого Дона» и каждой клеточкой кожи вызнает шероховатости шолоховской судьбы. Не потому ли молчал этот многострадальный человек, не вступал в пререкания с теми, кто постоянно муссировал тему плагиата, что не имел права подвергать опасности свою большую семью и судьбу романа? Ведь только признайся тогда в дворянско-казачьем происхождении, в принадлежности (пусть и в прошлом) к белой армии, - весь твой род до седьмого колена будет истреблён, а «Тихий Дон» запрещён, навсегда предан забвению…
Может, мудрый Михаил Александрович и верная спутница его жизни Мария Петровна унесли тайну за семью печатями с собой в могилу, ни единым словечком не обмолвившись об этом ни с детьми, ни с внуками? Может, их потомки сегодня потому и называют версию Константина Смирнова «чушью беспросветной», что, в самом деле, ни о чём не знают? Поживем, как говорится, увидим.
- Но, получается, Сталин-то тайну знал…
- И сберегал для мира великого писателя так же, как берег Булгакова, Шостаковича? Нам, увы, это не доказать.
Беседовала
Татьяна ДУГИЛЬ.
Фото Василия ЧУМАКОВА, Виктора МАЛАХОВА, Константина НОВИКОВА, Евгения НОВИКОВА, Валентины ЛАВРЕНКО.