Такси остановилось у подъезда, и водитель выжидательно посмотрел в зеркало заднего вида. Марина боялась пошевелиться, настолько страшно ей было открыть дверь, выйти из автомобиля, подняться на третий этаж и позвонить в нужную дверь.
- Девушка, мы приехали, - сказал он, когда с момента остановки прошла почти минута, и Марина непроизвольно вздрогнула.
- Извините, - пробормотала она, а потом схватила легкую спортивную сумку и вышла из машины, - до свидания.
- Всего доброго, - вежливо ответил водитель такси и уехал.
Марина остановилась у подъезда и снова замерла. И куда делась ее уверенность? Еще несколько дней назад девушка была преисполнена желанием приехать в этот дом, увидеть женщину, живущую в нем, поговорить с ней, обнять… А теперь вдруг уверенность куда-то делась, желание как будто растворилось в воздухе, оставив легкое послевкусие. Неужели она струсит? Марина тринадцать лет жила своей жизнью, а ведь могла прожить совсем другую. И стать могла другой, более уверенной в себе и своих решениях.
Сделав глубокий вдох, девушка шагнула в подъезд, воспользовавшись тем, что оттуда вышли какие-то люди. Может быть, тринадцать лет назад эти люди тоже жили в этом же подъезде, просто Марина их не помнила и уже не узнавала. Да и они уж точно бы ее не узнали, теперь ей было восемнадцать, а тогда было всего пять.
Поднявшись на третий этаж, Марина уверенно протянула руку и нажала на дверной звонок. По коже тут же пробежали мурашки, она узнала этот звук, он не изменился за тринадцать лет. Дверь поменялась, в подъезде тоже сделали ремонт, а вот звонок и его звук остались теми же. Поежившись от странного ощущения, Марина словно окаменела. Стояла у двери и всматривалась в глазок, как будто это она могла что-то через него увидеть, а не хозяйка квартиры.
Дверь открылась почти сразу же, Марину в этом доме ждали. Это была она! Мама! Такая же высокая, стройная, красивая. В молодости Ольга Андреевна занималась волейболом, отсюда была и фигура, и дисциплина, и страсть к правильному питанию.
- Дочка! – Ольга Андреевна произнесла это слово беззвучно, Марина по губам прочитала его, а потом увидела в глазах матери слезы. Женщина шагнула к Марине и протянула руки, а Марина так и стояла ровно, боясь пошевелиться и понять, что все происходящее – это не сон, а реальность.
Сколько раз за тринадцать лет она видела такой сон? Объятия матери, ее запах, слово «дочка», поцелуй в щеку. Все это было раньше только во сне, а теперь вдруг произошло в самом деле. Руки Марины так и висели вдоль тела, сумка выпала на пол, и никто не обращал на нее внимания.
- Я не верю, - бормотала Ольга Андреевна, все крепче прижимая к себе Марину.
- Мам, а кто это? – детский голос из квартиры нарушил идиллию. Мать отстранилась от дочери и обернулась. Марина тоже посмотрела на малышку лет пяти, стоявшую позади Ольги Андреевны и с любопытством рассматривавшую Марину.
- Леночка, а это… - возникла пауза, и Марина почему-то решила, что мать не отважится сказать эти слова вслух, - это твоя старшая сестра Марина.
- Сестра? – глаза девочки округлились, и она сделала шаг в сторону Марины. Аккуратно протянула руку, потрогала Марину за ногу, с интересом посмотрела на нее снизу вверх. Марина, стоявшая все это время молча и без эмоций, вдруг не сдержалась. Теперь уже она плакала, глядя то на мать, то на младшую сестру.
- Мама, а почему моя старшая сестра плачет? – голос Леночки чуть дрогнул, а Ольга Андреевна потянула Марину в квартиру.
- Милая, не плачь, все уже хорошо. Пойдем в дом, не нужно стоять на пороге.
Марина шагнула в квартиру, позабыв про сумку. Ее затащила в квартиру Леночка, она пыхтела и все поглядывала на старшую сестру, о существовании которой узнала всего несколько минут назад.
В квартире все было не так, как помнилось Марине. Конечно, прошло тринадцать лет, мать сделала ремонт, перепланировку, и теперь кухня соединялась с гостиной, а две двери из гостиной вели в разные комнаты. Одной из них когда-то была комната Марины. Ольга Андреевна внимательно наблюдала за взглядом Марины, замершим на одной из дверей. Мать легонько подтолкнула старшую дочь к двери, а потом осторожно открыла ее.
Марина ахнула. В комнате, которая предстала перед ней, все было точно так же, как и тринадцать лет назад. Старенький шкаф, кровать, застеленная пледом с медвежатами, книги, аккуратно расставленные на полке, висевшей над столом, за которым сидела в свое время Марина и рисовала. Ей тогда и было столько же, сколько Леночке, которая сейчас стояла рядом со старшей сестрой и все всматривалась в ее лицо, как будто пыталась мысли ее прочитать.
- Тут все… - Марина прокашлялась, потому что голос вдруг стал хриплым, - тут все так же, как и было. Я помню этого медведя.
Девушка схватила с кровати большого медведя, которого ей на пятилетие подарила бабушка – мать матери. Как тогда радовалась Марина, прыгала с этим медведем на кровати, хохотала, спала с ним несколько ночей подряд, прижимая мягкую игрушку к себе.
- Я не стала тут ничего менять, - тихо произнесла Ольга Андреевна, - я знала, что ты однажды вернешься. Я ждала тебя раньше, я так хотела, чтобы ты вернулась.
Женщина заплакала, а Леночка обняла мать, уткнувшись ей в живот. Марина прошла в комнату, выглянула из окна. Там тоже все стало другим: проспект расширили, по нему неслись машины, через дорогу теперь вместо библиотеки был супермаркет, а окна дома напротив, в которые так любила вглядываться Марина, стали другими, да и все вообще стало другим. Все, кроме атмосферы в комнате, в которой девушка жила тринадцать лет назад.
Тогда она была счастлива, у нее были мама и папа. Марина ходила в детский сад, а еще на танцы, увлекалась рисованием и лепкой. Мама, бывшая спортсменка, тщательно следила за здоровьем дочери, готовила вкусные и полезные завтраки, обеды и ужины, да и с мужем у Ольги Андреевны была полная идиллия.
Марина помнила жизнь такой: спокойной, размеренной, счастливой. А потом вдруг что-то изменилось. Родители стали часто ругаться, ссорились по пустякам, мама кричала на папу, а он тоже повышал голос, пугая Марину. Тогда девочка пряталась в своей комнате, плотно закрывала дверь, залезала под одеяло и представляла, что в соседней комнате родители не ругаются, а просто пьют чай или разговаривают о чем-нибудь смешном. И это не крики доносились до нее сквозь закрытую дверь комнаты и одеяло, это был их смех. Так было легче Марине, она представляла себе это и ей было спокойнее.
Стало понятным, что что-то совсем плохое происходит в семье, когда из дома ушел отец. Эмоциональный, активный и чересчур самовлюбленный, так назвала Ольга Андреевна своего мужа, закрывая за ним дверь.
- Нам с тобой будет хорошо вдвоем, - ласково сказала она дочери, а Марина только тогда поняла, что семья распалась. Теперь не будет у нее отца, как у Светки Кругловой из детского сада, или как у Жени Смирнова со двора. У них были только мамы, а отцов не было.
- А папа? – спросила Марина, едва сдерживая слезы.
- Папа будет жить отдельно, - ответила мать, - так будет лучше. И ты, и я, да и он сам, мы все устали от постоянных ссор и скандалов.
- Но я не хочу без папы, - пробормотала Марина, глотая подступившие к горлу слезы и теребя край юбки, - я хочу, чтобы мы все вместе…
- Милая моя, - мама присела на корточки и прижала к себе Марину, - иногда нужно жить отдельно, чтобы сохранить остатки человечности. Твой папа слишком эмоциональный, слишком ревнивый, и когда-нибудь ты обязательно меня поймешь.
- Я люблю папу, - твердила Марина.
- И он любит тебя! – воскликнула мама. – Вы будете видеться постоянно! Я обещаю! Просто папа не будет жить с нами.
Марина горевала. Ей не хватало отца, ей так хотелось, чтобы родители снова были вместе. Но отец ушел, переехал к своей тетке, жил с ними, а с дочерью виделся по выходным. Встречаясь с Ольгой Андреевной, мужчина демонстративно молчал, как будто между мужчиной и женщиной, у которых совсем недавно была крепкая и счастливая семья, вдруг выросла стена, огромная и непробиваемая.
Спустя несколько недель после расставания с женой, Сергей Михайлович приехал за Мариной. Это была обычная суббота, и именно по субботам отец встречался с дочерью. Поехали в парк, и Марина наслаждалась каждой минутой рядом с отцом: обнимала его, целовала, вдыхала запах его одеколона и расспрашивала о жизни.
Потом отец куда-то позвонил, после чего его лицо изменилось. Он взял Марину за руку, и они поехали не домой к Ольге Андреевне, а куда-то в другое место.
- Папочка, куда мы едем? – спросила Марина, поглядывая на наручные часы отца. Она мысленно подсчитала время, понимала, что они опоздали вернуться домой к тому времени, о котором договаривались родители.
- Мы едем к тете Амине, - ответил отец, - а завтра мы поедем в путешествие.
- А мама? – Марина испуганно посмотрела на отца, но он ей ничего не ответил.
В ту ночь она ночевала у тети Амины, а отец рано утром куда-то уехал. Марина не понимала, что происходит, почему отец не отвозит ее к матери, по какой причине мама ее не ищет. Тетя Амина ничего не говорила, молча накормила дочь племянника завтраком, также молча собрала ее вещи, которые привез отец.
- Папа, куда мы? – спросила Марина у отца.
- Мы едем в путешествие, я же тебе сказал, - голос отца был слегка раздраженным, - не задавай лишних вопросов.
Отец торопился. Собрал вещи, схватил дочь в охапку, а потом они долго ехали на поезде, потом на автобусе, Марина устала, ее укачало, она дико хотела спать, а еще не понимала, почему мама так легко ее отпустила в путешествие. Ведь еще утром в субботу Ольга Андреевна прощалась с дочкой до вечера, и ничего не предвещало того, что они с отцом отправятся куда-то.
По дороге Марина что-то съела, заболел живот. Несколько раз ее стошнило, но Сергей Михайлович дал ей какие-то черные таблетки, а потом они сели в самолет. Марина летела в самолете впервые в жизни, но в тот момент ей было не до восхищений: ее мутило, крутило живот, а мысли были только об одном: увидеться с мамой, спросить ее, почему она отпустила Марину с отцом, даже не собрав ее любимые платья.
Вскоре Марина с Сергеем Михайловичем приехали в какой-то город. Это было незнакомое место и непохожее на место для отдыха. Отец снял комнату у незнакомой женщины, и в этой комнате они прожили около недели. Марина боялась задавать отцу вопросы, он был напряженным и явно недовольным, девочка не помнила отца таким.
Через неделю они снова сели в самолет и куда-то полетели. Уже потом, спустя несколько недель после прилета, Марина поняла, что город, в котором они с отцом оказались, был столицей Грузии. Масса незнакомых людей, которых Сергей Михайлович называл родственниками, чужие здания, непривычный язык.
По ночам Марина плакала, а днем задавала отцу вопросы о матери. Поначалу Сергей Михайлович молчал, а однажды сорвался.
- Да бросила она тебя! Неужели ты такая глупая и до сих пор этого не поняла?
- Бросила? Но почему? – Марина заплакала, размазывая по лицу слезы.
- Потому что она тебя не любит! Ни тебя, ни меня! Твоя мать любит только себя и других мужчин.
Больше вопросов Марина не задавала. Ее мать ее бросила. Отпустила с отцом в неизвестность, и теперь пятилетняя девочка была вынуждена жить в чужой стране рядом с чужими людьми. Сергей Михайлович устроился на работу, они с дочерью переехали в отдельную квартиру. К ним постоянно приходили родственники отца, какие-то малознакомые мужчины, они громко общались на грузинском языке, размахивали руками и грубо смеялись. Марина побаивалась их, с большим трудом привыкая к новой для себя жизни.
Часто ей снилась мама. Квартира, комната, плюшевый медведь. Мать смотрела на Марину, протягивала к дочери руки, но Марина убегала от Ольги Андреевны. Просыпалась девочка в слезах, долго приходила в себя и задавала себе немой вопрос: за что? Почему мама так поступила?
Вскоре отец женился. Его избранницей стала грузинка, которая через год после заключения брака родила Сергею Михайловичу сына. Марина не любила ни мачеху, ни брата, для нее все казалось чужим, странным и ненастоящим. Как будто настоящая жизнь осталась где-то там, в прошлом, а теперь она жила чужой жизнью, рядом с теми, кому она, по сути, не была нужна.
Наира, новая жена Сергея Михайловича, раздражалась при виде Марины. Девочка, которая не хотела помогать мачехе с новорожденным сыном, казалась ей нахлебницей, которую «повесил на ее шею Серго». Почему она вообще называла отца таким именем?
- Папу зовут Сергей! – кричала Марина, когда мачеха в очередной раз выговаривала ей за то, что девочка не помогает ей. – И я вам не служанка.
- Ты лентяйка! – говорила Наира. – Зря только твой отец привез тебя в Тбилиси! Ты ничего в своей жизни не добьешься из-за своей лени.
- Я не хочу ничего добиваться тут! – отвечала Марина. – Мне тут не нравится, я не люблю ни ваш Тбилиси, ни вашу Грузию, ни имя Серго!
- Хамка! – делала вывод мачеха и потом подолгу хранила молчание, не общаясь с падчерицей.
Отец стал тоже отстраненным и совсем другим. Марина помнила Сергей Михайловича добрым, ласковым и любящим отцом, но по прошествии нескольких лет он словно другим человеком стал. Срывался на Марину, мог ударить ее по лицу, толкнуть, при всех оскорбить свою дочь. Марина чувствовала себя ненужной, лишней, потерянной, и все чаще она думала о том, что хочет уехать от отца, сбежать из Грузии и вернуться в Россию. Ее останавливала только одна мысль: мать ее бросила, возвращаться было некуда, никто ее в России не ждал.
В Грузии девочку называли Маринэ, и Марине не нравилось ни имя, ни акцент, с которым произносилось ее имя. Когда девушке исполнилось пятнадцать, она уехала от отца к его родной сестре. У тети Мариам не было своих детей, она любила племянницу и была единственным человеком в Грузии, которого Марина любила по-настоящему. Отец не стал отговаривать Марину, слишком много нервов потрепала ему дочь.
- Отец меня не любит, - говорила Марина тете Мариам, а та только вздыхала, гладила Марину по голове, а еще готовила племяннице пирожки и борщ, ту еду, которую любила Марина и которую никто и никогда не готовил в доме отца.
- Любит он тебя, - отвечала тетка, - иначе бы не забрал тебя от матери.
- Не говори мне про мать! – кричала Марина, затыкая уши. – Она меня предала, она меня бросила! Ненавижу ее, слышать о ней не хочу!
Так и жила Марина до семнадцати лет, уверенная в том, что Ольга Андреевна и вправду бросила свою дочь. А потом заболел отец, умер, и от тетки Мариам Марина наконец узнала правду.
- Пока жив был Серго, никто не должен был тебе говорить, - рыдая, говорила тетка, обнимая Марину, - не бросала тебя Ольга. Он сам тебя забрал!
Марина слушала тетю Мариам и не верила своим ушам.
- Как это – забрал? Я что, вещь какая-то?
- Твоя мать ему изменила! Она предала его, выгнала из дома, вот Серго и обозлился. Забрал тебя, чтобы ей неповадно было! Чтобы она страдала также, как и он страдал, когда Ольга его предала.
- Он лишил меня матери, - пробормотала Марина, - лишил меня детства. Я не хотела жить тут, я не хотела жить такой жизнью…
Тетка Мариам дала Марине номер телефона Ольги Андреевны. Оказывается, отец на протяжении последних нескольких месяцев общался с бывшей женой, пытался попросить прощение, замолить грехи. Марина позвонила матери, а уже через пару месяцев была в России.
… Они стояли в комнате Марины, глядя друг на друга.
- Он мне врал все эти тринадцать лет, - сказала девушка, смахнув слезу, - он говорил, что ты меня бросила, предала. Я чувствовала, что он врет, но даже перед самой смертью отец не сказал мне правды.
Ольга Андреевна тоже вытерла слезу, а потом слегка улыбнулась:
- Сергей всегда был таким. Настоящий эгоист, самовлюбленный и считавший, что ему все должны. Кавказец до мозга и костей, ревнивый и властный. Придумал себе, что я ему изменяла, сам себя в этом убедил, а потом постоянно искал доказательства этого. Загнал себя в угол, а потом, пользуясь случаем, забрал тебя.
- Ты меня отпустила? – задала Марина главный вопрос, который мучил ее все тринадцать лет.
- Нет! – Ольга Андреевна замотала головой. – В ту субботу мне с утра было плохо. Болел живот, потом началось кровотечение. Я попала в больницу, еле выжила. Несколько дней лежала в реанимации, оказалось, что у меня была внематочная беременность, я ждала ребенка от Сергея… А он, пользуясь этим, забрал тебя. Купил где-то разрешение на вывоз тебя в другую страну, сбежал как трус. Я пыталась тебя искать, я даже подумать не могла о том, что он мог увезти тебя в другую страну! Я не верила в то, что в нашей стране можно было так легко купить разрешение, нарушить закон, а потом спокойно жить дальше.
Марина смотрела на мать, уже не сдерживая слезы. Ольга Андреевна резко притянула к себе старшую дочь, обняла ее. Рядом с ними стояла Лена, она тоже плакала, обнимала мать и сестру, и так они стояли втроем долго, и Марине казалось, что это все еще только сон.
- Я вышла замуж через пять лет после твоего отъезда, - рассказывала Ольга Андреевна вечером за ужином, - потом родилась Леночка. Я ни на один день не забывала о тебя, ты мне снилась постоянно, сколько слез я выплакала! И ведь ни один из родственников твоего отца не сказал мне о том, куда вы уехали. Все врали мне, сначала о том, что он увез тебя на Дальний Восток, потом в Сибирь, потом о том, что вы с Сергеем без вести пропали. Говорили мне все, только не правду.
- А где отец Лены? – спросила Марина. В доме она не увидела ни одной мужской вещи, разве что несколько фотографий на полке.
- Павел умер два года назад, - с грустью ответила Ольга Андреевна, - теперь я вдова. Зато у меня осталась Леночка, а еще теперь есть ты!
Мать улыбнулась, легонько коснувшись пальцами руки Марины. Девушка улыбнулась в ответ и сжала пальцы матери. Такой красивой, такой доброй, такой настоящей!
Засыпая в ту ночь в своей комнате, Марина долго смотрела в потолок и пыталась мысленно сосчитать количество дней, которые она провела с отцом, не общаясь с матерью и живя не той жизнью, которой могла бы жить, если бы отец не забрал ее. Это была другая жизнь, чужая, совсем не та, которую могла бы прожить Марина, останься она с матерью. Закрывая глаза, девушка подумала о том, что она не будет ненавидеть отца за то, что он лишил ее тринадцати лет настоящего детского счастья. И без того слишком много ненависти было в жизни девочки, больше она не хочет ненавидеть. Теперь Марина будет только любить: мать, сестру, свою жизнь. Новую жизнь, которая будет совсем другой.
Автор: Анастасия Павлова
