Революция выталкивает наверх разных людей, из всех сословий – при этом безжалостно стирая между ними эти сословные различия, плавя в своём котле единую революционную массу. А в ней потом кристаллизуются лидеры. Из сына сапожника вырастет глава могущественной державы, из скромного местечкового интеллигентного юноши – полководец, а из дочери остзейского немца-чиновника средней руки – неистовая, неподкупная комиссарша. Как это было с Ларисой Рейснер – выпускницей психоневрологического института, журналисткой и вольнодумкой. И конечно же, это вольнодумство неизбежно привело девушку в стан революции, превратив красивую барышню, предмет обожания поэтов, «юношей бледных со взором горящим», в настоящую Валькирию.
О незаурядных женщинах многое говорят их романы с мужчинами – особенно если и эти мужчины были знаковыми для своего времени фигурами. Если посмотреть под таким углом на Ларису, то что мы увидим? Те или иные отношения у неё в разное время были с тем кругом литераторов Серебряного века, чьи имена теперь можно встретить в каждой энциклопедии.
- Николай Гумилёв – притом тогда, когда он уже был в очень своеобразном браке с Анной Ахматовой-ГорЕнко;
- Фёдор Раскольников, заместитель наркомвоенмора Троцкого, комиссар морского Генштаба;
- Сергей Колбасьев – моряк, поэт, джазмен;
- Карл Радек, член ЦК РКП(б), публицист, секретарь Коминтерна.
И наконец, сам Лев Бронштейн-Троцкий, фактический создатель РККА, её беспощадный командующий, за уклонение от воинского долга устраивающий в полках «децимации» как в древнеримских легионах – это когда за трусость одного казнят каждого десятого.
Была ли она любовницей или даже гражданской женой Троцкого? Так это неважно, если эти двое горели одним революционным пламенем. Ведь рассказывают, что Рейснер недрогнувшей рукой расстреливала из именного маузера любого, кто бежал с поля боя или на словах высказывал неприятие революционных идей. При этом за спинами красноармейцев не пряталась, ходила в атаку решительным, почти мужским, шагом, не кланяясь пулям. Одно время она даже исполняла обязанности народного комиссара по военно-морским силам, а потом опыт, приобретённый в этом специфическом роде деятельности позволил ей стать политическим руководителем разведотдела при Волжско-Камской флотилии. Неистовая комиссарша из «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского – это, в общем-то, она, Лариса Рейснер. По крайней мере, Вишневский при написании образа исходил из такого живого, реально существовавшего в своё время, прототипа.
Тогда же, во время её комиссарства в этом военно-морском соединении, она сходится с совершенно покорённым ею Фёдором Раскольниковым, командующим этой флотилией.
И лишь где-то там, в глубине души, в Валькирии революции жила та самая девочка, что сидела в свои 14 лет с ногами в уютном кресле под зелёной лампой, почитывая Майн Рида или Лидию Чарскую, кумира всех российских девушек первой четверти ХХ века. Где отец, потомок тевтонских рыцарей, позднее – просто ост-зейских немцев в Прибалтике, а ныне лишь акцизный чиновник средней руки, каждый вечер возвращался со службы домой, чтобы создать своим домашним максимум уюта и комфорта. А на радикальные «завихрения» дочери, которые проявлялись в её характере уже тогда, посматривал со снисходительной улыбкой. Дескать, пройдёт…
Не прошло. Хотя из детства у Ларисы оставалась тяга к тому самому домашнему уюту, которая со временем переросла в страсть к настоящей роскоши. У неё и вагон в поезде Льва Троцкого странным образом был похож на будуар кокотки с золочёными кистями балдахина над ложем, бархатом и шёлком занавесок на окнах, втиснутых в ограниченное пространство купе спального вагона секретеров из красного и чёрного дерева. Троцкий иногда выговаривал ей за эту тягу к буржуазности. А она только смеялась, запрокидывая свою нежную шейку и блестя жемчужными зубами.
В редкие приезды в столицу она сама водила личный автомобиль(один из немногих, кстати), находящихся в личном пользовании), а во время экспроприаций в домах аристократии выбирала себе самое изысканное бельё и самые роскошные платья из китайского шёлка. Квартира Рейснер была вариантом её купе в поезде Троцкого: эклектика, нуар, очаги максимального комфорта даже в длинной, как вагон, прихожей. И обязательная мраморная ванна, вырубленная из одного куска породы! На критику же за такое «мещанство», от кого бы она ни исходила, Лариса вскоре научилась отрезать, переиначивая известную поговорку: «С кого многое спрашивается, тому и даваться должно многое!» И никому не признавалась, что всё это было подражанием стилю жизни настоящей аристократки Зинаиды Гиппиус. На которую она равнялась и которую с всем пылом революционерки ненавидела.
Она будто предчувствовала, что все эти блага, достойные жизни высокородной аристократки – явление временное. Что безжалостная логика революции скоро вытолкнет наверх людей работоспособных не менее, чем она… да что там не менее – гораздо более работоспособных! Но при этом сторонников аскетического быта. А такие буржуазные, как у неё, замашки, будут восприниматься как нечто не только чуждое, но даже враждебное.
Первые «звоночки такого отношения прозвенели, пожалуй, ещё в начале 20-х. В 1921 арестован и расстрелян поэт Николай Гумилёв. Что, в ВЧК-ГПУ не знали о давней связи Рейснер с поэтом, обвинённом в белогвардейском заговоре? Да знали, конечно же! Но не трогали – всё же она была в том же 1921 году работником дипломатической миссии при своём муже, Раскольникове – которого молодая советская республика отправила поверенным в Афганистан. Лариса со своей деятельной, кипучей натурой, во всём помогает мужу, и попутно пишет путевые очерки о стране пребывания, признаваясь «пишу как бешеная, загоняю в переплёт мой Афганистан». Можно даже не гадать, что бы было с нею потом, в разгар репрессий 30-х годов, останься она в Союзе и не сбеги заграницу вместе с Раскольниковым… несмотря на то, что после Афганистана она с ним разошлась – и стала жить с Карлом Радеком.
С этим деятелем Коминтерна она уезжает в 1923 году в Германию, где, почти не скрываясь, готовит вооружённое восстание германского пролетариата по руководством местных коммунистов. Однако что-то пошло не так… соруководитель германской компартии Генрих Брандлер принимает решение отложить вооружённые выступления рабочих на три месяца – не поставив об этом в известность Эрнста Тельмана. И тот в Гамбурге начинает вооружённые акции практически в одиночку – что вызвало естественный крах всего затеянного. Потом, в 30-е, Радеку и это поставят в вину, обвинив в связях с нацистами. Что, опять-таки, было бы с Рейснер, доживи она до этих кровавых чисток – вопрос риторический. Репрессировали и за гораздо меньшую вину, чем «членство семьи врага народа».
Однако итог её жизни был предопределён совсем в другом ключе. В нежданном, откровенно говоря. Она умирает от тифа в Москве в 1926 году, в кремлёвской больнице, на 32 году жизни, когда эта опасная болезнь уже не свирепствовала на просторах РСФСР так массово, как в Гражданскую.
Кроме жизненных ролей Паллады или Валькирии Лариса Рейснер была и музой для многих творческих личностей. О Комиссарше из «Оптимистической трагедии» уже было упомянуто. Но кроме этого образа, её черты угадываются в Пастернаковской Ларе из «Доктора Живаго», а Исаак Крамов написал о ней книгу «Утренний ветер». В романе «Бронепароходы» Ал. Иванова Рейснер вообще центральная фигура , а уже в наше время даже такой противник тогдашних социалистических преобразований, как Борис Акунин (Чхартишвили) в 2015 году сделал её одной из героинь романа «Другой путь».