Глобальный энергетический скачок
Напомню отрывки из доклада, посвящённого глобальному энергетическому скачку. «Как видно из графика (Рис. 36), к концу 90-х годов скорость дрейфа северного геомагнитного полюса увеличилась почти в пять раз, по сравнению с 1980 годом. Этот факт может свидетельствовать о существенных изменениях в энергетических процессах в ядре Земли, формирующих геомагнитное поле нашей планеты.
Безусловно, наблюдаемое явление может отражать начало очередного цикла резкой активизации эндогенной активности Земли (выд. — С.Б)
Рис. 36. График скорости движения северного геомагнитного полюса (N. Olsen and M. Mandea, 2007) (http://geo-change.org/Pdf/Will_the_Magnetic_North_Pole.pdf)
К каким ещё последствиям может привести, продолжающееся с огромным ускорением, смещение северного магнитного полюса? Учитывая, что данный процесс сопровождается снижением напряжённости магнитного поля Земли, можно предположить, что это должно повлиять на глобальные климатические изменения. В области полярных шапок существуют так называемые «каспы» — полярные щели, которые увеличились в последние годы. Через эти каспы в атмосферу и к поверхности Земли попадает радиационный материал солнечного ветра и межпланетного пространства, то есть в полярные области попадает огромное количество дополнительного вещества и энергии, что приводит к «разогреву» полярных шапок. Естественно, изменение положения геомагнитных полюсов приводит и к смещению каспов и как следствие смещению областей повышенного потока солнечной энергии в атмосферу и на поверхность Земли. Этот процесс должен вызвать перераспределение системы циклонов и антициклонов на нашей планете, что приводит к серьёзным глобальным климатическим изменениям (В.Е. Хаин, Э.Н. Халилов, 2008, 2009 гг.)».
Из рис. 36 видно, что аномальное движение полюса началось в 1990 году, но разворот тренда на увеличение скорости произошёл в середине 80-х годов. Значит, если Солнце, точнее сказать пятна на нём, среагировали на вспышку сверхновой моментально, то земной полюс среагировал в явном виде несколько позднее, что понятно ввиду инерционности тектонических процессов. Но вот если следить за землетрясениями, то реакция является более оперативной.
Далее в упомянутом докладе приведено сравнение графиков числа сильных землетрясений с М>8 и солнечной активности за период с 1900 по май 2010 года. «Даже при первичном визуальном анализе можно заметить высокую корреляцию между двумя графиками. Из рассмотренных десяти одиннадцатилетних циклов солнечной активности только два не совпадают с циклами повышенного числа сильных землетрясений — 16-й и 17-й циклы солнечной активности.
Рис. 37. Сравнение графика числа сильных землетрясений с M>8 (красный) с графиком солнечной активности (синий) (Э.Н. Халилов, 2010 г.)
В некоторых случаях можно говорить о незначительном смещении циклов солнечной и сейсмической активности. Например, цикл сейсмической активности смещён на два года ближе к концу 19-го цикла солнечной активности. Однако в целом картина высокой корреляции этих двух процессов впечатляет».
Замечу, что лишь после начала глобального энергетического скачка возникает очевидный диссонанс. На графике числа сильных землетрясений именно после 1987 года, после минимума около 1983-го начинается последовательный рост числа землетрясений, правда, с влиянием солнечной активности.
Глобальный энергетический скачок имеет несколько основных параметров, такие как: изменение скорости вращения Земли (об этом далее), изменение скорости движения полюса, изменение числа сильных землетрясений, изменение числа извержений вулканов, изменение коэффициента J2 и изменение гравитационной постоянной.
Важно отметить, что первые три параметра начинают своё аномальное изменение после вспышки сверхновой SN1987A и лишь параметры, связанные с изменением тектонической активности обнаруживают свои сильные изменения спустя 4-10 лет, которые Халилов непосредственно связывает с началом глобального энергетического скачка.
Для сравнения с рисунками, демонстрирующими состояния поляризации гравитационно-скалярной волны, рассмотрим напряжения, возникшие в земной коре (коэффициент J2) во время начала энергетического скачка, на рис. 38. Они вполне соответствуют состояниям поляризации скалярно-гравитационной волны (рис.34 а, б), возбудившим соответствующие колебания земной коры.
Рис. 38. Изменения значений коэффициента J2 (C. Cox, B.F. Chao, 2002)
В упомянутых исследованиях природных катаклизмов одним из параметров является коэффициент J2. Он определяется с помощью измерений, произведенных системой лазерной дальнометрии со спутников. Вот характеристика этого метода из доклада: «В лазерной дальнометрии со спутников (ЛДС) глобальная сеть станций измеряет мгновенное время распространения ультракоротких импульсов света от наземных станций до спутников, оборудованных специальными рефлекторами и отражённых обратно. Это обеспечивает мгновенное измерение расстояния с миллиметровой точностью. Данная информация накапливается для точного определения орбит спутников и различных научных исследований. ЛДС является самой точной методикой, имеющейся в данное время для определения геоцентрической системой Спутник-Земля, позволяющей проводить точную калибровку радарных замеров и отделять долгосрочное смещение аппаратуры от вековых изменений в топографии океана. Способность ЛДС измерять временные вариации в поле гравитации Земли и контролировать движение сети станций с учётом геоцентра, вместе со способностью контролировать вертикальное движение в абсолютной системе, делает её уникальной для моделирования и оценки долгосрочного изменения климата посредством обеспечения системы отсчёта для постледникового скачка, изменения морского уровня и объёма льда. ЛДС позволяет определять временное перераспределение массы твёрдой Земли, океана и атмосферы». (http://ilrs.gsfc.nasa.gov ).
Сравнение графика извержений вулканов с графиком вариаций коэффициента J2 также показало, что 1997-1998 годы отражают глубокий минимум вулканической активности и являются переломными, после которых начинается резкое повышений вулканической активности, наблюдаемое и в настоящее время, рис. 39.
Рис. 39. График числа вулканических извержений с 1980 по 2010 годы (Э.Н. Халилов, 2010 г.)
Желтым — график числа извержений вулканов с 1980 по май 2010 г. Голубым — тренд числа извержений вулканов, сглаженный одиннадцатилетними скользящими средними.
В одном из разделов доклада [2], в котором авторам доклада не удалось определить точное начало скачка, интересна связь коэффициента J2 с колебаниями уровня мирового океана и изменениями температуры атмосферы и тропосферы.
В результате проведённых исследований (F. Deleflie et al., 2003) сделан вывод о том, что наблюдаемый в 1998 году скачок в значениях коэффициента J2 не может быть объяснён постледниковым восстановлением или известной цикличностью с периодом 18,6 лет, так как масштабы этих изменений значительно ниже наблюдаемых эффектов. Между тем авторы считают, что пролить свет на данную проблему могут исследования взаимосвязи коэффициента J2 с геодинамическими процессами. На рис. 40 демонстрируется сравнение графиков изменения уровня Индийского, Западного и Центрального Тихого океанов с изменениями уровня Восточного Тихого и Атлантического океанов, а также общий график колебаний уровня мирового океана.
Результат сравнения, осуществленный Climate Observations (сайт Климатические изменения). Notes From Bob Tisdale on Climate Change and Global Warming (Заметки Боба Тисдала о климатических изменениях и глобальном потеплении) http://bobtisdale.blogspot.com/2009/08/enso-is-major-component-of-sea-level.html).
Показано, что в период с 1997 по 1999 годы колебания уровня Индийского, Западного и Центрального Тихого океанов находились в противофазе с колебаниями Восточного Тихого и Атлантического океанов. В то время как с 1997 года уровень Восточного Тихого и Атлантического океанов начал резко возрастать с максимумом в 1998 году (ок. трех см); уровень Индийского, Западного и Центрального Тихого океанов стал падать с максимумом в 1998 году (ок. 3 см). Эти необычные вариации уровней разных океанов объясняются особенностями течения Эль-Ни́ньо.
Как следует из статьи B.F. Chao и других (Chao et al., 2003), исследования коэффициента J2 показали, что даже при учёте модели возможного влияния перераспределений масс воды в Мировом океане фактически наблюдаемый эффект коэффициента J2 в три раза превосходит эти влияния. Следовательно, Эль-Ниньо и другие процессы в атмосфере и гидросфере не способны объяснить изменений коэффициента J2 в 1998 году. Между тем, если учесть, что вспышка сверхновой впервые была зафиксирована из Южной Америки, а также первый импульс нейтрино также указывает на это
направление, то это хорошо объясняет, почему кварупольные колебания в океане возникли вокруг именно этой оси.
Рис. 40. Cравнение графиков изменения уровня Индийского, Западного и Центрального Тихого океанов с изменениями уровня Восточного Тихого и Атлантического океанов, а также общий график колебаний уровня мирового океана http://i29.tinypic.com/71oa6q.png
Эль-Ни́ньо — это глобальный океано-атмосферный процесс. Являясь характерной чертой Тихого океана, Эль-Ниньо и Ла-Нинья представляют собой температурные
флуктуации поверхностных вод в тропиках восточной части Тихого океана. Названная этим именем Гильбертом Томасом Уолкером в 1923 году циркуляция представляет собой существенный аспект тихоокеанского явления ENSO (El Niño Southern Oscillation — Эль-Ниньо — Южное колебание).
ENSO — это множество взаимодействующих частей одной глобальной системы океано-атмосферных климатических флуктуаций, которые происходят в виде последовательности океанических и атмосферных циркуляций. Это наиболее известный в мире источник междугодичной изменчивости погоды и климата (от трех до восьми лет). Во время существенного повышения температуры в Тихом океане, Эль-Ниньо, нагреваясь, расширяется на большую часть тихоокеанских тропиков и имеет прямую связь с интенсивностью SOI (индекс южного колебания). В то время как события ENSO находятся в основном между Тихим и Индийским океанами, события ENSO в Атлантическом океане отстают от первых на 12-18 месяцев.
На рис. 41 показано сравнение вариаций коэффициента J2 (верхний) c графиками динамики уровней океанов (нижний). Как видно из рисунка, максимальные значения вариаций уровней океанов совпадают по времени (1998 г.) с началом резкого скачка коэффициента J2. Между тем, возникает естественный вопрос: насколько наблюдаемые изменения уровней океанов и процессы Эль-Ни́ньо могут вызвать зарегистрированные изменения J2.
На уже упоминавшемся сайте Climate Observations, аномалия коэффициента J2 1998 года напрямую связывается с процессами Эль-Ни́ньо. Между тем, в статье B.F. Chao и других (Chao et al., 2003) отмечается, что исследования коэффициента J2 показали наличие корреляций с изменениями уровня северного и южного тихоокеанских бассейнов. Но даже при учёте модели возможного влияния перераспределений масс воды в Мировом океане фактически наблюдаемый эффект коэффициента J2 в три раза превосходит эти влияния. Следовательно, Эль-Ниньо и другие
процессы в атмосфере и гидросфере не способны объяснить изменений коэффициента J2 в 1998 году.
Сравнение вариаций коэффициента J2 с глобальными изменениями температуры тропосферы позволило также обнаружить определённые корреляции с аномалией J2 1998 года, рис. 12. Примечательно, что в 1998 году также наблюдалось аномально высокое изменений глобальной температуры тропосферы. Таким образом, мы обнаруживаем корреляции аномального «скачка» J2 в 1998 году с процессами в гидросфере и атмосфере.
Рис. 41. Сравнение вариаций коэффициента J2 (верхний) c глобальными изменениями температуры в тропосфере. http://wattsupwiththat.files.wordpress.com/2009/05/uah_april_2009.png)
Необходимо отметить, что на приземных слоях атмосферы влияние глобального энергетического скачка оказалось не столь значительно, что видно из приведённого ниже графика (рис. 42). http://eco-ocenka.ru/5-13.htm