Когда мы видим как живут люди в той или иной африканской стране, то ужасаемся их бедности, даже скорее нищете по нашим меркам. Так, недавно я, едучи по Конакри, включил прямую трансляцию в ВК и в течение 15 минут транслировал жизнь рынка на выезде из столицы. И моя одноклассница в комментарии написала «Боже, какая нищета!». Действительно нищета, но она не видела как живут люди в деревнях вдали от столиц и городов. Тогда бы она про Конакри так не говорила.
Но дело в том, что это понятие нищета, бедность по праву можно отнести лишь к столице и большим городам, где скучилось много народу, понаехавшего из разных регионов страны в поисках лучшей доли и надежде разбогатеть, но так и не нашедших себя в этой жизни. Они оказались лишними, но они уже вкусили этих плодов цивилизации, их душа испорчена, и они и сами понимают, что живут в нищете. Но вот в деревнях, подальше от клоак цивилизации, там все совсем по-другому. Люди живут другими понятиями.
Дело в том, что как я уже писал ранее, издревле крестьяне в Африке не стремились к богатству. Они не понимали, что это такое и не принимали его ни душой, ни сердцем. Большая их часть по крайней мере. Про вождей и всяких жрецов говорить не будем. Если кто читал мои предыдущие статьи (ссылки дам в конце), то помнит, как община фактически разоряла наследников нажившего определенный капитал покойника, поминая его на протяжении нескольких дней пока все не съедено и не выпито. Но в то же время община и не давала никому из своих членов умереть с голоду и оказывала помощь в течение всей жизни. Кстати, так было и с русским крестьянством.
В мире африканской деревни, лишенном, на европейский взгляд, самых необходимых орудий труда и предметов быта, были распространены (и кое где остаются до настоящего времени) совершенно своеобразные представления о бедности и богатстве. Вообще в европейском смысле эти понятия вряд ли существовали у многих этнических групп. В тоже время высокое место в племенной иерархии значило в общественном мнении намного больше, чем накопление каких-либо материальных ценностей. Аграрные общества были лишены типичного для европейского общества духа наживы. Они лишь обеспечивали удовлетворение насущных потребностей человека в пище, в одежде, в культуре.
Существующие орудия труда позволяли обрабатывать столько земли, сколько было нужно для пропитания общины. Сложившаяся в деревне и освященная обычаем и легендами система организации труда определяла место в аграрном процессе каждого крестьянина - от мала до велика.
Работавшие в деревне специалисты часто становились свидетелями того, как замена традиционной мотыги плугом сопровождалась обострением социальных конфликтов, а одновременно способствовала усилению эрозии почв и падению их плодородия. Попытки побудить крестьян приобрести тягловый скот заканчивались неудачей, потому что все земли были заняты под посевами и пастбищ не было. К тому же у некоторых этнических групп скот традиционно выпасался только кочевниками-скотоводами. С приходом колонизаторов и началом внедрения в сельхозоборот культур несвойственных Африке, но востребованных в «цивилизованном мире» - кофе, арахиса, хлопка – это хотя и приносило на начальном этапе какой-то ощутимый доход, но в конечном итоге нарушало существующую систему разделения труда между мужчинами и женщинами, а иногда вызывало земельный голод.
Был такой французский агроном Жоанни Гийяр, который прожил несколько лет в Камерунской деревушке этнической группы тупури и написал об этом книгу. Видя как тяжко приходится выживать деревне, видя эту беспросветную нищету (по их французским меркам) он решил помочь им и поставил перед собой честолюбивую задачу: - модернизировать сельское хозяйство в крае, основываясь на использовании крупного рогатого скота в земледелии, плуга и применении органических удобрений. С первых же шагов обнаружились трудности. Так, осмотр скота показал, что в той местности имелось очень мало пригодных для тягла животных, так как местные крестьяне не сохраняли быков. Оказалось также, что в предвоенные годы колониальная администрация уже предпринимала попытки внедрить плуг. Они провалились. Как напоминание об эксперименте оставалось несколько заржавевших плугов. Идея была скомпрометирована в глазах населения.
Однако у Ж. Гийяра не остановился. Он организовал в деревне показательную пахоту, причем крестьяне принимали прямое участие в уходе за скотом, шли за плугом. Их поразили быстрота и качество вспашки. Можно было предполагать, что начинание найдет отклик в деревне. Но цена! Пара быков, плуг, тележка, дополнительный инвентарь были равноценны доходу целой крестьянской семьи за многие годы. Даже содержание двух быков превосходило возможности одного хозяйства.
Агроном рассчитал, что пара быков и плуг были бы вполне достаточны для шести - восьми семей. Он предложил предоставлять кредит на приобретение плуга и скота, если об этом просили несколько хозяев, договорившихся между собой о совместном использовании своего приобретения. Его предложение было принято.
Но посмотрите, чего хотел добиться агроном в конечном итоге. Он считал, что помимо чисто экономических последствий, распространение новых орудий труда могло иметь и положительные (с его точки зрения) социальные результаты - плуг позволял расщепить аморфную социальную массу тупури и вызвать плодотворное имущественное расслоение. То есть в общине, где все были равны и помогали друг другу, француз хотел зарождения неравенства и капиталистов. Он так и писал, что «… в этом очень однородном, практически не имеющем классов аграрном обществе социальное и экономическое расслоение должно было играть роль исключительно важного фактора». Общество не имело классов (то есть фактически жили при, пусть и первобытном, но коммунизме, где все равны и в радости и горе), а теперь оно их получит! И он этого добился. Разложил-таки деревню. Но многим ли это принесло счастье?
Что думаете по этому поводу?
Спасибо за потраченное время и раз уж добрались до конца нажмите палец вверх. Для вас пустяк, а автору приятно. И читайте другие мои статьи на этом канале.
Обещанные ссылки: