- Тридцать второй на боевом.
- Тридцать второму заход разрешаю, мишень семнадцатая.
- Понял. – Тааак, чуть повыше надо. …Успеть отстреляться. Пятый заход уже, а снаряды не кончаются. Самое гнусное - привезти снаряды обратно. Большего позора не бывает. Топлива хватит ещё на заход, не больше. Вот уже белая мишень в кругу… вписывается, можно стрелять… -Та, та, та, та та, наперебой заспешили слева две двадцати трёх миллиметровые пушки. Дуг, дуг, дуг, перекрывая обоих застучала справа тридцати семи миллиметровая. Как швейная машинка. Голос-то у неё какой. Будто знает она, что на борту она самая могучая в мире. Нет крупнее калибра нигде больше, чем на Миге. Стараются втроём, залпом, на ремнях вишу, так тормозит от стрельбы... Нет, не закончились опять.
- Выводи. – Коротко и спокойно подсказал голос. Да я уже и так вывожу. Боевой разворот - подо мною мишень, вся в разрывах. Кажется, хорошо всадил. На полигоне тихо, нет того гвалта как на рабочем канале, сейчас всего три самолёта на кругу. Поглядываю с опаской на расходомер топлива. Ещё домой топать, да на круг запас нужен. …Ещё заход…шестой.
- Тридцать второй на боевом.
- Заход. Мишень двадцать шестая. – Что это он мне мишень поменял?
- Понял тридцать второй? Мишень двадцать шестая. Ту ты всю разворотил. – Как будто на мой вопрос ответил. Приятно слышать от такого человека такие слова.
- Понял, двадцать шестая. – Шестерым в эскадрильи заряжают полный боекомплект. А так, всем положено только по восемьдесят снарядов в НР-23 и сорок в Н-37. Это поощрение такое, его сам Малолин придумал - за успехи. Попробуй весь боекомплект расстрелять за пять заходов.
Малолин, с войны – лётчик. На фронт попал, когда у него налёт был семь часов. Только взлетать научили, а садиться нет - мишень воздушная для фрицев. Рассказывал. Первые полёты – только хвост ведущего и видел. Кто удерживался в первых двух, трёх полётах за ведущим, живым оставался. Кто не удержался – погиб. Вот это отбор. А сейчас у нас он – «начальник огня и дыма» - начальник огневой и тактической подготовки полка. Сам полётами на полигоне руководит. Его слово здесь решающее. Вот новая мишень в кольце.., обрамляю… Дуг, дуг… - замолчала наконец тридцать седьмая. Умолкли и двадцать третьи. Всё… вывожу…
-Левым разворотом на привод, тысяча четыреста.- Знает Малолин, что у меня топливо на исходе, напрямую отослал. Ну, а так нормально будет. Хватит дотянуть. Хороший самолёт Миг семнадцатый. Вон полковник Федорец вернулся с Кореи - восемь сейбров сбил. Одного какого-то крутого американоса завалил. Ему потом с ним встречу устраивали. Правда и самого два раза сбивали. Рассказывал – очнулся от того, что струя воздуха в лицо ударила. Глаза открыл, а впереди дыра и воздух в лицо… Катапультировался, едва успел. Глаза повредил. Теперь тоже нас вот учит. Интеллигентен, всегда спокоен, грубого слова от него не услышишь. Только чуть улыбается, когда поругаться нужно. А Сутягин там героя получил, теперь вот во Вьетнам уехал, наверное, за второй звездой. Ну, вот и «аварийный остаток» замигал, ничего, хватит теперь.
Это крайний день на полигон летали, ещё кое-какие долги подтянуть и, третий курс закончен. После полётов на разбор уже собираются.
- Хорошо ты сегодня пострелял. У тебя что, говорят, день рождения сегодня, что ли?
- Да.
- А, что ж не сказал?
- Так от полётов бы отстранили.
- Ну, ладно, поздравляю. А сколько тебе?
- Девятнадцать уже.
https://proza.ru/2008/07/23/478
Предыдущая часть:
Продолжение: