Яблоко оптом.
Глава третья.
В тот злополучный год она проводила презентацию проекта на съезде молодых архитекторов в присутствии членов Евросоюза. Именно тогда её пригласили на обучение в Париж — высшую школу дизайна.
Будущий муж присутствовал на этом мероприятии как спонсор молодых талантов Молдовы. Жанна не знала об этом, как не узнает и о том, кому принадлежал дьявольский план с заменой жениха.
«Квазимодо проклятый! — В сердцах воскликнула она, вспомнив гнусные прикосновения муж и свои ощущения,
которые теперь жгли ее, как огнем. —
Ну что крутить это в голове? Забыть и выбросить вон!»— приказала себе и сжала губы так крепко, как будто это могла вычеркнуть из памяти первую брачную ночь. Ночь, для которой она берегла свою невинность.
Москва заставила Жанну справиться с собой. Ритм жизни не оставлял времени на жалость к себе. Ее потрясли масштабы и темпы городского строительства.
Только заложили фундамент, башенные краны вытянулись в небо и уже пошло-поехало. Работает реклама, по телевидению на всех каналах мелькают ролики с красивыми квартирами, хоть выбегай из своей халупы и покупай новую.
Риэлтэры суетятся, находят покупателей, особенно из числа тех, кто хотел приобретать квартиры, частные дома и земельные участки: вложенные деньги удваивались; проект всегда оказывался беспроигрышным.
Шеф, Денис Игоревич Рацуев, сидел в офисе редко. В основном он находился то в администрации города, то в комитете земельного участка, то министерстве, связанном с градостроительством. Выуживание информации, связь с нужными людьми и добыча желанных контрактов происходили именно в этих «рыбных местах». Цепь, длинная и звонкая, бряцала уговорами, посулами, ссорами, скандалами и всеми хитростями, которые знали только крупные игроки в этой сфере. Иногда карты были мечеными, и их держали в рукаве до последней минуты и мастерство вознаграждалось огромной прибылью.
Дизайнеры стояли в отдельном ряду, элитном. Спасали мир красотой, не ввязывались в «хождения по мукам», не возились в пыли и цементе. Архитекторы передавали им план строительства дома, по которым дизайнеры создавали интерьер. Во время учебы в Париже, в высшей дизайнерской школе, Жанна освоила 3Д визуализацию и интерьер. В специальных очках они разглядывали комнаты, создавали интерьер квартир, которых еще не существовало и в помине.
—Посадите на ту лавочку женщину с коляской, чтобы картина вызывала больше доверия у покупателей.
—Можно дорисовать деревья, тропинку к пруду и магазины рядом, — добавляли студенты свои предложения.
Жанна рисовала в своем воображении, в каком доме она хотела бы жить. Конечно, не в помпезном, как у отца, а в уютном, но светлом и просторном. Москва и Париж казались братьями — двойниками, неуловимо похожими друг на друга. Московская осень казалась более энергичной, чем парижская. Ей нравилось в Москве. И нравилась работа в строительной компании, престижной и уважаемой. Шеф подобрал коллектив под себя: строгий, деловой и ответственный.
Рацуев умел охватывать и малое, и большое, складывать незначительные детали, чтобы сложился пазл успеха. «В нашем деле нет мелочей. Каждый винтик, гвоздик и шуруп несут свою долю ответственности». Он любил появляться внезапно, чтобы увидеть реальную картину, без маскировки и очковтирательства. Везде. Вот и сегодня ему вздумалось проверить служебную квартиру. Он открыл дверь и сразу наткнулся на Жанну. Она остолбенела от внезапного визита. И он удивился неожиданной встрече. Тоненькая фигурка, совсем юное лицо и распахнутые глаза с подрагивающими ресницами казались вылепленными из серебра. От нее исходил странный свет в полумраке служебной квартиры. Рацуев даже голову склонил немного набок, чтобы лучше ее разглядеть. Вспомнил, как подписал ей заявление о приеме на работу. Прямая спину и напряженные плечи говорили о том, что она волновалась.
—Ты чего встал? — Зам. легонько подтолкнул его в спину. – Это Жанна, наш новый инженер по технике безопасности. Подписывал заявление, забыл?
—Да, припоминаю, — ответил он медленно и прошел в гостиную, обставленную мебелью первой необходимости для командировочных лиц.
Денис не был бабником, хоть иногда сворачивал в сторону с супружеской тропы. За свои сорок с хвостиком лет насмотрелся достаточно и на красивых, и на обычных женщин. Особенно с ними не церемонился, потому что все они были одинаковы: сначала смущались, потом после одной ночи предъявляли свои права. Он отделывался от них одной фразой:
—Я разве сказал, что женюсь на тебе?
—Да, но
—Никаких «но», — и жестко обрывал особо приставучих.
Его бесила эта дурацкая фраза под занавес. Почему развлечение надо обязательно переводить в трагедию? Денис четко проводил границу между сексом и семейной жизнью, в свою семью он никого не допускал.
Молодые девочки из провинции мечтали устроить свою жизнь с богатым мужчиной, старались всеми путями поймать их своими немудреными чарами: минеты, пируэты, тонны разной проглоченной спермы и парад по всей форме. Ноготки на руках и ногах, воздушное нижнее белье или отсутствие его, улыбка и восхищение мужским достоинством, если оно даже было весом в пятьдесят граммов. Конечно, основным орудием дурочек являлся возраст. В головках с прямыми хищными извилинами светилась одна цель: поймать и женить, а любовь ни при чем. Потом разберутся, что делать с любовью. Главное, не пропустить свое время. Молодость штурмовала семейные крепости. «Жена? Давно известно, что не стена. «Господи, это же надо уродиться такой толстой? Это же надо так распустить себя? От меня он не уйдет, буду угождать в постели, а любовь подождёт». Родила троих? Удивила, все рожают, но не толстеют. Я не стану такой уродиной», — уверяли себя пираньи. Денис читал на глупых личиках мысли подобного рода, поэтому даже не смотрел в их сторону. Когда-нибудь, этот самый пресловутый возраст, такой притягательный сейчас, станет его врагом. Муж постареет и будет головную боль лечить рогами, может оказаться на улице без копейки: не успеешь глазом моргнуть, как хищницы съедят тебя и не подавятся. Сначала трусы снимут, потом денежные вклады с его счетов.
В мужском кругу были известны разные случаи именно на тему молодых жён. Иногда случались истории, которые не способен придумать ни один великий фантаст или Стивен Кинг. Знакомый мужик, вполне нормальный, похоронил супругу, с которой прожил в любви и согласии долгие годы. Погоревал сорок дней и женился на падчерице, копии его покойной жены в молодости. Можно ли поступок отнести к разряду греха? Жена умерла, но он хранил ей верность в другой версии. Причем, не изнасиловал, а женился с согласия падчерицы. Что стало с ним потом, никто не знал.
Другой мужик решил проблему по – другому: бросил первую жену, взял молодую с девочкой шести лет. Девочка подросла до тринадцати лет, он ее изнасиловал и затем жил с обеими. Мать и дочь не делали из всей сложившейся ситуации трагедии: стали больше брать с него денег.
Еще другой мужик, ужасный собственник, ввел в дом женщину с кабака, но законную жену оставил при себе, чтобы помогала новой.
Почему – то каждый мужик считал, что с ним ничего подобного не случится. И Денис тоже так считал.
—Все идет от любви, преступления и подвиги, герои и мерзавцы, — разоткровенничался он однажды со своим другом.
—Ну ты даешь! Где любовь, а где преступление?
—Рядом, все рядом. Любовь убивает в человеке все человеческое, выжигает. Она же толкает и на убийства от ревности.
—Поэтому ты обходишь стороной красоток.
—И поэтому тоже. Ноготок увяз — всей птичке пропасть. Я не хочу впускать в свою жизнь любовь, баловаться с ней, играть своими и чужими чувствами.
—Но ты женился.
—Да и живу прекрасно. Мне достаточно обоюдного уважения и выполнения брачного договора.
—Так ты по контракту женился? Расчетливый какой!
—Контракта нет, есть определенные договоренности и их выполнение.
Денис был почти образцовым мужем и отцом.
—Я зарабатываю деньги, а ты поддерживаешь огонь в домашнем очаге. Если огонь потухнет, не делай из меня виновника, — выдвинул жене ультиматум после свадьбы.
—Хорошо, дрова заготавливай заранее.
На том они и порешили. И каждая сторона выполняла свои обязательства. Чистый дом, уютный, мерцающий ровным пламенем очага, стал крепостью для Рацуева. Жена очень старалась. Не распустила себя после рождения дочери. Не обабилась. Каждое утро поднималась в шесть часов, чтобы заниматься бегом. Она нарезала круги вместе со своей тайной, знала, что Денис никогда ни о чем не догадается. Без ссор и драм они прожили до того времени, когда дочери пришла пора поступать в университет. Все нормально. Все путем: красивая пара, совсем молодые родители и взрослая дочь. Его девочки, он так называл жену и дочь, дружили между собой: шушукались, затевали семейные вечеринки, устраивали сюрпризы для Дениса. Хорошие сюрпризы: вкусные торты, выпеченные ими по особому рецепту, билеты в театр или поездки за город. Он был уверен, что дочь не курит и не гуляет с разными оболтусами или папиками. Нужды в этом не было. Денис не ограничивал девочек в денежных расходах, чтобы обходились без посторонней помощи.
Рацуев знал, что семья – самое ценное в его жизни. Но почему ему было так одиноко, он не понимал и отмахивался от печали, залёгшей на самом дне его души. Она давала знать о себе даже тогда, когда Денис смеялся и радовался, тихо ныла как старая болячка, с которой постоянно сдиралась корка и кровоточила. Зрелый, красивый мужчина в расцвете сил, грустил и знал причину грусти, въевшейся в кожу. Из множества прочитанных книг по психологии он знал, что лекарств от этой болезни нет. Ученые еще не изобрели лекарство, которое могло бы заменить тепло материнских рук.
Да, он вырос без матери. Он не знал, какой могла быть его мама. Но точно знал, что она была самой доброй и красивой. Так он думал в детстве, но потом запрещал себе вообще об этом думать. Однажды, сидя вечером у постели дочери, подумал, что никто никогда ему не читал сказок на ночь. А кому их было ему читать? Отец его, тот еще шутник. Когда-то закрутил роман с девицей, которая забеременела от него и родила сына. Что-то у них не сложилось, и она ушла, бросив ребёнка. Это была версия отца, а как случилось на самом деле, никто не знал. Через год женщина вернулась за сыном, а папаша повёл её на сельское кладбище, ткнул пальцем в чужую безымянную могилку: «Тут похоронен твой сын». Потом отошёл деликатно в сторону и наблюдал, как безутешная мать рыдала у чьих-то чужих останков. Больше она не появлялась в селе, и сын вырос без нее. Мальчика звали Денис.
Отец женился на другой женщине и спокойно доживал остаток жизни, наплодив троих детей. Мачеха привела с собой дочь, общий счёт был 1:1. Но Денис всегда проигрывал, потому что девочка была старше него на четыре года. Ему приходилось научился ловчить и отворачиваться от увесистых тумаков мачехи и «сестры». Папаша жил в своё удовольствие, на сына внимания не обращал: растёт себе и растёт, что с пацаном сделается.
Эх и любил папаша заглядывать под юбки к чужим бабам. Однажды жена застала его на месте преступления. Недолго думая, неверный муж бросился наутёк. Она за ним с булыжником в руках. Ходок, взмокший от пота, стал уговаривать разъярённую супругу:
—Да что ты так рассердилась? Ну пошалил немного, прости, бес попутал.
—Сейчас я изгоню беса из тебя.
—Слушай, давай немного передохнём и дальше побежим, — попросил он робко, поглядывая на булыжник в руках супружницы. А рука и без булыжника у неё была тяжеловата. Преследовательница тоже присела ненадолго, отдышалась и встала. Опять побежали трусцой друг за другом, еле переставляя ноги. Потом немолодые бегуны часто вспоминали историю с пробежкой и булыжником: она — гневно, он — лукаво. Но как-то уговорил, смог утихомирить жену пока бежали на средней дистанции. Отличался даром убеждения. Как с той первой, которая убивалась на чужой могиле, оплакивая живого сына. Так что отец был тот ещё любитель до развлечений.
Денис рос сам по себе, старался не попадаться на глаза мачехе, вымещавшей на него злобу за свою неудавшуюся жизнь. «Мозоль», — обращалась к пасынку, не глядя в его сторону, громким голосом. Глаза ее под припухшими веками струились теплом, когда смотрели на сыночка и дочь, улыбка делала черты ее лица привлекательными и мягкими. Высокая, с крупными формами, она опиралась на своего маленького мужа как на кривой посох. Они часто ругались и мирились. За тонкой стенкой скрипела родительская кровать, громко сопел отец, всхлипывала и кричала мачеха. Денис крепко закрывал глаза от страха, что сейчас влетит и ему, так всегда случалось после драк. Незаметно засыпал и просыпался от крика:
—Мозоль, ты где? Вот я тебе, ребёнка бросил.
—В туалете.
—Засранец.
Он прятался в туалете, сколоченном в конце двора. Стоять не мог, увидели бы. Приходилось сидеть на полусогнутых коленях, не спуская штаны.
И школа. Она защищала Дениса от приставаний мачехи и капризного братишки, изводившего его нытьем. Ему нравилось учиться. Особенно увлекали его математика, физика и уроки труда. В школьной мастерской пахло стружками, пылью, но он не замечал, как пролетали сорок пять минут. Ему казалось, что он волшебник: можно сколотить табуретку, можно выпилить лобзиком узор на деревянной дощечке, можно научиться многим мужским занятиям. Учитель труда, в синем халате, доходящем до колен, часто подходил к старательному ученику и хвалил, что «руки у того растут из нужного места».
Время шло. Из угрюмого подростка Мозоль превратился в красивого парня с диковатым взглядом и жёстким характером. Угрюмые глаза смотрели исподлобья, как будто оценивали ситуацию и ждали удара.
Крепкое тело, стройное и мускулистое, закаленное холодным отношением мачехи, не знало горизонтального положения. Мачеха бурчала:
—Ишь ты, какой уродился на моих харчах, не в этого.
Не в отца. В него, маленького и толстого, с кривыми ногами и плоским лицом, пошёл младший сын, её кровиночка. Дочь — копия матери, только отличалась непонятной добротой и отзывчивостью. Она подсовывала куски хлеба неродному брату и отгоняла младшего, чтоб не донимал Дениса. Иногда по вечерам сводная сестра подсаживалась к нему, гладила его по голове и вздыхала. Однажды Денис сказал ей:
—Лена, уеду я из дома, опостылело всё. Поговори с матерью, вдруг даст денег на дорогу. Она тебе не откажет.
—Хорошо, — ответила сестра и погладила брата по жестким волосам.
В июле он уехал из дома, чтоб больше никогда не возвращаться назад.
Поезд ехал медленно, Денис смотрел в окно и вспоминал выпускной вечер в школе. Он получил аттестат с золотой медалью. Чужие родители хлопали и радовались за него, желали ему выбрать верную дорогу во взрослой жизни. Он благодарно кивал им и соглашался со всем, что ему говорили. Потом незаметно вышел на улицу и самой длинной дорогой возвращался домой. Остановился около калитки, чтобы успокоиться. Тёмные окна равнодушно наблюдали за тем, как Денис бил себя по голове, беззвучно плакал, боясь, что его услышат. Ветер уносил в темноту его всхлипы и успокаивал его. Как будто материнская рука ласковыми прикосновениями гладила его и вытирала слезы обиды.
В ту ночь он выплакал все обиды и тоску по матери. В ту ночь, избавившись от обиды, стал мужчиной, сильным и безжалостным, холодным и равнодушным. Больше Денис не плакал никогда.
Через много лет он получил от сестры телеграмму: «Мама просит тебя приехать, она тяжело больна». Смотрел на кривоватую строчку и долго думал. Потом купил билет и полетел туда, откуда еле унёс ноги.
—Ты приехал, — еле слышно сказала женщина, которую он боялся больше всех на свете. Когда – то, давным-давно, ему так хотелось, чтоб она хоть раз погладила его по голове или просто улыбнулась ему, как своим детям. Густые прежде волосы теперь редкими пучками свисали на потный лоб, лицо стало с кулачок. Мачеха высохла с того времени, когда они виделись в последний раз – пять лет назад во время похорон отца. Мачеха со своими детьми стояла у калитки и смотрела, как пасынок садится в такси. Денис махнул им рукой и про себя шепнул: «Прощайте!» И опять он в этом доме. Они с мачехой смотрели друг на друга и молчали.
—Мозоль, да когда ты усохнешь и отвалишься от меня, — раздаётся её молодой голос из прошлого.
—Никогда не вернусь сюда, — слышит она его слова, отчаянные и горькие, которые бросил ей в лицо, уезжая навсегда из дома.
Жестом, который опоздал почти на четверть века, больная женщина дотронулась до него:
—Прости меня, сынок.
—Как себя чувствуешь, мама? — сказал Денис.
Мачеха моргнула и взяла его за руку.
Потом сестрёнка рассказала, как мать боялась, что не увидит его. Он не понимал, почему прилетел на зов тех, кому так докучал своим присутствием. Мозоль высох и отвалился. В душе у него стало тихо и пусто. Мачеха ушла, освободив его и себя от тяжести прошлого, подарив ему чувство одиночества и тоски по материнской ласке.
Всё. С прошлым покончено. И в третий раз Денис сказал: «Теперь точно никогда не вернусь сюда».