Женщине под восемьдесят, у нее дети много зарабатывают, поэтому решили маме помочь, чтобы жилось хорошо.
Нашли ей домработницу. Что надо делать? Покупать продукты и готовить обеды. Ужины и завтраки не нужны, потому что на ужин можно съесть то, что осталось от обеда. А с завтраком она и сама справится.
А еще приглашенная работница будет мыть всю квартиру раз в неделю. Стирать тоже не надо: мама умеет включать стиральную машину.
А еще работница будет мыть посуду после обеда. Если пенсионерка оставит грязную посуду после ужина, то домработница не должна обижаться, а безропотно помыть.
Вот и все обязанности.
Сколько будут платить дети – я не знаю, не сообщили.
Короче говоря, к пенсионерке стала приходить домработница. После завтрака можно пойти гулять или смотреть в другой комнате телевизор, в назначенное время тебя позовут к столу.
Ешь, сколько хочешь, затем встаешь и уходишь, например, в парк или в гости. Возвращаешься, все чисто.
И на время уборки в квартире тоже можно куда-нибудь пойти.
Домработница обсуждает с тобой меню на каждый день. Называет сумму, которую дети выделили, и предлагает свой вариант, или спрашивает, что ты хочешь на обед? Очень удобно, чувствуешь себя барыней.
Как я говорил, восьмидесятилетняя женщина согласилась по-барски пожить, потому что жизнь была тяжелая.
Конечно, могла бы все делать сама, но за годы жизни домашняя работа надоела, даже думать противно, поэтому и согласилась.
Однако появилась неожиданность: родная сестра пенсионерки эту затею не приняла, резко критиковала и смеялась одновременно. Общаться не перестала, но былой теплоты в отношениях не стало.
Пара соседок-пенсионерок тоже перестали общаться с «барыней»: где уж нам, бедным и больным, с такой госпожой водиться?
Близкие подруги не осудили, но холодок появился. позовет их женщина гулять, а они скажут: «Нам помогать некому, и делать за нас никто не будет. Тебе, конечно, хорошо, вот и гуляй или спи сутками».
Вот такая история.
Женщина письмо написала. Спрашивает, как вы к этому относитесь? Ей самой не совсем морально хорошо, даже думает, а не отказаться ли?