Впервые я захотел ее убить еще в октябре, подумал и ужаснулся собственному желанию.
В тот день я вернулся с успешных переговоров, даже не отметив сделку со своим партнером, хотя тот и настаивал. Сидел в полутемной гостиной за чашкой кофе, сидел и смотрел на пустую стену напротив, понимая, что контракт, несущий значительную прибыль, больше не радует. Как не радует некогда уютный дом, спокойствие сосновой рощи за забором, возможность в любое время оказаться практически в любой точке мира, не возбуждают молодые женщины, не интересует дочь, давно проживающая в другой стране. Не будоражит кровь предпринимательский риск. Ни-че-го.
Я весь состою из пустоты, растерявшей чувства, хотя нет, одно все же осталось – ненависть к собственной жене. Оно настолько срослось со мной, что утратило остроту, стало чем-то естественным: как дышать, есть, спать. Естественным стал и страх при ее появлении. Я долго не мог понять его природу, не мог объяснить – что именно боюсь, страх просто всплывал как вечный спутник ненависти. Именно тогда и пришло откровение - это страх, что когда-нибудь стану убийцей.
В тот же миг, как фантом, как знак, в гостиную вошла жена. Ее не должно быть в доме, сюда она приезжала редко, предпочитая городскую квартиру, а уж в осенний будничный день…
- Опять пьешь, - кивнула на бутылку коньяка.
- Нет, пью кофе, - я ненавидел себя за бесконечные оправдания. – Странно, что ты здесь.
- Приехала поработать, у соседей ремонт, шумят до поздней ночи, а мне надо закончить рецензию на диссертацию.
И все - никаких вопросов, ничего, прошла на кухню, вернулась со стаканом сока, расположилась в кресле напротив, буравя взглядом.
В этом она вся – ни малейшего интереса к моим делам, делающим ее обеспеченной женщиной. Она всегда считала, главное в жизни нашей семьи – ее служение науке, все эти дипломы, диссертации, конференции, чертовы концепции, а мой бизнес – игрушка недоумка. Кажущееся равнодушие к бизнесу и подтолкнуло совершить главную ошибку, ошибку, сделавшую меня заложником. Год назад я окончательно обезумел, переписав бизнес на нее, Кутепову Жанну Борисовну, мою супругу. Развод стал невозможен.
Желание убить набирало силу. Я смотрел на немолодую, ставшую чужой, женщину и представлял, как мои пальцы сжимаются на ее шее. Чашка задрожала в моих руках. Упругое сопротивление мышц, удары ее твердых кулаков по своим плечам, ощутимые пинки по ногам – клянусь, я все это чувствовал тогда. В какой-то момент испугался своего наслаждения, пришлось вырвать себя из кресла.
Ночь провел у Алинки, знал, что она всегда мне рада. Нырял в объятия как в избавление, выталкивал из себя страшную мечту.
С тех пор мысли об убийстве изредка овладевали мной, но больше не пугали. Я словно играл в какую-то игру, обдумывая детали, наслаждаясь фантазиями, как интеллектуальной задачей.
От этого наваждения удалось избавиться только после звонка следователя. Я был в офисе, обсуждал какую-то мелкую проблему на строящемся объекте, когда на телефоне высветился незнакомый номер.
- Кутепов Александр Евгеньевич? – спросил мужской голос.
Я подтвердил.
- Кутепова Жанна Борисовна ваша супруга?
Я уже знал все, что он скажет.
- В последний раз? Примерно неделю назад. Да, разумеется, я подъеду.
Казалось, я смотрю какое-то странное кино с собственным участием.
- Я готов к опознанию. Понимаю, что тело сильно обгорело.
Следователь стоял рядом, всматриваясь в мое лицо.
Мне стало плохо, в этой черной фигуре с трудом угадывались человеческие очертания, а уж узнать в ней Жанну Борисовну и вовсе невозможно.
Но было вполне узнаваемо кольцо, я сам его заказывал у ювелира двадцать лет назад - авторская работа, трудно ошибиться. Узнал я и дорогую заколку для волос, наследство ее бабушки. Следователь сообщил, что она сгорела в своем автомобиле.
Продолжение следует.