Сегодня представляется общеизвестным фактом, что в социалистическом прошлом западное кино было не в фаворе. В лучшем случае оно находилось на периферии общественно-политического сознания, в худшем (и куда чаще) — становилось объектом критики и постоянных попыток ограничить или запретить на любых уровнях.
Брешь в монолите советского кинопроката возникла лишь в послевоенные годы, когда в кинотеатрах стали ставить (после проверки на идеологических комиссиях, разумеется) кинокартины, снятые в Германии или других странах запада, добытые в качестве трофеев в немецких и других восточноевропейских городах.
Трофейными называли киноплёнки, которые были вывезены из Германии в СССР в послевоенные годы.
Строго говоря, их судьба была предопределена: чужие нравственные и политические нарративы были плохо совместимы с советскими реалиями. Так и суждено было бы километрам плёнки сгинуть на полках архивов или сгореть с лёгкой руки комиссаров от культуры, кабы не послевоенный кризис советского кинематографа.
Даром что война кончилась, зритель совсем не спешил наполнять собой ряды кинозалов. А важнейшее из искусств было одним из источников пополнения советского бюджета, в котором в послевоенные годы каждый рубль был наперечёт.
Вопрос обсуждался на самых высоких уровнях, пока, наконец, в июне 1948 года на заседании Политбюро Центрального комитета компартии не было принято решение: обеспечить выход на советских экранах нескольких картин из трофейного фонда.
В общей сложности в первую партию вошли 14 плёнок. После надлежащего перевода и некоторых цензурных изъятий они в январе 1949 года ушли в прокат. Успех был небывалым, продажи билетов взлетели, поэтому власти в скором времени были вынуждены продолжить опустошать полки кино хранилища трофейных материалов.
В общей сложности было отобрано более 200 фильмов, из которых после всех проверок осталось 50. Не все были одинаково успешны, хотя, в среднем, каждая импортная лента давала больше, чем отечественная (плюс за неё никому не нужно было платить, не говоря уже об инвестициях в кинопроизводство).
При этом очень успешными оказались самые неожиданные ленты! Например, в их числе была голливудская лента «Тарзан» с олимпийским пловцом, пятикратным обладателем золотой медали Джоном Вайсмюллером — в число прокатных она попала по личной просьбе министра кинематографии СССР Ивана Большакова.
Фильм был снят в 1932 году по книге «Тарзан» Берроуза; при этом тропический лес с его обитателями был искусственно выращен неподалёку от Лос-Анджелеса, к вящей радости местных жителей.
Всего в мини-сериал вошли шесть эпизодов, но до советского кинопроката дошли лишь четыре из них.
- Первый, под аутентичным названием, прошёл в прокате в 1951 году; на героического белого мужчину из племени обезьян было продано аж 43 миллиона билетов.
- Второй — он, к слову, назывался «Тарзан и его подруга» — в прокат не попал, по каким-то неведомым причинам власти его забраковали.
- А вот третий — его назвали «Спасение Тарзана» — пришёлся им по душе больше, как, впрочем, и кинозрителям страны Советов: 41 миллион проданных билетов (и ещё миллиона три-четыре, как пить дать, пробрались на сеансы безбилетниками).
- Четвертая лента была чуть менее популярна, но всё равно «сдалала» почти все отечественные фильмы, которые шли в прокате одновременно (38 с половиной миллионов).
- Пятому эпизоду снова не повезло, а вот шестой сравнился по собираемости с первым, а по некоторым данным (в некоторые методики подсчёта включают показы в группах советских войск за границей, в другие — нет) даже превзошёл его.
«Идеологическая торпеда» для сорока миллионов кинозрителей
Сложно сказать, как сложилась бы судьба картин, если бы, наряду с партийными бонзами, в недрах министерства культуры и ведомств, отвечающих за прокат трофейного кино, работали профессиональные психологи. Очень может быть, что советский зритель увидел бы эти ленты лишь после падения железного занавеса и последующего крушения СССР со всеми его идеологическими заворотами!
Герой, порождённый Голливудом, очень быстро превратился в кумира советских мальчишек: в каждом дворе, от Бреста до Петропавловска-Камчатского, время от времени раздавались звериные завывания Тарзана, проводились даже соревнования на то, кто во дворе, школе или на улице больше похож на этого героя.
И неудивительно: помимо традиционного для детей и подростков желания прикоснуться к миру непознанного, героического и неизведанного герой Тарзан был максимально не похож на человека из советского повседневного.
Там, где царили коллективизм и примат общего над частным, он был индивидуалистом-одиночкой. Там, где были сукно и шерсть застёгнутой на все пуговицы и подпоясанной ремнём с форменной бляхой сталинской формы, он был гол и длинноволос (при том что советскому пионеру тех лет полагалось иметь бритую макушку, в лучшем случае — небольшой чубчик).
Местом действия были не только африканские джунгли, но и каменные, нью-йоркские, на фоне которых и скакал, не зная горя, Тарзан в последней, завершающей части цикла. Тут и там можно было заметить неплохо одетых и довольно упитанных американцев из разных социальных групп: никто не голодал, никто не казался дезориентированным, да и в целом Запад если и загнивал, то издавал при этом недурственное благоухание.
Поэт Иосиф Бродский позже говорил, что демонстрация четырёхсерийного мини-сериала нанесла удар по сталинизму едва ли не больший, чем все действия Никиты Хрущёва, направленные на демонтаж сталинского режима. Более того: именно трофейный кинематограф заложил основы перестройки.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ на мой YouTube канал!
Ставьте ПАЛЕЦ ВВЕРХ и ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ на Дзен канал.
Читайте также:
✅Как придумали «буханку»: история автомобиля, который сразу получился идеальным
✅ Илон Маск собрал суперкоманду для работы с ИИ: посмотрите, кто будет менять мир уже в ближайшие 10 лет
✅Проблема «Вселенной-25»: как мыши доказали, что идеальные условия жизни убьют человечество
✅ Стоп, не снято: почему в США проходит первая за 40 лет забастовка киношников?