Во второй четверти XVIII столетия развитие экономики России связано с ростом дворянского предпринимательства в сельском хозяйстве, а также с появлением новых центров промышленного производства. В хозяйственный оборот включаются новые земли, осваиваемые в результате крестьянской, помещичьей и монастырской колонизации на Урале и в Предуралье, на Северном Кавказе и в южных районах страны. Повышается товарность сельского хозяйства, особенно его помещичьего сектора. Крепостники-дворяне все более интересуются агротехническими новшествами.
Широкий размах в помещичьих хозяйствах получило винокурение, ставшее одним из важнейших потребителей товарного зерна. Правительство, поддерживая это начинание помещиков, объявило в 1754 г. винокурение дворянской монополией. Неизменными потребителями продукции сельского хозяйства оставались армия и флот. Миллионы пудов фуража и продовольствия шли ежегодно на удовлетворение их нужд.
Развитие легкой промышленности порождало повышенный спрос на технические культуры и шерсть. Лен и пеньку помещичьи хозяйства поставляли владельцам парусных, полотняных и канатных мануфактур. К середине XVIII в. наиболее предприимчивые помещики стали создавать свои вотчинные мануфактуры на базе собственного сырья и крепостной рабочей силы.
В статье «К проблеме исторического прогресса в России (от средневековья до конца XVIII в.)» А. А. Преображенский указывал, что социально-экономическое развитие страны в России XVII—XVIII вв. характеризовалось большой сложностью и противоречивостью, переплетением явлений феодального и буржуазного порядка. Происходит значительная деформация всех институтов феодализма. Вместе с тем рост буржуазных элементов еще не столь интенсивен (в силу господства помещиков-крепостников и материальной основы их могущества — крупного землевладения), чтобы создать решительный перелом в свою пользу и занять командные позиции в экономике страны.
Главным производителем товарной продукции сельского хозяйства оставался крестьянин. Он поставлял на рынок не только технические культуры, но и хлеб. Из этого совсем не следует, что он распоряжался излишками своего производства. Необходимость платить подушную подать и оброк своему помещику заставляла его нести на рынок последнее, что удалось вырастить на своем поле. Невосполнимым бедствием для крестьянина-труженика были различные стихийные явления — ранние заморозки, засуха, град, саранча. В этих случаях сотни тысяч голодных людей покидали родные края, отправляясь на поиски пропитания, любого, пусть самого неблагодарного заработка.
В промышленности продолжалось строительство новых мануфактур и заводов. При этом менялась география их размещения и быстро увеличивался объем продукции. К примеру, выплавка чугуна за первую четверть столетия выросла на 650 тыс. пудов, а за вторую четверть — на 1,2 млн. Высокими темпами развивалась легкая промышленность. К 1753 г. эта отрасль насчитывала 155 предприятий, в том числе 16 суконных, 29 шелковых и 51 парусно- полотняное. Значительно расширила свои границы металлургическая промышленность Урала. Новые заводы появились в Башкирии и на Южном Урале. Возникли мануфактуры в Ярославле, Серпухове, Иркутске, Астрахани, Тамбове, Иванове и других городах и селах страны 222.
Существенно возрос приток в промышленность частного капитала. Новые мануфактуры создавались преимущественно купцами и дворянами. Широкое распространение получили подряды и откупа. Их держатели наживали огромные состояния.
Крепостнические порядки в деревне и такое же бесправное положение рабочих на заводах и мануфактурах обусловливали общее обострение классовой борьбы. Возрастало бегство крестьян от помещиков и рабочих с заводов. Только с 1719 по 1742 г. в бегах, по неполным данным, находилось более полумиллиона человек. В конечном счете это подготавливало предпосылки для той мощной крестьянской войны, которая потрясла Россию во второй половине XVIII в.
После смерти Петра с особой остротой встала проблема престолонаследия. Это определялось несколькими обстоятельствами. Во-первых, «в бозе почивший» император не назначил себе преемника в соответствии с новым уставом, объявленным им в 1722 г. Во-вторых, было два претендента на русский престол — Петр Алексеевич, сын царевича Алексея и Шарлотты, и Екатерина Алексеевна, супруга Петра I. В-третьих, обе эти кандидатуры были примерно равноценны с точки зрения их права занять высокое место императора России: Петр Алексеевич был прямым потомком царской династии, а Екатерина хотя и являлась чужестранкой низкого происхождения, но на ее голову сам Петр I в 1724 г. возложил корону императрицы.
И наконец, обе эти кандидатуры по своим личным качествам в одинаковой степени не годились для управления столь обширной и могущественной империей. Екатерина, успешно справлявшаяся с ниспосланной судьбой ролью супруги выдающегося государственного деятеля, была лишена необходимой для императрицы государственной мудрости. Петру Алексеевичу в те дни не исполнилось еще и десяти лет, и говорить о его способностях было рано. Таким образом, претенденты являлись всего лишь политическими пешками в руках сановных представителей двух враждующих группировок, которые и начали борьбу за власть. Партию малолетнего Петра возглавляли вельможи из старинных боярских родов — князья Долгоруковы, князь и сенатор Дмитрий Михайлович Голицын, родственники царевны Анны Иоанновны — Салтыковы, фельдмаршал Аникита Иванович Репнин. Эти люди, осуждая Петра I за суд над царевичем Алексеем, с презрением относились к тем сподвижникам покойного государя, кто возвысился при нем благодаря только личным своим заслугам.
Партию Екатерины возглавляли новые вельможи, бывшие сподвижники Петра I,— светлейший князь Меншиков, граф Толстой, генерал-адмирал Апраксин, архиепископ Феофан Прокопович. Подписавшие в свое время первыми смертный приговор царевичу Алексею, они, естественно, не могли желать восшествия на престол его родного сына.
Следует иметь в виду, что все эти высокопоставленные представители обеих партий меньше всего думали об интересах государства. Каждый преследовал свои личные, корыстные цели и жаждал только одного — власти и обогащения. Поэтому Н. М. Карамзин очень резко, но с полным основанием охарактеризовал их деяния: «...пигмеи спорили о наследии великана».
Исход борьбы за императорскую корону был решен гвардией. В последующем она еще не раз будет главной опорой дворцовых переворотов в России. Гвардия обожала своего императора, была близка к Екатерине и Меншикову, которые часто оказывали услуги и протекцию ее офицерам. Поэтому, когда сановники обсуждали вопрос о преемнике покойного государя, в залу заседания незаметно вошли гвардейские офицеры. Они почтительно стояли у дверей, но не стеснялись громко выражать свое мнениб по поводу произносимых участниками совещания речей. При этом они обещали проломить голову всем присутствующим, если императрица будет отстранена от власти. Потом офицеры зашли к Екатерине и поклялись отдать за нее свои жизни. В завершение под окнами дворца затрещали барабаны — во дворе стояли оба гвардейских полка. Фельдмаршал Репнин, защищавший кандидатуру малолетнего Петра, с возмущением спросил, кто без его ведома осмелился привести ко дворцу полки. Ему смело ответил подполковник гвардии Бутурлин: «Я велел им придти сюда по воле императрицы, которой всякий подданный должен повиноваться, не исключая тебя». После этого Толстой предложил считать Екатерину Алексеевну императрицей на основании акта ее коронации. И предложение было принято единогласно. Одни это сделали с нескрываемым восторгом, другие — скрепя сердце.
Екатерина I была императрицей с 1725 по 1727 г. Она не имела склонности и желания управлять государством, а вполне довольствовалась тем, что царствовала. Во время ее короткого правления не прекращалась ожесточенная борьба сановников, близких к трону, за власть, за влияние при дворе. Партия старины во главе с князем Д. М. Голицыным хотя и потерпела поражение, но окончательно не утратила своих позиций. Партия Меншикова и Толстого, посадившая на престол Екатерину, после победы не смогла сохранить своего единства. Острое соперничество ее представителей очень скоро перешло в открытую вражду. Одной из главных причин этого явилось неблаговидное поведение Меншикова.
Светлейший князь, пользуясь неограниченным влиянием на императрицу, действовал бесцеремонно. С него не только сняли обвинение в незаконном расходовании казенных средств, которое грозной тучей висело над ним перед смертью Петра I, но и отменили наложенный на него штраф в сотни тысяч рублей. Но и этого светлейшему было недостаточно. Он настойчиво домогался титула владетельного герцога Курляндии и чина генералиссимуса. В Сенате он заставлял его членов часами обсуждать вопрос, по которому вместе с императрицей заранее принял окончательное решение. Это оскорбляло сенаторов, они грозились объявить бойкот Сенату. Напряженность в верхах возрастала, пошли слухи о безволии Екатерины перед временщиком.
Чтобы погасить возникшее недовольство, в качестве компромисса было принято решение учредить новый высший правительственный орган — Верховный тайный совет. Активными организаторами его явились Меншиков, барон Андрей Иванович Остерман и бывший кабинет- секретарь Петра I Алексей Макаров. Верховному тайному совету были подчинены Сенат и все коллегии. Меншиков надеялся сохранить за собой ведущую роль в Совете, поскольку заседания его должны были проходить под председательством императрицы, а все принятые им решения обязательно ею подписываться. В свою очередь Толстой придерживался мнения, что создание Совета поможет обуздать чрезмерное честолюбие Меншикова. Партия Д. М. Голицына также поддержала идею образования нового правительственного органа, так как ее представитель тоже входил в Совет. 2 февраля 1726 г. был обнародован указ об учреждении Верховного тайного совета. Его членами стали Меншиков, Толстой, государственный канцлер Головкин, вице-канцлер Остерман, Апраксин и Голицын.
Компромисс лагерей враждующих вельмож оказался, однако, непродолжительным. В начале 1727 г. Екатерина серьезно заболела. Перед светлейшим князем возникла реальная угроза лишиться своей покровительницы. Тогда он, укрепляя свои позиции, придумывает ловкий маневр. Склоняет императрицу к согласию дать благословение на брак его дочери с Петром Алексеевичем. В своем завещании (оказавшемся, как позже выяснилось, подложным) она якобы назначила последнего своим преемником.
Недавние сторонники Меншикова П. А. Толстой, И. И. Бутурлин и генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер хотели возвести на трон дочь Петра I (Анну или Елизавету). Они активно воспротивились планам своего бывшего союзника. Честолюбивый временщик вознамерился немедленно убрать их с дороги (пока Екатерина еще не отошла в другой мир).
Действуя от имени императрицы, Меншиков 24 апреля 1727 г. приказал арестовать Девиера. Ему было предъявлено обвинение в непочтительном отношении к представителям царствующей фамилии. Для разбора дела был образован Учрежденный суд в составе канцлера Головкина, князя Голицына, генерал-лейтенантов Дмитриева-Мамонова и Григория Юсупова, генерал-майора Алексея Волкова и обер-коменданта столицы бригадира Фаминцына. Меншиков в это время поддерживал особенно активные контакты с Остерманом. Следствие велось с невероятной поспешностью. Скоро были взяты под стражу П. А. Толстой, И. И. Бутурлин и другие так называемые сообщники. Их уже обвиняли в действиях, направленных «к великому возмущению» (имелось в виду их несогласие с завещанием Екатерины). Девиера пытали в застенке и допрашивали девять раз, Бутурлина допрашивали два раза, Толстого — один раз. Учрежденный суд определил меру наказания: Девиера и Толстого — «казнить смертию»; Бутурлина — лишить чинов и поместий и отправить в ссылку в дальнюю деревню.
За несколько часов до своей смерти 6 мая Екатерина подписала указ, в котором осужденным смягчалась мера наказания: Толстого — сослать в Соловецкий монастырь; Девиера — сослать в Сибирь; Бутурлина — сослать в деревню, оставив за ним его владения.
Другие сообщники получили более мягкие наказания. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Манифест ио этому делу обнародовали уже от имени Петра II 27 мая 1727 г. Петр Андреевич Толстой и его сын Иван 13 июня были доставлены в Соловецкий монастырь, где оба умерли: Иван — 7 июня 1728 г., а Петр Андреевич — 30 января 1729 г. Так закончилась карьера выдающегося дипломата и государственного деятеля, одного из самых близких сподвижников Петра L
Екатерина I скончалась 6 мая 1727 г. в 9-м часу вечера в возрасте 43 лет. Царствование ее длилось недолго и не отмечено сколько-нибудь серьезными государственными актами. В этот период была отправлена первая Камчатская экспедиция капитана Витуса Беринга (инструкцию для этой экспедиции составил еще покойный император). В августе 1725 г, состоялось официальное открытие русской Академии наук (положение о ней было обнародовано при Петре I в 1724 г.), В 1727 г. произошли незначительные изменения в системе городского самоуправления: городские магистраты переданы в подчинение воеводам и губернаторам. Была несколько уменьшена подушная подать, сокращено количество бюрократических учреждений, восстановлено деление на уезды. В целом внутренняя политика правительства Екатерины I отличалась продворянской направленностью. Так, отмена казенной монополии и снижение таможенных пошлин на некоторые товары не затрагивали интересов правящего дворянского класса. Дворянскому сословию разрешалось продавать свои товары в городах, портах и на рынках, заводить мануфактуры для переработки «домашних товаров»
Итак, 7 мая 1727 г. на престол был возведен 12-летний Петр II. Воспитанием его мало занимались как при Петре I так и при Екатерине I. Известно, что у него было два учителя — Семен Афанасьевич Маврин и Иван Алексеевич Зейкин, который обучал царевича истории, географии, математике и латинскому языку. Молодой царь постоянно находился под чьей-то опекой, являясь лишь орудием в руках тех, кто вел борьбу за власть и влияние при дворе. Умер он от оспы 18 января 1730 г.
Начало царствования Петра II связано с именем Мен шикова. Он безраздельно руководил действиями царя и распоряжался в Верховном тайном совете, даже, не утерпев, указом императора назначил себя генералиссимусом. Однако назойливое нетерпение и излишняя настойчивость всесильного Меншикова сыграли с ним злую шутку Воздействие на императора он хотел усилить с помощью Остермана, поручив тому непосредственное повседневное попечительство над Петром. Остерман, с которым никто из современников не мог тягаться в умении плести интриги и в методичности взбирания по ступеням к вершине власти, повел со светлейшим князем двойную игру. С одной стороны, он рекомендовал ему в отношениях с Петром не прибегать к методам принуждения, а с другой — поддерживал и культивировал в своем подопечном охлаждение и недоверие к своему будущему слишком властному тестю.
Меншиков, пытаясь примириться с партией родовитых аристократов, приблизил к Петру II князей Долгоруковых. И те не упустили возможности еще больше восстановить императора против временщика. В результате Петр скоро совсем отвернулся от навязанной ему невесты и ее честолюбивого отца. И Меншиков, потерявший опору, 8 сентября 1727 г. был арестован и низложен по решению Верховного тайного совета. Его огромное состояние было конфисковано. Сначала его сослали в Раненбург (ныне Чаплыгин). Лосле того как в Москве появилось подметное письмо в защиту светлейшего князя, он вместе с женой, сыном и двумя дочерьми был сослан в город Березов Тобольской губернии, расположенный на реке Сосьве. В этом холодном и пустынном краю самый близкий и самый талантливый сподвижник Петра Великого скончался 12 ноября 1729 г.
После падения Меншикова Петр II делит свои симпатии между Остерманом и Долгоруковыми. Последние потакали его любым прихотям. Соперничество между Остерманом и Долгоруковыми вело к ссоре. Но молодой Петр примирил их, поручив Остерману вести все дела государства и вверив заботу о своей особе Долгоруковым.
Приближенные императора использовали влияние на него в своих эгоистических целях. Так, чтобы упрочить свое положение в армии, члены Верховного тайного совета в 1728 г. самовольно ввели в свой состав двух фельдмаршалов — М. М. Голицына и В. В. Долгорукова. Теперь в Совете кроме Головкина и Остермана заседали две олигархические семьи — родные братья Дмитрий Михайлович и Михаил Михайлович Голицыны и четыре князя Долгоруковы: Василий Лукич, Василий Владимирович, Алексей Григорьевич и его сын Иван Алексеевич.
Вся власть оказалась в руках старой аристократии, и в первую очередь Долгоруковых. Ни о какой продуманной политике, о продолжении преобразований и решении общественных задач в этих условиях не могло быть и речи. Внешним выражением этого явился переезд двора в Москву, подчеркнутое пренебрежение к Петербургу, к Балтийскому флоту, к петровским учреждениям.
Стремясь всецело подчинить Петра своему влиянию, Долгоруковы отвлекали его от занятий, поощряли приверженность юноши к удовольствиям, особенно к охоте. Так, с февраля 1728 по ноябрь 1729 г. (за 21 месяц) Петр 243 дня (8 месяцев) провел на охоте. Думать о делах у него не было времени. Члены дипломатического корпуса почти не видели императора; они часто жаловались на это обстоятельство. Алексей Григорьевич Долгоруков беспрестанно увозил Петра II в подмосковное имение Горенки, в общество своей 17-летней дочери Екатерины. Она и была объявлена 19 ноября 1729 г. невестой 14-летнего Петра. Торжественное их обручение состоялось 30. ноября. Казалось, что беззастенчивые происки Долгоруковых, потерявших голову от фавора, должны были закончиться полной победой. Но случилось непредвиденное. Во время очередной охоты Петр II простудился, заболел оспой и скончался в тот самый день, когда была назначена его свадьба с княжной Екатериной. Тогда Долгоруковы решились на составление подложного завещания, по которому император Петр II якобы назначал своей преемницей «государыню-невесту» Екатерину Долгорукову. Однако «подписать» у больного Петра этот подложный документ они не сумели. Позже, во время правления Анны Ивановны, сей «документ» послужил предлогом для жестокой расправы с ними.
Смерть Петра II вновь поставила в повестку дня вопрос о наследовании престола. Его срочному решению было посвящено знаменитое заседание Верховного тайного совета, проходившее в ночь с 18 на 19 января 1730 г. Формально на нем председательствовал престарелый канцлер Головкин, но фактически заседанием руководил лидер верховников Д. М. Голицын. Представители старой родовитой знати, захватившие абсолютное большинство Совета, считали, что обстановка вполне благоприятствует тому, чтобы изменить сложившийся при Петре I политический строй страны, превратив его в правление аристократической олигархии. Для этой цели лучше всего подходил такой кандидат на престол, который бы не имел формальных прав на него и своим возвышением был обязан верховникам. Тогда, по их мнению, они бы имели реальную власть. Предложения Д. М. Голицына сводились к следующему:
считать, что мужская линия императорской династии оборвалась со смертью Петра II;
полагать, что у императора Петра I больше нет законных наследников, поскольку его младшая дочь, Елизавета, рождена была Мартой Скавронской в то время, когда она не была еще супругой государя (старшая дочь Петра I, Анна, умерла 4 марта 1728 г.);
сама Екатерина I не имела права на российскую корону, и поэтому ее завещание нельзя принимать во внимание (по этому завещанию Елизавета Петровна назначалась преемницей Петра II, если у него не будет детей);
«завещание» Петра II в пользу «нареченной государыни-невесты» тоже не следует принимать всерьез;
дочери царя Ивана V Екатерина и Анна сохранили за собой все права на российский престол;
поскольку названная Екатерина вышла замуж за герцога Мекленбургского, то наиболее достойной кандидатурой на освободившийся престол является Анна Ивановна, бездетная вдова герцога Курляндского;
чтобы «себе полегчить и воли себе прибавить», надлежит с будущей императрицей подписать соглашение о правах, которые она соизволит передать Верховному тайному совету.
Такая далеко идущая программа вполне устраивала верховников. Правда, Алексей Григорьевич Долгоруков пытался подать голос против Анны Ивановны, но на это мало кто обратил внимание. Предложения Д, М. Голицына были полностью приняты.
На следующий день Д. М. Голицын и В. Л. Долгоруков составили так называемые кондиции — условия, на которых Анна Ивановна могла принять из рук верховников российскую корону. Они были настолько велики по объему и существенны по своему содержанию, что императрице оставалось только формально занимать трон. Она должна была обещать не вступать в брак, не назначать себе наследника, содержать Верховный тайный совет в восьми персонах и «без онаго согласия»:
новых законов не издавать;
ни с кем войны не начинать и мира не заключать;
верных подданных никакими податьми не отягощать;
доходами казны не распоряжаться;
в знатные чины выше полковничьего ранга не жаловать;
у дворянства живота, имения и чести не отнимать;
вотчины и деревни не жаловать.
Гвардии и прочим войскам надлежало быть также под ведением Верховного тайного совета. И в завершение всего от будущей государыни требовалась небольшая, но многозначительная приписка: «А буде чего по сему обещанию не исполню, то лишена буду короны российской».
Не теряя времени и не объявляя пока никому о своих решениях, верховники отправили в Митаву к Анне Ивановне посольство в составе В. Л. Долгорукова, М. М. Голицына и генерала М. И. Леонтьева; оно должно было уговорить герцогиню Курляндии принять российскую корону одновременно с «кондициями», составленными Верховным тайным советом.
Анна Ивановна была четвертой дочерью слабоумного царя Ивана Алексеевича, сводного брата Петра I. Она родилась в 1693 г. Осенью 1710 г. Петр I из политических соображений выдал ее, 17-летнюю, замуж зд курляндского герцога Фридриха Вильгельма. А 9 января 1711 г. герцог заболел и умер. С тех пор Анна Ивановна, молодая овдовевшая герцогиня, на положении помещицы средней руки жила преимущественно в Митаве, постоянно испытывая острую нужду в материальных средствах. Долго уговаривать ее не пришлось. Она с радостью приняла предложения верховников и, не задумываясь, подписала «кондиции». 2 февраля в Москве получили известие о готовности Анны Ивановны занять престол. На другой день об этом было объявлено торжественно общему собранию Верховного тай ного совета, Сената, Синода и генералитета.
В Москве в то время было особенно людно. Многие дворяне из ближних и дальних городов прибыли в столицу для участия в намечавшейся свадьбе Петра II. Сюда были стянуты войска, здесь находилась гвардия. Правда, вместо свадьбы императора состоялись его похороны. Но об этом скоро забыли. Все с нетерпением ожидали прибытия в первопрестольную новой императрицы.
Решение Верховного тайного совета избрать императрицей Анну Ивановну Москва встретила почти всеобщим одобрением. Но пресловутая «затейка» верховников заменить самодержавную власть властью аристократической «восьмерки», их попытка провести в жизнь составленные ими «кондиции» вызвали широкую оппозицию. Против ограничения самодержавия и засилья олигархии выступили не только многочисленные круги дворянства и чиновного люда, но и императорская гвардия, синодальное духовенство, генералитет и Сенат, все сторонники неограниченного самодержавия и даже иностранцы, особенно немцы, находящиеся на русской службе (их хорошо законспирированным лидером был вице-канцлер Остерман).
Оппозиция придерживалась мнения, что для дворян, дворянской гвардии и чиновников, в том числе и для духовенства, всегда стоявшего близко к государю — «помазаннику божьему», самодержавие является меньшим злом по сравнению с правлением жадных и беспринципных аристократов, дорвавшихся до неограниченной власти. Такой точки зрения придерживался, например, казанский губернатор Артемий Петрович Волынский (по иронии судьбы ставший впоследствии жертвой самодержавного правления Анны Ивановны). Он писал: «Боже сохрани, чтобы, вместо одного самодержавца, не сделалось десяти самовластных и сильных фамилий; мы, шляхетство, тогда совсем пропадем». Оппозицию верховникам активно поддерживали наиболее просвещенные люди того времени. Среди них были историк Василий Никитич Татищев, Феофан Прокопович, писатель-сатирик Антиох Дмитриевич Кантемир. Противником «восьмерки» стал генерал-прокурор Павел Ягужинский, выступавший до этого заодно с верховниками.
10 февраля 1730 г. Анна Ивановна прибыла в село Всехсвятское под Москвой. Там, не спрашивая мнения верховников, она объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном кавалергардов. Этот доброжелательный жест императрицы в сторону военных вызвал энергичное одобрение гвардии. Чтобы не показывать своего недовольства поведением Анны Ивановны, верховники 14 февраля поднесли ей орден Андрея Первозванного. Но и в этом эпизоде будущая императрица подчеркнула свою самостоятельность — попросила незначительное лицо из своего окружения надеть на себя этот орден, не позволив совершить столь торжественную церемонию кому-нибудь из членов Верховного тайного совета.
В Москву Анна Ивановна прибыла 15 февраля. Перед верховниками встала новая проблема: кому присягать на верность? Фельдмаршал Василий Владимирович Долгоруков предложил Преображенскому полку присягнуть государыне и Верховному тайному совету. Но офицеры полка автору такого предложения пригрозили переломать ноги. Тогда было решено присягать императрице и Отечеству. Однако и такая формулировка не помогла верховникам.
Сенат, генералитет и представители дворянства (всего более 200 человек) были допущены в Кремлевский дворец 25 февраля. Императрице были представлены соображения о наилучшем государственном устройстве. На этом торжественном собрании В. Н. Татищев от группы дворян зачитал проект, который был направлен против верховников, но в то же время содержал статьи, сдерживавшие неограниченную власть самодержавия. Против такого проекта выступила гвардия, а Анна Ивановна попросила присутствующих еще раа обсудить свои предложения.
В тот же день пополудни во дворце состоялась вторая встреча с императрицей. На ней Антиох Кантемир зачитал челобитную, в которой дворянство просило Анну Ивановну «всемилостивейше принять самодержавство таково, каково ваши славные и достохвальные предки имели, а присланные вашему величеству от Верховного Совета и подписанные вашего величества рукою пункты уничтожить» и восстановить «один правительствующий Сенат, как и при его величества блаженной памяти дяде вашего императорского величества Петре Первом было...». Тогда Анна Ивановна, выразив удивление, объявила, что верховники, стало быть, обманули ее в Митаве, и тут же на виду всего собрания надорвала подписанные ею «кондиции» и бросила их на пол.
Присяга на верность ее величеству самодержавной императрице Анне Ивановне (1730—1740) была принесена 1 марта 1730 г. Началась расправа над верховниками. Больше всех пострадали князья Долгоруковы. Алексей Григорьевич с женой, сыном Иваном и «государыней- невестой» Екатериной были сосланы в Березов — туда, где отбывали ссылку Меншиковы и где не так давно умерла первая «царская невеста», Мария Меншикова. Алексей Григорьевич скончался в Березове в 1734 г. Против Ивана Долгорукова в 1738 г. было начато новое следствие. В 1739 г. его перевели в Новгород, где в связи с открывшимся делом о подложном духовном завещании он был казнен 8 ноября. Екатерина Долгорукова тоже была доставлена в Новгород и заключена в Воскресенско-Горицкий монастырь строгого режима. Императрица Елизавета освободила ее и пожаловала ей звание фрейлины. В 1745 г. она вышла замуж за графа Брюса. Василий Лукич Долгоруков сначала был сослан в Соловецкий монастырь, а после того как стало известно дело о подложном завещании, его переправили в Новгород, пытали и казнили вместе с Иваном. Фельдмаршал Василий Владимирович Долгоруков в декабре 1730 г. был сослан в Ивангород. Когда появилось дело о подложном завещании, он был заключен в Соловецкий монастырь. Императрица Елизавета вызволила его, снова приблизила ко двору и, вернув звание фельдмаршала, назначила президентом Военной коллегии.
Семья Голицыных на первых порах избежала суровой опалы. Фельдмаршал Михаил Михайлович был только удален от двора и вскоре умер. С главным идеологом верховников — Дмитрием Михайловичем окружение императрицы побоялось расправиться сразу же. Он даже оставался членом вновь восстановленного Сената. Однако политическая карьера его закончилась. В 1730 г. князь удалился в свое подмосковное село Архангельское и очень скоро перестал бывать в Сенате. Но императрица опасалась оставить на свободе своего основного противника, и в 1736 г. Д. М. Голицын был привлечен к суду и приговорен к смертной казни. Смертный приговор был заменен заключением осужденного в Шлиссельбургскую крепость с конфискацией всех его имений, В начале января 1737 г. Д. М. Голицын был отвезен в заточение, а 14 апреля скончался. Удаляясь в Архангельское, Дмитрий Михайлович произнес вещие слова: «Пир был готов, но гости были недостойны его! Я знаю, что буду его жертвою. Пусть так — я пострадаю за Отечество. Но те, которые заставляют меня плакать, будут проливать слезы долее меня». Так же думали многие. Они говорили: «Беда нам будет! Быть крови великой — выбрали дворяне царицу не нашу, а какую-то курлянскую».
Источник:
Русская история. Популярный очерк - Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Москва • Мысль • 1992
