Кошка меня раньше не любила. Игнорировала. Лет восемь.
Я ей отвечала взаимностью.
Так мы и жили в одной квартире, не замечая друг друга, иногда пересекаясь на кухне.
Не кормлю, горшок не убираю. В ответ она не позволяла себя гладить и никогда не мурлыкала. Брезгливо от меня убегала.
Летом она захандрила. Перестала есть. Забивалась в шкафы и спала. Шерсть клочьями висела на ней. Глаза помутнели. Стало понятно, что кошка сильно заболела.
Повезли к ветеринару.
Рак.
«Хотите, можем попытаться ее спасти? Гарантии никакой. Три операции и химия.»
Озвучили примерный ценник. Я вздрогнула. Посмотрела кошке в глаза… и решила, что не буду ее спасать. В моей системе жизненных ценностей она являлась не настолько важным звеном.
Пришла домой. Рассказала ситуацию. Озвучила сколько стоит ее спасение. Сказала что я против… Это очень дорого.
Ночью меня разбудила младшая дочь. Огромные глаза, полные слез. «Ма, я не буду себе ничего просить, не надо мне одежду покупать, Ма. И давай мой планшет графический продадим. Ма. И на завтраки в школу мне не надо. Ма. Не надо мне подарок и отмечать день рождения. Ма. Но давай кошке сделаем операцию. Ма…»
В ее системе жизненных ценностей кошка была … где-то рядом со мной. Не хочу даже думать до или после меня.
«Ты понимаешь, что она может не выдержать операцию? Она в очень плохом состоянии. Но заплатить нам все равно придется.»
Дочь молчала и кивала. Слезы по щекам.
«Мы будем ее лечить» — сказал муж и утром отвез кошку в клинику.
На другой день я поехала ее забирать.
И так повторялось четыре раза. Он отвозит, я забираю.
С каждый разом мутная пелена на ее глазах становилась все меньше. Перемотанная в бандаж, с перемазанным пузом и двумя страшными швами, она где-то находила силы чтобы сопротивляться когда я ее пихала в переноску.
Когда я забирала кошку четвертый раз, она бросилась мне на грудь. Вцепилась когтями в пальто. Я так и не смогла ее отодрать, чтобы посадить в переноску. Привязала платком к себе, так и поехали.
Ехала аккуратно за рулем, с трясущейся кошкой на груди. От которой осталась половина кошки.
И глаза. На меня смотрели ее, полные любви и благодарности глаза.
Она все выдержала. Не смотря на все прогнозы выжила. Отрастила щеки и живот в два раза больше чем были до. И внезапно полюбила меня. Нет, ластиться не стала. Но гладить позволила, а иногда я просыпалась от ее тепла и мурчания рядом.
— Я ведь тебя лечить не хотела, — говорю ей, — я не достойна твоей любви.
— Но ты меня там не оставила, — отвечает она смотря на меня своими глазищами.
Вот такая нелюбовь.