Человек, отрывающий серебристые руны от надгробья, откалывающий камень от древней статуи, вырезающий кусок из самой середины холста, на котором нарисован шедевр, - все ради удовлетворения сиюминутного любопытства - представился мне в тот момент...
Кангасск Дэлэмэр. Дневник
В глубине души Джуэл опасался, что ассассины вернутся, хотя и понимал, что вряд ли: шлыков они потеряли всех, да и воинов лишились нескольких, так что их неуклюжим длинным мечам придется несладко против неразделенного отряда десяти. Да и чарги с лихвой припомнят им гибель котенка. Тем не менее, часовых Джуэл выставил, дав спокойно проспать всю ночь только раненым.
Лес, в который они углубились, был древен - не чета робкому березняку, колонизировавшему недавнюю гарь, а у древних лесов темная души. Уж насколько знаком с лесами Бала, а происхождение доброй половины звуков здесь даже он определить не мог. Пощелкивания, потрескивания, далекое шипение, а то и вовсе что-то ускользающее, на самой границе слышимости. То и дело, просыпаясь, поглядывали на Косту - не закашляет ли?
Одним словом, неспокойно пошла ночь.
- Как спал, Милиан? - поинтересовался Джовиб, подъехав поближе.
Первые утренние лучи пробивались меж переплетениями хвойных ветвей; сквозь просветы в живой крыше леса проглядывали кусочки розовеющего неба с облаками. Вовсю горланили птицы.
Услышав голос Ориона, Ворон вначале недоверчиво огляделся по сторонам, словно не веря в рассветную перемену, и только потом ответил:
- Плохо спал, как же еще! - и, словно в подтверждение своих слов, зевнул. Пожалел Милиан об этом сразу же: побитые ребра отозвались на глубокий вдох болью.
Мальчишка согнулся пополам и прильнул к шее чарги, спрятав лицо (и, возможно, слезы) в ее густом меху. Орион его не торопил: пусть отдышится.
- Я тут подумал... - сказал Милиан чуть погодя. На спине чарги он теперь восседал, подбоченившись; одно плечо лихо торчит выше другого - ну точно полный гордости выпускник какого-нибудь из двух Университетов магии. Но только сидел о так не от хорошего настроения, а чтобы не тревожить больной бок. - А ведь, по легенде, красный глаз, или горящий обсидиан - злой камень! Как думаешь... он ведь несколько тысяч лет здесь лежит... мог он повлиять на лес?
- Мог, - тоном знатока ответил Джармин. После гибели Варроха мальчишка ехал вместе с Орионом.
- Брось, - с улыбкой отмахнулся Бала, - стал бы Сайнар посылать нас за воплощением зла! Он верит, что Горящий должен послужить добру...
- Весь Орден на тысячелетней мести держится, - сокрушенно покачал головой Орион. - И с каких это пор месть - добро?