Друзья, вчера в моей авторской группе в Одноклассниках приключилась смешная история.
Я написала пост про «потре&ля&ство», которое царит сейчас всюду, именно вот так, написав это слово.
А одна дама мне прислала вот такой коммент:
«Здравствуйте, Татьяна. Вы меня очень сильно разочаровали. Вы, оказывается, ругаетесь матом. Очень жаль. Не ожидала. Ухожу из вашей группы».
А я еще сильнее разочаровала её, сказавши, что я еще и курила раньше, а еще и нижнее белье время от времени покупаю и туалетную бумагу, купаюсь в море в купальнике, а не в строгом костюме, а еще, ужас, сплю в одной постели с мужем. И главное, хожу в туалет! И вот на слове «туалет» мне вспомнились эти две давних истории.
Верочка точно поняла, что до конца урока никак, и подняла руку.
— Чего тебе, Фомина? — Тамара Григорьевна отвлеклась от книги, увидев, что девчушка тянет руку.
Весь класс писал контрольную.
— Тамара Григорьевна, можно выйти?
— Вера, ты попить или…
— Или, — прошептала Фомина и искоса посмотрела на Володьку Лесникова, не услышал ли он.
Раньше мы были очень стеснительные. Не дай Бог при мальчиках, а тем более при том, который тебе нравится, заикнуться про туалет. Это было табу!
А Володя очень нравился Вере, и она ему тоже.
— Иди, Фомина, — разрешила наша первая учительница.
Вера рванула к двери, но окрик Тамары Григорьевны её остановил:
— А ну, стой!
Вера остановилась как вкопанная. Тамару Григорьевну мы обожали и слушались беспрекословно. А она нам платила заботой и материнской любовью.
— Ты же сказала «или»? — переспросила учительница.
Вера кивнула.
— Тогда надень пальто.
Вера нехотя подошла к шкафу, с трудом выковыряла свое пальто, накинула, тяжело вздохнула, бросив короткий взгляд на Володьку, и поплелась к выходу.
На её лице было написано недовольство, потому что Тамара Григорьевна её рассекретила.
Вернулась Вера через минут десять.
Школа наша была совсем небольшой и располагалась в бараке. Туалета в здании не было, воды тоже. В конце коридора стоял огромный бачок: туда мы ходили на водопой. Пили все из одной металлической кружки. Надо же! Современные мамочки сейчас закатят глаза. Какая антисанитария! Но тогда мы не знали этого слова, хотя четыре санитарки с белыми сумочками с красными крестами были в каждом классе.
А еще на два класса была одна огромная круглая от пола до потолка металлическая печка, и дядя Вася, истопник и сторож, топил их с утра, когда в школе еще никого не было.
А сортир располагался в небольшом школьном дворе чуть поодаль от здания школы.
Когда Вера забежала в класс, уже началась перемена, и мы с девчонками стояли стайкой около Маши Сосниной. Она показывала нам, как можно легко нарисовать львенка. Думаю, что все так в детстве рисовали.
Вера подбежала к нам и закричала шепотом:
— Ой, девчонки! Что я вам расскажу! — Вера была сильно возбуждена.
Мы все обернулись к ней в нетерпении, готовые выслушать её сенсационное сообщение.
— Я сейчас видела Ирину Владимировну.
Ну это не являлось сенсацией, и мы немного охладели. Ирина Владимировна была директором нашей школы, и видели мы её очень часто. Каждый день, по несколько раз Ирина Владимировна заходила в каждый класс. Почти всех учеников нашей школы она знала по именам, особенно слишком активных ребят.
— Удивила! — сказала Оксана и громко рассмеялась, а мы вслед за ней.
— Тихо! — зашипела Вера. — Я её в туалете видела.
Мы все остолбенели от ужаса.
— Как это? — задала глупый вопрос Женя.
Но то, что вопрос был глупым, мы поняли много лет спустя, вспоминая эту историю, когда нам было лет по двадцать пять.
Мы все моментально замолчали и в ужасе посмотрели на Веру.
А Света даже пискнула:
— Не ври!
Поверить в то, что наша высокая, красивая, строгая директриса всегда с высокой прической и в синем шерстяном костюме, ходит в туалет, было просто невозможно.
— Точно вам говорю, — прошептала Вера.
Мы все придвинулись поближе друг к другу, создав некий тайный кружок.
— Выскочила я на улицу, — продолжала шептать Фомина, — почти до туалета добежала, смотрю Ирина Владимировна тоже туда направляется. Я ей «здрасьте», а она мне еще: «Здравствуй, Вера»! Представляете, — закатила глаза Фомина.
Мы слушали, затаив дыхание. И каждая из нас думала в тот момент: «Может все-таки обойдется, и наша директриса не зайдёт в туалет и не будет там делать то, что делали мы все, и остальные простые люди».
Вы не поверите, но у Танюшки Тимофеевой даже блеснули слезы. Она была очень эмоциональная девочка.
— Она зашла? — выдохнула Оксана, подавшись от волнения вперед.
Вера горестно кивнула головой и прошептала:
— Да. Я даже все слышала.
Наш детский мир рухнул в тот день. Как же такое возможно, что наши учителя, эти полубоги, тоже ходят в туалет? Мы не хотели развивать мысль дальше и в тот же день решили, что никогда и никому об этом не скажем.
Впервые мы вновь поговорили об этом тогда, когда, будучи десятиклассницами и учась в другой школе (наша была восьмилеткой, и мы почти всем классом перешли в другую школу) стояли около туалета, который располагался, как полагается, в здании школы, а в него быстрым шагом направилась наша географичка, хотя у учителей был свой туалет. Мы тихонько рассмеялись, а все та же Вера Фомина сказала:
— Ниче себе, наша географичка писает?
Мы засмеялись чуть громче и тут же вспомнили историю, которая произошла лет на восемь раньше.
*****
После десятого класса я подрабатывала три летних месяца в строительном тресте в приемной у управляющего на побегушках у секретаря. Принеси, унеси, отдай, забери, завари, на подпись.
Управляющий был обычный мужчина лет сорока пяти, почти всегда разъезжал по подведомственным организациям по всей республике.
Но в тот день он был на месте с самого утра: проводил совещание, много орал по телефону, потом к нему без конца забегали начальники отделов с выпученными глазами, а выбегали и сразу просили воды. Это была обычная история: если шеф на месте, то покоя не жди.
И вдруг наступило затишье, и я решила занести ему кое-какие документы на подпись, это тоже входило в мои обязанности.
Вот честное слово, Григорий Васильевич не выходил из кабинета, и я не отлучалась, пропустить его я никак не могла. Но когда я зашла в кабинет, то шефа на его привычном месте за столом не оказалось. Я даже заглянула под стол, подумав, что может быть что-то уронил и полез доставать. Но нет, там его тоже не было. Я в недоумении вернулась в приемную. Секретарши Галины в тот день не было, у нее приболела дочка, и я в приемной заседала одна. Не впервой. Я справлялась.
Через некоторое время к моему великому удивлению Григорий Васильевич вышел из кабинета и, кинув мне на прощание: «В министерство, буду через пару часов», — был таков, оставив меня с открытым ртом.
На следующий день Галя вышла на работу, а шеф укатил в очередную командировку. А я решилась рассказать секретарше о том, что произошло вчера.
Она расхохоталась и сказала:
— Пойдем, что-то покажу, — и вошла в кабинет шефа.
Я последовала за ней.
— Ты что, никогда не видела эту дверь? — Галка указывала на деревянную панель позади стола шефа. Она состояла из множества стеллажей и шкафчиков. Всяких дверок было много, но именно ту, которую Галя потянула на себя, и она открылась, я никогда раньше не замечала.
Я почувствовала себя Али-Бабой в волшебной пещере. За дверью было спрятано достаточно просторное помещение. В нем располагались кресла, диван, журнальный столик, небольшая мебельная стенка, холодильник и еще одна дверь.
— А что там? — пребывая в глубоком шоке, потому что эта комната была красивее, чем зал у меня дома, спросила я шепотом, указывая на эту дверь.
— Там? — переспросила меня Галя. — Там сортир! — рассмеялась она. — Иди посмотри! — веселилась моя подруга.
— У него отдельный туалет? — восхитилась я. — Вот это да! — моему восторгу не было предела.
Стоит ли говорить, что санузел был оборудован по последнему слову дизайна тех времен, и в нем имелось абсолютно все, как дома.
Вот так дважды в своей жизни я была удивлена. Первый раз тому, что богиня ходит в обычный дворовый туалет, куда бегали все дети, и второй тому, что совершенно обычный советский человек имеет не просто отдельный туалет, а еще одну практически однокомнатную квартиру в своем рабочем кабинете.
Татьяна Алимова
