Коты Муся и Буся имели одну на двоих несчастную долю. Доля эта звалась НинПаллной и была их хозяйкой.
Нина Павловна Мещерякова, одинокая профессорша местного института на кафедре каких-то там наук, была человеком абсолютно неприспособленным к жизни. Замужем она была за своим институтом, детей с ним не нажила, друзей растеряла.
Институт же оказался плохим мужем. Ладно бы ещё деньги от него в доме водились, так ведь и их не было. Ни денег, ни детей, ни друзей, ни ремонта, ни одёжки приличной.
С одёжкой было вообще страшная ситуация. Одевалась НинаПаллна исключительно в секонд хендах, где, как она считала, продавались скромные, но качественные европейские вещи.
— Ну и что, что старые, зато крепкие и в единственном экземпляре! — говорила она своим котам, надевая полосатые кримпленовые брюки, принадлежавшие давно умершей неведомой европейской бабке.
Буся и Муся, даром что коты, а и те могли бы сказать, отчего померла та самая бабка — от брюк исходил запах угарного газа, не поддавшийся ни стиркам, ни санитарным обработкам. От штанов пахло гнилой демократией и нездоровой толерантностью. Фу.
— Видно, бабка в них и померла, — шепнул Буся Мусе, — Я всегда говорил: толеранция до добра не доводит.
— А наша-то дурында носить это будет!
НинаПаллна новые брюки, конечно, выстирала, но затхлый запах всё-таки пробивался сквозь дешёвенький Персил.
Выстирала, и на работу в них ходить стала, где над ней потешались только первокурсники, и то в начале первого семестра, пока им старшекурсники по затылкам не объяснили, что над убогими смеяться грешно.
Студенты и сотрудники не то, чтобы любили НинуПаллну, а вроде как жалели её. Предмет свой она знала хорошо, знания передавала с огоньком, а вот по жизни была... совершенно беспомощная. Премии никогда не просила, жила на голый оклад с минимальной надбавкой, которых хватало ей на коммуналку да на китикэт для Мусика и Бусика. Свой собственный корм НинаПаллна брала исключительно в народном Светофоре в корзинах с надписью: «Уценка». Хорошо, что при этой уценке она здоровье не потерялаа, а то на лекарства ей бы точно не хватило.
Странная она была. Котов своих назвала девчачьими именами, за что они её всю жизнь простить не могли. Ну какие они Муся и Буся?! Они как минимум Мучачос и Бучачос! Все кошки в округе были их, пока НинаПаллна им фаберже не чикнула.
Коты Муся и Буся на свои девчачьи клички не отзывались, а НинаПаллна не догадывалась, что звать их надо иначе.
Однако нельзя сказать, что Муся и Буся НинуПаллну не любили. По-своему они её любили и даже заботились о её моральном облике.
Взять хотя бы тот случай, когда к ним в дом прокрался мужик неизвестной породы. Не то, чтобы прям прокрался, а пришёл вместе с четырьмя тётками и букетом цветов.
— Коллега, вы видите то же, что и я?! — вздыбили коты ирокезы, — Чужие в нашем доме? А ежели попрут чего?!
Пока мужик со своими тётками кричали НинеПаллне «хэпибёздей» и чокались хрустальными фужерами, Муся и Буся повели себя очень предприимчиво — налили всем поровну в ботинки, в которых гости припёрлись в логово к котам.
— А неча тута нам нашу дурынду соблазнять... — тужился над чьими-то кедами Буся, выжимая из себя последние капли росы, — Ещё пойдёт по кривой дорожке, да на панель...
Такова была забота котов о моральном облике своей хозяйки.
На самом деле Нина Павловна Мещерякова пригласила к себе гостей впервые. Дни рождения на кафедре привычно отмечали прямо в кабинете кафедры. Составляли вместе столы и сотрудники угощались на пластиковых тарелочках принесённым именинником тортиком. Незатейливые праздники не отнимали много времени у сотрудников кафедры, позволяя им отлучиться в любой момент. Например, изобразить дополнительное занятие с отстающим студентом в соседней аудитории и — фьюить! — улизнуть домой.
Но в свой круглый юбилей Нине Павловне захотелось праздника. Не на кафедре с пластиковыми тарелочками, а дома, со столовым прибором на двенадцать персон из китайского фарфора, привезённого давным-давно из Манчжурии ещё дедушкой Нины Павловны. И пить дорогое вино не из бумажных стаканчиков, а из богемского хрусталя с золотыми наклейками на пузатых боках.
Причиной сему капризу уважаемой профессорши было... стыдно сказать! язык не поворачивается! Ай, да ладно... чего уж там... Влюбилась наша НинаПаллна. За полгода перед своим полусотенным юбилеем влюбилась она по уши в новоприбывшего в университет на их кафедру преподавателя Игоря Николаевича Стоцкого, мужчину видного, разведённого, но... молодого. Ибо ему было всего-то сорок шесть.
Потеряла наша профессорша покой. Умом понимала, что с ней происходит, а ничего поделать не могла. Понимала, что бывает такое в природе — задержка в социальном развитии. Ага. Это когда в полтинник понимаешь, что уже не девочка и пора бы на голове гулю с гребёнкой накрутить, а не о женихах думать.
Она о женихах и не думала. Она об Игоре Николаевиче Стоцком думала.
А тот, как на грех, оказался мужчиной галантным. Всех дам на кафедре называл сударынями, пальто у них принимал, в дверь первыми пропускал. Дамы, конечно, от него млели, но... у дам было по мужу да по двое-трое детей, а то и с внуками. Одна лишь дама с девичьими правами была на кафедре — профессор в кримпленовых штанах Нина Павловна Мещерякова.
Сдвинуться с мёртвой точки в размышлизмах о своём грехопадении помогла Нине Павловне случайная встреча с говорливой соседкой, которую наша героиня обычно обходила за три версты, а тут... встретились в лифте.
— Ниночка Паллна, — обрадовалась болтушка, — Где вы такие брючки оторвали, поделитесь адресочком! Столько лет вас в них вижу, а они всё как новые.
Поняла тут профессорша, что начинать надо с одежды. Пришла домой, брюки свои кримпленовые в пакетик завернула и в шкаф сложила. Стала внимательно «Модный приговор» смотреть: что сейчас тётки её возраста носят. Записалась в студию к стилисту на консультацию.
Стилист ближайшей студии красоты, парень весьма неоднозначной наружности брезгливо покрутил её перед собой, на весы поставил, портновским метром её бывшую талию замерил, плечи её сутулые расправил коленом между лопатками и заявил с кислой миной:
— Можно, конечно, пиджачком висящий живот задрапировать, V-образным воротником шею удлинить, с морщинами у косметолога поработать... но это всё временно. Спину выпрямлять надо. Худеть надо. Мышцы накачивать надо, с тренером, в тренажёрке. Тогда любой стиль вам подойдёт. А сейчас при вашей фигуре... платья-футляры хорошо скрасят лишний вес, сутулость и прочие недостатки.
Про недостатки от представителя странной мужской профессии Нине Павловне было слышать неприятно. Но приходилось признать — прав кривляка стилист. Худеть надо. Спину, сгорбленную годами научных трудов, выпрямлять надо. Молодеть надо.
— Не хочу футляр, — выпрямилась она, — Приду к вам через полгода на консультацию.
Ничем не выдала Нина Павловна своей влюблённости в коллегу. Вела занятия, как ни в чём ни бывало, общалась на кафедре с сотрудниками, а только подмечала, как опасно закручивались вокруг Игоря Николаевича интрижки. То одна замужняя коллега, то другая строили ему глазки, а то и с другой кафедры забежит какая-нибудь заблудшая коза.
Все эти игры только подстёгивали Нину Павловну Мещерякову плотнее заняться собой. Диета? Нет, на диету она способна не была. А вот правильно рассчитанное питание, это да.
Мышцы качать с тренером в тренажёрке? Божечки мои, она не денежный магнат, чтобы позволить себе такую роскошь. Спорт у Нины Павловны был дома, за закрытыми занавесками, перед включенным телевизором. Не могла же она себе позволить, чтобы кто-то её, солидного человека, видел в старых трениках и вытянутой футболке, высиживающей на коврике неадекватную позу саранчи.
Купила себе НинаПаллна курс домашнего фитнеса, для чего вытребовала себе в бухгалтерии премию, чем повергла в нервный стресс главного счетовода.
— Имею право! — стукнула НинаПаллна по стопке бумажек на столе у начальства.
То ли начальство испугалось, то ли совесть у него взыграла, но премию профессору выдали и даже обещали надбавку пересмотреть.
Стала НинаПаллна заниматься и котов своих Мусю и Бусю пугать. Никогда они не видели, чтобы профессорша каких-то там наук застывала *опом кверху, словно она понюхала валерьяночки сверх нормы. Повергало их также в шок, когда почтенная дама боксировала гантелями воздух...
— Коллега, — обращались тогда коты друг к другу, — Мне одному кажется, что наша дурында кукухой от своей науки поехала?
Однако скоро Муся и Буся привыкли к хозяйским закидонам. Как только приходило время вечерних свистоплясок перед телевизором, забирались коты вдвоём на кресло, усаживались там поудобнее, привалясь боком друг к другу, и созерцали хозяйкино помешательство.
— Вона как её, болезную, раскорячило, — комментировали они каждое движение начинающего йога, — На что похоже?
— На павлина похоже.
— Выражайтесь цивилизованно, коллега. Это называется маюрасана, а перед этим была вирабхадрасана. Осторожно, она сейчас гантелями махаться будет.
Как только их хозяйка брала в руки гантели, коты спасались, кто куда. Ибо однажды Мусику прилетело этой самой гантелей по хвосту. Случайно. Точно так же случайно у НиныПаллны в тот же вечер в тапках образовалась кучка Мусичкиной ответочки.
Но в основном Муся и Буся развлекались, наблюдая за хозяйкой. И только спустя несколько месяцев до них дошло, что происходит.
— Коллега, мне одному кажется, что наша дурында похудела? — прищурился как-то Буся, вглядываясь в отощавшую пятую точку НинПаллны, стоящей в «собаке мордой вниз».
— Хм... — соскочил Муся с кресла, осторожно подошёл к пыхтящей хозяйке и, изогнувшись, заглянул снизу вверх в её сосредоточенное лицо, — Это то, о чём я думаю?
— Уверен, коллега, это именно то. Мурка из пятой квартиры так же худела, когда втюрилась в соседского Маркиза. Так же стояла хвостом кверху.
— Наша-то хоть не орёт, а Мурка всем подъезду жить не давала, — припомнил Муся ту историю.
— Что будем делать, коллега? — обеспокоился Буся, — Она уже пять месяцев хвостом кверху стоит и гантелями кидается. Скоро орать начнёт, позора не оберёшься...
Но... на котье счастье их хозяйка орать не начала. Прошло полгода. За неделю до своего юбилея наведалась НинаПаллна к тому самому стилисту в салон красоты.
— Какой лук собираем? — не узнал кривляка-парень свою бывшую клиентку, — Капсулу для вечеринки? Для работы?
Похудевшая и помолодевшая профессор каких-то там наук выбрала элегантное платье изумрудного цвета и туфли на устойчивом невысоком каблуке.
— Шарман! Английская королева позавидовала бы вашему вкусу, — льстил НинеПаллне представитель модного мира. Он её так и не узнал!
Зато на работе сотрудницы стали замечать изменения во внешности своей затюканной наукой коллеги. Из бесформенного мешка с формулами на свет проклёвывалась милая девушка средних лет. Сгорбленная спина с вдовьей холкой выпрямилась, давая место красивым женским выпуклостям с противоположной стороны. Походка стала уверенной, шея — длинной, голова — поднятой.
И, хоть НинаПаллна скрывала результаты своего большого труда за широкими свитерами и длинными юбками, намётанный глаз сотрудниц не преминул вставить шпильку помолодевшей «убогой»:
— Нина Павловна, что с вами случилось?! Где ваши кримпленовые брючки? Мы к ним так привыкли!
Но та только улыбалась и всем всё прощала. Прощать было легко. Прощать всегда легко, когда любишь.
Нина Павловна всё ещё любила. Игорь Николаевич Стоцкий, даром что единственный мужчина в женском коллективе, но и он стал замечать преображение вчерашней кафедральной юродивой. Она больше не ходила вперёд темечком, а от бедра вышагивала по коридорам учебного корпуса. Похудевшая, постройневшая, она притягивала к себе взгляды не только его, но и коллег с других кафедр.
Ему было приятно на неё смотреть и, когда он услышал на кафедре, что Мещерякова приглашает всех на свой день рождения к себе домой, тут же согласился прийти.
— Коллега, вы видите то же, что и я?! — вздыбили коты ирокезы, когда в большую прихожую ввалились пять весёлых сослуживцев их хозяйки, — Чужие в нашем доме? А ежели попрут чего?!
Гостей встречала смущённая Нина Павловна в новом изумрудном платье, с новой причёской, больше похожая на Ниночку, чем на профессора каких-то там наук с шиньоном на затылке. Теперь она была аккуратно подстрижена и... стала похожа на своего странного стилиста с той только разницей, что стилист был парень, а она — молодая, стройная, красивая женщина.
Пока гости пировали, а коты трудились в прихожей над обувью пришельцев, Игорь Николаевич понял, что... влюбился.
Но это уже другая история ))) Скажу только, что Нина и Игорь пока ещё дружат. Возможно, дружба эта перетечёт во что-то серьёзное. А может и не перетечёт. Разве это так важно? Важно то, что сегодня Нина Павловна Мещерякова больше похожа на собственную студентку, чем на бесформенную тётёху, какой была много лет до того, как влюбилась и занялась собой.
На фото Муся и Буся в шоке:
— Зырь, это мы с тобой засветились!
— Звёзды мы теперь с тобой...
— Точно.
