Еще чуть чуть про детей. Вернее про девочку, которую к бабушке принес ее отец на руках. Девочка вроде обыкновенная, такая же как я. Руки, ноги, голова, уши глаза. А не ходит. Он приносил ее к бабушке, и садил ее между столом и кроватью на самовязанные половики, а потом уходил. Началось это все в конце зимы. Мне было интересно, я подглядывала, а бабушка пшикала на меня . Уходи отсюда, мешаешь. Этой девочке, звали ее Лена, бабушка посвятила столько времени, сколько никому не посвящала. Я вот теперь думаю, она что чувствовала перспективы? Почему взялась?
Приводили ее к бабушке, вернее приносили, три раза в неделю. Я подглядывала, в ход шло все. И отливала она ее по разному, и водой слитой поила, и за кагором в церковь ходила. Лена хорошо сидела, поворачивалась, ползала как змея, таская ноги, на карачках не умела, в общем, как я сейчас понимаю, ноги она чувствовала, травмы не было, но не хотели эти ноги совершенно работать. Хотя выглядели здоровенькими, я иногда помогала бабе колготки на нее натягивать. Тепленькие красивые ножки. Мы с Леной даже стали приятельствовать. Когда ее отец задерживался, мы играли на полу в Чапая. И вот ползала то она, замечательно. Быстрее, чем я ходила.
Бабка моя прямо уперлась рогами, даже я, несмышленыш это видела. Что ей было видно, что было не видно нам? Ленкин отец устал, это я видела, а вот мать ее никогда не видела. Звали его дядя Игорь. И иногда он говорил:"Дарья Николаевна, может перерыв сделаем?". Бабушкино лицо сразу вытягивалось, ноздри шевелились, губы становились тоненькими:"Ты что говорил, когда сюда пришел? Помоги, что скажешь, все сделаю, только помоги. А сейчас устал? Так зачем мы это начинали? Хочешь перерыв? Иди отдыхай. Но больше не приходи!" И дядя Игорь замолкал, и все это продолжалось. Осенью Лена смогла согнуть, чуть чуть, маленечко, левую ногу.
Как они втроем радовались. Дальше все пошло веселее, потому что все увидели результат. Но очень медленно это все двигалось. Та нога, которая дала динамику, так и прогрессировала помаленьку, а вторая, правая, так и лежала, как бревно. Вот что это была за болезнь? Почему я тогда не ращеперила уши и не слушала, что говорила бабушка? Почему не интересно мне было какие она травы заваривает, и как заваривает, на водяной бане или просто кипятком? Я просто радовалась, что левая нога сгибается разгибается, и думала, что наверное все так и останется. Не хочет правая нога шевелится. Хоть вывернись бабушка на правую сторону.
На второе лето, на газоне, у Ангары, где они лечились в теплое время, Лена встала на карачки. И уже поползла, как младенец или как собака. Я не видела, как это случилась, я видела уже результат. А вечером видела, как моя родная плакала, подперев подбородок рукой. Я про бабушку. Налила себе чаю, смотрит на стакан, а по щекам слезы текут, она их вытирает, а они все равно текут. А еще слышала, как дядя Игорь сказал бабе Даше в коридоре:"Я тебя озолочу, только доведи дело до конца". А она взяла его большую руку в свои узловатые ладони и сказала:"Куда же я теперь от вас денусь то? Столько сил потратила".
На ноги Лена вставала еще полгода. Медленно, Часто падала, да и просто заваливалась. Но сейчас то она уже ходила, а не ползала, как гусеница. Но поднимались, но шагали мелконько, но так же отвары пили и воду наговоренную, и все вместе верили в то что все получится. Бабка Даша довела этот процесс до того, что Лена перестала падать. Шла медленно, но сама, ноги переставляла трудно, но без опоры. А потом сказала:" Все, Игорь, дальше врачи, грязи, массажи. Моя работа закончилась. Я не медик. Я все что могла сделала". Он у нее в ногах валялся, благодарил и заплатил ей за это две тыщи!!!!
Да еще чемодан продуктов принес. Она Как увидела это богатство руками взмахнула и заплакала. В Иркутске то кроме соли ничего не было. Игорь обнял ее , прижал к себе, стянул с нее платок и целовал ее в седую макушку. О она, маленькая, согнутая, как раз ему в пуп дышала и плакала. Они уехали в Крым. А через полгода он написал ей письмо, что все хорошо, что Лена ходит, бегает , прыгает и плавает. Больше не знаю ничего про это.