Глава 2. Проклятие любви
Старый масляный светильник тускло освещал большую палатку ученого. Ночной воздух, спокойный, холодный, поглотила мертвая тишина. Пламя вздрогнуло, съежилось испуганной зверушкой вокруг фитиля. Чуть шевельнулся, словно от ветра, брезентовый полог, и внутрь проскользнул призрак, скитавшийся по этой долине на протяжении трех тысяч лет. Едва различимый, он напоминал мумию, обернутую в полуистлевший саван. Его окутывал шедший откуда-то изнутри ярко-красный свет, похожий на языки пламени. Длинные, развевавшиеся, словно на ветру, волосы, выбивались из-под остатков бинтов на голове. Призрак застыл в центре палатки, изучающе оглядываясь по сторонам, зловеще улыбнулся. Этим незваным гостем была душа царицы Анхкары, по злому року не ушедшая в загробное царство на бесконечные поля Иару.
Ей давно наскучило проводить ночи в своем рукотворном мире или в гордом одиночестве в пустой усыпальнице. Издевательство над еще одной жертвой — чужаком-ученым не только развлекало призрака последние шесть лет, но и преследовало известную только ему цель. К тому же, днем царица заметила в лагере новое лицо, что было подозрительно в середине сезона раскопок. Любопытство взяло верх. Анхкара решила сначала развлечься по старому сценарию, а затем заглянуть в каждую палатку в поисках новенького.
Подлетев к Вальдерману, она склонилась над ним, обдавая ледяным дыханием, и только собралась истошно завопить «Найди!», как тихо заскрипела кровать на другом конце палатки. Призрак описал дугу и завис над новым секретарем профессора. Юноша поежился от холода и сильнее закутался в мешок. Он спал. Волосы разметались по подушке, на губах была счастливая улыбка. Анхкара опустилась на край кровати и, едва касаясь, провела истлевшими пальцами по щеке Алекса.
«Он не хочет делать то, что я прошу. Он не хочет искать! Я устала ждать… — застонала она и вдруг рассмеялась: — Твоя смерть подхлестнет его... Неджемт... Сладкий... Я знаю то, чего не знают они… Еще никто не прикасался к тебе... Мне скучно. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне. Многие приходили по своей воле, но тебя в свой дом я зову сама. Видишь... Этот сон... Дорога в мою гробницу. Она совсем рядом. Я жду тебя!»
— Кто здесь? — застонал Тадеуш, пытаясь открыть глаза. — Лекса?
Анхкара, бросив презрительный взгляд на старую жертву, незаметно выскользнула на улицу.
— Лекса?! — закричал профессор, цепляясь руками за табурет, поднялся, из последних сил бросился на другой конец палатки, стал трясти секретаря за плечи.
— Пора вставать? — сонно простонал парень, с трудом открывая глаза. — Как же здесь холодно… И мне приснился непонятный сон, словно я гуляю по окрестностям, а там… — поежился он, сладко зевнул.
— Ты сегодня немного перегрелся. Это пройдет. Спи. Еще рано...
Молодой человек повернулся на бок и снова заснул. Вальдерман облегченно выдохнул: «Померещилось…» Он перекрестился, вернулся на свою кровать. До рассвета было еще далеко, но Тадеуш так и не смог сомкнуть глаз — ему мерещился призрак, прятавшийся в черных тенях под раскладушками, табуретами, столом и готовый в любую минуту позвать за собой Алекса.
Утро выдалось спокойным, без происшествий, как и ожидал профессор, что, несомненно, было причиной его хорошего настроения. Без привычного ворчания он прекратил работы на шестом и седьмом квадратах. В трехстах метрах от раскопа Вальдерман разметил границы длинной траншеи и, определив максимальную глубину, отправил туда освободившиеся бригады рабочих под руководством Ахмата. Тадеуш отдал приказ перенести свой штаб ближе к новому месту, велел копателям быть предельно внимательными и обо всех изменениях в цвете песка срочно докладывать ему.
Несмотря на обилие интересных еще неописанных мелких находок, Александр никак не мог сосредоточиться на работе, постоянно озирался по сторонам и вглядывался в мутную от жары даль. Со стороны казалось, что он витает в облаках.
— Лекса, — прищурившись, обратился к парню Вальдерман, — отсюда гробницу, что я ищу, без бинокля не увидишь, а журналы, что на столе, очень хотят быть заполненными.
— Да, сделаю, — задумчиво ответил секретарь, переводя взгляд с низких известняковых гор на недописанную страницу. Снова и снова юноша прокручивал в мыслях увиденное, пытаясь сопоставить видение с окружающей местностью: тропинка, ведущая наверх, узкая трещина в скале, напоминающая вход...
— Сегодня надо все успеть, — Вальдерман в дополнение к журналам и зарисовке загрузил его еще и отчетной работой для Камри.
Молодой человек приложил немало усилий, чтобы переключиться с ночного видения на задания. Алекс решил: если в запасе есть еще целый месяц, то он просто обязан сделать вылазку и исследовать окрестности. А сейчас надо потрудиться, чтобы выкроить для прогулки свободное время.
Лекса доделывал очередную опись находок, Тадеуш и Ахмат осматривали свежераскопанные участки и отвалы.
— «Нефертити», иди к нам! — крикнул Вальдерман, высовываясь из траншеи.
— Уже иду, профессор! — отозвался Алекс, отложил толстую тетрадь и направился к месту раскопок.
— Давай сюда... — Ахмат протянул подошедшему парню руку.
Тот спрыгнул вниз.
— Что скажешь, студент? Ты не плохо справился в прошлый раз. Теперь задачка посложнее, — Тадеуш был серьезен, как никогда. — Твое мнение?
— Фундамент дома. Необожженный кирпич. Толщина небольшая, значит, стены были легкими — думаю, чисто тростниковыми, иначе валялись бы куски глины и виднелась пыль от известковой побелки. Странно, что нет фрагментов растений. Возможно, разобрали стены и сожгли где-нибудь. Но жилье строили временно. Однозначно. Это и есть рабочий поселок, что Вы искали?
— Не знаю, парень, не знаю... — задумчиво ответил мужчина. — А ты молодец! Такие мелочи подметил! Вечером полностью перенесем раскопки сюда. Когда найдем предметы обихода — будет видно… Мне нужно имя заказчика стройки. Оно должно быть на посуде и инструментах. Иди, работай дальше. Осенью попрошу деканат засчитать дополнительную практику и выставить за нее высший балл.
— Спасибо, — смутился Лекса и, покинув траншею, вернулся к работе над журналами.
«Херитеп хесеб» положил руку на плечо Тадеуша:
— Боитесь?
— Да, Ахмат, боюсь, — профессор с силой провел ногой рядом с фундаментом, обнажая слой пепла под песком, и отрешенно добавил, — дома сожгли целиком, а не разобрали... Все. И это не случайный пожар. На такой площади уже бы наткнулись на обгоревшие предметы быта, а их нет. Если это то, о чем я думаю, значит, гробница где-то рядом... Ее или чья-то другая, кого она ищет?
— Значит, она… Откуда знаешь?
— Показалась мне. Ужас до костей пробирает, когда видишь ее.
— Хоть бы имя узнать этой обозленной дамы. Было бы попроще найти неизвестное. Может, все-таки, убраться отсюда, пока не стало слишком поздно?
— Нет, Ахмат, я пойду до конца, даже если это будет конец моей жизни. Эта тварь так просто меня не отпустит. Ее цель — я. Достанет даже за морем — начнет убивать в окрестностях всех, кто под руку подвернется. Уже дала это понять два года назад. Сейчас я хочу выторговать нашу жизнь и свободу в обмен на тишину в долине: согласится — создам такую репутацию, что даже местные не сунутся, археологи и туристы — подавно. Начнет противиться — здесь будет столпотворение хуже, чем в Каире в час пик. А как иначе? Клин клином вышибают. Не получится — по мне никто не будет плакать, и на могилу никто не придет. Кто хочет — пусть возвращается домой, я никого насильно здесь не держу. Объяви вечером рабочим.
— Тадеуш, не надо... У тебя вся жизнь впереди.
— Не трави душу... Тут не знаешь, когда помрешь от испуга, и что за чертовщина вообще творится в этом месте. С первого дня бежать надо было от сюда!
— Да уж… Кто бы знал.
— Знаешь… Тут подумал, подарю-ка я этому студенту шкатулку с украшениями, которую так и таскаю с собой. Столько лет уже прошло, что та женщина, скорее всего, забыла про меня, а ему, наверное, понравится. Он же любит такие безделушки.
— И правильно сделаешь. Должно же что-то остаться у парня на память об этих раскопках, а не только заполненные бумажки да горячий песок.
— Верно. Будет вспоминать старого занудливого профессора, сгинувшего среди египетских могил, — улыбнулся Вальдерман. — Пойдем, друг. Нам еще готовить оборудование.
Вечером работа закипела уже вокруг траншеи. Лекса помогал профессору размечать новые квадраты, перенося уровень с места на место, Ахмат записывал данные в блокнот и отмечал границы колышками. Две бригады продолжали вести работы на новом участке, остальные же стали засыпа́ть старый раскоп, как делали с предыдущими.
Уже стемнело, когда археологи и рабочие вернулись в лагерь. «Херитеп хесеб» объявил волю начальника, однако никто не захотел добровольно покинуть долину. «Нефертити» присел на лавку у костра рядом с Ахматом и знакомыми рабочими. Уже не стесняясь, юноша развлекал людей великолепными стихами на средневековом арабском, выученными с подачи куратора восточных залов музея. Потом он перешел на современную поэзию. Египтяне встречали каждый стих громкими хлопками в ладоши и были в восторге от европейца, не плохо говорившем, пусть и с сильным акцентом, на их языке.
Тадеуш стоял около своей палатки и с неподдельным интересом наблюдал за новым секретарем. «Этот мальчик так легко и просто общается с совершенно незнакомыми людьми. Из него получится хороший помощник в будущем, — подумал профессор, не сводя глаз с парня. — Ни за что не поверю, что такой болтун может целыми днями молчать в запасниках музея».
За внутренними разговорами археолог не заметил, как к нему подошел Райнер.
— Профессор, Вы идете спать?
— Да, да... — замешкался тот. — Иду...
Молодой человек залез в спальный мешок. Тадеуш начертил мелом на столе магический рисунок, поставил лампу в центр, а вокруг нее разместил вавилонскую лампаду от злых духов, освященные церковные свечи. Зажег. Лег на свою кровать, но не смог сомкнуть глаз — смотрел на завораживающее своим трепетом пламя.
— Александр, ты спишь?
— Нет еще... — ответил парень и, заворочавшись в мешке, повернулся на другой бок.
— Что ты будешь делать, когда вернешься в Берлин?
— Продолжать учиться... Только думать об этом не хочу.
— Почему?
— Меня любят преподаватели, но ненавидят сокурсники. Считают выскочкой и музейным червяком...
— А я совсем другого мнения. Хочу предложить тебе работать со мной, а учиться можешь и по индивидуальному плану, я договорюсь.
— Это правда, профессор?!
Парень подскочил, и, запутавшись в спальном мешке, рухнул с кровати.
— Ты не ушибся? — Тадеуш поднял его, потрепал рукой по волосам. — Ложись спать, завтра тяжелый день.
— Спокойной ночи, профессор, — прошептал Лекса, не скрывая своего волнения. — Спасибо!
Обитатели палатки крепко спали, когда внутрь снова пробрался призрак царицы. Анхкара зависла над кроватью Райнера, провела пальцами по его щеке, розовым губам. Юноша вздрогнул от ледяного прикосновения, отвернулся. Она пристально посмотрела на него и зашептала: «Я жду тебя... Неджемт... Ты забыл мою просьбу? Я зову! Иди ко мне... Я покажу тебе то, что не видел никто, а потом ты умрешь!»
Облетев палатку и убедившись, что ученый спит, Анхкара по-хозяйски «поставила» резное кресло у изголовья кровати Алекса. Всю ночь царица любовалась спящим юношей, звала к себе, показывая ему в снах дорогу, но едва забрезжил рассвет, как она спешно покинула брезентовый дом. Тадеуш, ежась от холода, разбудил секретаря.
— Доброе утро, «Нефертити». Ты готов к прогулке до раскопа? Как же холодно стало по ночам... — профессор стряхнул иней со спального мешка Райнера. — Климат меняется не в лучшую сторону.
— Я тоже очень замерз. Доброе утро, профессор.
«Странный сон... Опять эта дорога среди скал... К чему бы это?» — подумал парень за завтраком. Он попросил у Ахмата бинокль, на что староста насторожился, но все же дал просимое. Лекса добежал до окраины лагеря, посмотрел на полуразрушенные горы. Ничего знакомого. Тогда юноша, повесив бинокль на шею, вернулся к остальным, готовым выдвинуться на раскоп. Всю дорогу он периодически останавливался, всматривался в расплывавшуюся от усиливающейся жары даль. Взгляд с нового места раскопок тоже не дал положительного результата.
— Не нравится мне твое любопытство, — подойдя к парню сзади, тихо произнес «херитеп хесеб» и ловким движением отобрал бинокль. — Тот, кто уходил туда, еще не возвращался. Не стоит пополнять их список.
В ответ Алекс лишь тяжело вздохнул, но возражать не стал. Он не раз был свидетелем бесполезных доказательств правоты новичками и знал итог подобных действий. Ругаться с Ахматом и с первых дней портить отношения с начальством он не собирался.
Квадраты становились все глубже, однако стол для находок пустовал. Песок и ничего кроме песка. Профессор переходил от одной бригады к другой, спускался вниз, осматривал борта. За ним неотступно следовал староста, уточняя рабочим команды начальника. Просидев еще час под тентом и заполнив до конца журналы, Алекс покинул комфортную тень и отправился к команде Вальдермана осматривать раскоп.
— Ничего не понимаю… — Тадеуш растеряно смотрел на увеличивающиеся отвалы. Он отдал приказ рабочим снимать лопатами два с половиной метра грунта с обычным крупным просеиванием и следующие полметра быть внимательнее, использовать совки. Где-то уже показались необожженные кирпичи, но ни одной находки, указывающей на то, что селение было обитаемым.
— Если рабочие ушли по домам, забрав все с собой? — предположил Ахмат. — Мы тоже уйдем и заберем вещи.
— А мусор? — пренебрегая этикетом, Лекса встрял в разговор старших. — Его тоже прихватим? Или закопаем где-нибудь?
— Гениально… Надо искать свалку. На севере вряд ли — каменотесы шли в том направлении на вырубку гробницы, — подытожил профессор. — Остается юг селения.
— Во дворе домов тоже могли быть ямы для мусора, и закрывались они крышками.
— Так куда переносим раскопки? — поинтересовался Ахмат, порядком запутавшись в версиях ученых людей.
— Остаемся здесь. Будем все тщательно изучать. Сюда бы сканер. Прошлись бы по поверхности и копать не пришлось. Но чего нет, того нет. И даже Камри нам не поможет.
Староста пожал плечами, не спеша вылез на поверхность. Он не слишком любил всякую заумную технику, предпочитая старые надежные кирку, лопату, совочек, кисть и чутье копателя.
Вечером Тадеуш предпочел остаться в палатке, куда перенесли еще несколько столов. Разложив топографические планы местности, зарисовки раскопов за все годы и сопоставив их с данными аэросъемок, учитывая версии Алекса, профессор предварительно начертил границы селения. «Неплохо. Неплохо, — пробормотал он, погруженный в раздумья. — Русло пересохло во времена Древнего царства, как сказали геологи. Вода могла быть неглубоко и легко доступна, иначе бы не построили столько домов и не было бы столько рабочих. Но почему высохшее русло? Долины царей и цариц под охраной, а здесь — рай для грабителей. Никакой логики. И причем здесь призрак?.. Если только она не искала при жизни…» Вальдерман осекся, осознав, что стал на шаг ближе к разгадке, чей гроб по приказу он ищет уже шесть лет. Он в мыслях начал перебирать всевозможные варианты, кого женщина может искать в столь глухом месте.
«Допустим, моя навязчивая гостья знатного рода, тогда это может быть ее гробница, — продолжил размышлять Тадеуш. — Принцесса, царица… Предположим. А здесь похоронили дорогого ей человека, причем так, что она не знала точного места… Как в детективе. Зачем искать тело, если можно создать лжегробницу, положить туда лжемумию и отправлять все религиозные культы? Значит, погребли не по правилам, и нужно все сделать в соответствии традициям, чтобы отправить душу на суд Осириса. Над кем же она так трясется, что готова убивать? Ее тайный ребенок? Казненный любовник? Но точно не отец, мать или кормилица… Может…»
От детективного расследования Вальдермана оторвал заглянувший в палатку «Нефертити». Увидев такое количество подробных планов местности и фотографий, юноша оторопел.
— Это все Вы сделали?
— Не все, конечно. Во многом Салех Камри помог, что касалось геологии, топографии и аэросъемки.
— А что здесь? — полюбопытствовал Лекса и указал на развилку.
— Смотри… — профессор взял карандаш и обратным концом повел по дороге от края плана. — Ты ехал отсюда, из Луксора. Вот эта дорога ведет в лагерь, а это ответвление — проход между грядой и скалами. Там тупик. На фото видно.
— Понятно, — парень аккуратно завершил разговор. За то время, пока ученый объяснял путь, Алекс постарался максимально точно запомнить расположение близлежащих гор. «Только бы снова увидеть этот сон с дорогой. Теперь бы я нашел путь», — подумал он и стал готовить постель ко сну.