После принятия православия, основой культурных связей Византии и Руси стали общая вера и церковь, руководство которой было греческим.
Вопрос о прогрессивности насаждения православия на Руси очевиден лишь для области распространения славянской кириллической письменности. Миссионеры, потерпев неудачу в деле распространения веры Христовой на латинском и греческом языке на землях славян, стараниями братьев-греков Кирилла и Мефодия, с опорой на болгарский язык, изобрели специальную славянскую азбуку, на которую перевели основные богослужебные книги. После этого, Мефодий более успешно христиански вразумлял западных славян, а Кирилл восточных.
Весьма важным обстоятельством было и то, что Византия поставляла на Русь пергамент для нужд письменности древнерусской митрополии. Иногда, рукописные книги с Руси отправлялись для переплета в Царьград.
Античный мир являл собой высшую ступень религии язычества, перейдя от природных зооморфных богов к богам антропоморфным, в органическом единстве с народной мифологией. Христианская же культура, по мере своего развития, подавила культуру античного мира, заменив ее миропониманием, не имеющего никакого отношения к реальной действительности. Если западный католицизм опирался на некие рациональные элементы философских и научных взглядов Аристотеля и Аврелия Августина, то восточное православие лишь на оккультную мистику неоплатонизма.
Византийская православная культура в X веке носила регрессивный и упадочный характер. В.Г. Белинский заметил о Византии, что она «в отношении к цивилизации, могла подарить России только обыкновение чернить зубы, белить лица и выкалывать глаза врагам и преступникам». [1]
В 1018 году православная Болгария с неимоверной жестокостью была разгромлена православной Византией. По приказу императора Василия II 28 тыс. болгарских пленных были подвергнуты ослеплению – половине пленных вырвали оба глаза, другим – один. Пленных разделили на пары, слепой получил увечного поводыря. В 1043 г. в Царьграде греки ослепили 800 русских пленников.[2]
На славянской Руси не знали, что такое затаенная месть, злоба, ложь и лицемерное коварство – эти пороки человеческой натуры принесла с собой именно Византия. «Аристократические зачатки, которые были у Славян чрезвычайно слабы, - развились у нас от византийских понятий о противоположности благородного происхождения одних и низкого звания других. Вместе с книгами, законами, обрядами и единым воспитанием духовенства, к нам занесен из Византии апофеоз церемоний, формальности».[3]
Церковь монополизировала всю область образования и воспитания. Архитектура, живопись, скульптура, музыка, пение были загнаны религией в церковные шаблоны трафаретных безжизненных форм. Неразвитость древнерусского искусства, по причине засилья православия, автор, решивший скрыть свое имя, предвзято объявил следствием «мало развитого вкуса наших предков».[4]
Считаемые ныне шедеврами древнерусской церковной архитектуры - церковь Покрова на Нерли, Дмитровский собор во Владимире, новгородская София, и другие, подобные им храмы, по сути своего внешнего облика, представляют собой прямо заимствованную византийскую центрально-купольную систему, которая применялась для строительства небольших церквей в Пелопоннесе.
«Русский орнамент, как свидетельствуют о том уцелевшие образцы и археологические находки, до XII века, был почти рабским подражанием византийскому».[5] Скульптуры, искусства ваяния с натуры на древней Руси не знали, поскольку «по древнему постановлению православной церкви, статуи и рельефно лицевые изображения не допускаются в число священных предметов».[6]
О живописи как особом виде искусства в древней Руси не имели понятия. На фреске росписи собора св. Софии изображен русский князь в одежде византийского императора. Имеется изображение Ярослава Всеволодовича в церкви Спаса на Нередице близ Новгорода. Это «ктиторный» портрет (стенная pocпись), то есть изображение основателя (или украшателя) данного храма. У Ярослава огромные черные глаза и крючковатый нос, лицо смуглое. Он выглядит настоящим гpeкoм. Перед нами не портрет как таковой, а лишь штамп одного из византийских канонов. Плано Карпини называл жителей Руси «белыми и светловолосыми», но, бесполезно искать подобных изображений в церковных pocписях и фресках, подчиненных византийским нормам.
Когда в 1469 году, при сватовстве Иоанна III к византийской царевне Софье, посланник Рима привез в Москву портрет невесты «парсуну», этот образец, доселе никому не ведомой светской живописи, так потряс русских людей тех лет, что был занесен в летописные анналы. Верность византийским канонам русская живопись сохраняла вплоть до середины XVII века.
В то же время, сами греки, знакомые с искусством живописи, использовали это в качестве решающих доводов при насаждении православия, как правило, показом изображений жутких картин Страшного Суда. Именно такой «аргумент» приберег напоследок философ, увидевший колебания князя Владимира при выборе наилучшей веры. Владимиру философ показал парсуну (картину) Страшного Суда, спросив князя, хочет ли он быть там и вечно гореть в геенне огненной. На Владимира парсуна произвела сильное впечатление, но князь не дрогнул, сказав: «Надо подумать еще».
Этот летописный эпизод, судя по всему, русские православные фантазеры заимствовали из более ранних обстоятельств обращения в православие в 841 г. болгарского царя Бориса. В.Н. Татищев пишет: «Богорис повеле Мефодию, монаху иконописцу, полату росписать, изобразя свирепых и страшных зверей. Он же изобрази страшный суд. И видя Богорис изображение, яко праведницы венцы приемлют, а грешницы во огнь вметаютца, устрашися и, отринув зловерие, прият веру христианскую».[7]
Славяне знали грамотность издавна, еще с античных времен. Князь-язычник Святослав свободно обратился по-гречески к царю Византии Иоанну Цимисхию. Среди славян, торгующих с немцами, было много людей знающих латынь.
В.Н. Татищев, говоря о язычестве, с сожалением замечает: «достаточного описания ни от кого из древних не осталось; может, что бывшие описания христиане пожгли, а сами опасались тогда о том писать, чтоб люди, христианство принявшие, воспоминанием не имели причины отпадать… что многие языческих философов книги без разбора нерассудно пожжены и погублены, о чем многие ученые с великим сожалением воспоминают, что из-за малого непотребства великое сокровище древних историй и наук вольных нерассудно погублено».[8]
По подсчетам историка Б.В. Сапунова,[9] в домонгольской Руси находилось в обороте около 150 тысяч книг, к нашему времени уцелели лишь 190, большинство, в ужасающем состоянии. Во многом, виной тому – условия их церковно-монастырского «хранения». По свидетельству современника, в начале XIX века в подмосковном Иосифо-Волоцком монастыре «старый архив помещался в башне, где в окнах не было рам. Снег покрывал на пол-аршина кучу книг, наваленных без разбора». В Новгороде монахи Юрьева монастыря отправили на свалку целый воз старинных книг, множество книг церковники попросту уничтожили «за ветхостью и согнитием».[10]
Православие резко выступало против апокрифов [11] трудов, иногда безвестных подвижников-мыслителей («Отреченные книги», «Беседа трех святителей», «Никодимово евангелие» и других) знаменовавших собой рождение еретической идеологии.
К апокрифам примыкали «басни-кощуны», гадательные сочинения-калядники: «Шестокрыл», «Воронограй», «Зодчий», «Звездочет» и другие. Лицам, читавшим апокрифы, грозили тяжкие наказания: «а сами книги, должны быть сжигаемы на теле читавшего».[12] Во времена церковных никоновских реформ – жгли подряд все книги, написанные не на церковно-славянском языке. Никон решил написать новую Никоновскую летопись по истории Руси, при этом «Никон патриарх немало в сочиненной им летописи либо изменил, либо исключил или страннее внес».[13]
При церковном характере нашей древней письменности, главную роль играли в ней переводы творений отцов церкви. В 1601-1700 гг. в Москве было издано 483 тиража книг, из них не религиозных - всего 7. Ключевский пишет: «В 1734 году в Академии было решено обратиться к сенату за разрешением издать русские летописи без всяких изменений. Сенат признал себя не некомпетентным в этом деле и обратился к святому Синоду; «последний же объявил, что это только нанесет ущерб казенному капиталу, так как летописи полны лжи».[14]
Церковная апологетика запрещала ставить под сомнение или критиковать официальную дату основания древнерусского государства: «ибо, де 862 год назначен преподобным Нестором».[15] Много раз исправленное летописание по Нестору стало догмой, противоречащие Нестору летописи (Иоакимовская, Полоцкая и др.) или замалчивались, или бесследно пропадали. В.Н. Татищев пишет, что архимандрит Мелхиседек (переписчик Иоакимовской летописи, найденной им в Сибири) боялся хранить свои тетради, и, впоследствии, вместе с оригиналами рукописей бесследно исчез. [16]
«Христианская письменность отнеслась враждебно к подлинным элементам эпоса и лирики в народной поэзии».[17] В статье 1834 года «О ничтожестве литературы русской» А.С. Пушкин пишет: «Европа наводнена была неимоверным множеством поэм, легенд, сатир, романсов, мистерий и проч., но старинные наши архивы и вивлиофики, кроме летописей, не представляют почти никакой пищи любопытству изыскателей. Несколько сказок и песен, беспрестанно подновляемых изустным преданием, сохранили полуизглаженные черты народности, и «Слово о полку Игореве» возвышается уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности».[18]
Обучение по часослову и псалтири при церквях и монастырях сводилось лишь к элементарной грамоте и счету, толкованию библейских текстов, знанию бесчисленных Житий святых.
Церковь никогда не выступала в пользу развития науки. Наука (поскольку ставит вопросы о вещах, выходящих за пределы того, что заповедано евангельскими откровениями) считалась проявлением излишней человеческой гордыни, занятием, не ведущим к вере и смирению (по пословице: «Умом ниже – к Богу ближе»). Историческую науку церковники заменили сводом фантастически нелепых вымыслов. Когда любознательный отрок спрашивал у священника: «Откуда берут начало славяне?» - грамотный ответ батюшки, по Нестору, был таким: «Славяне суть род свой ведут от Иафета, сына Ноева, от коего произошли так называемые Норики, которые и есть славяне».[19]
В типографии Синода издавались «сведения», что первая святая равноапо- стольная княгиня Ольга приняла в 955 году крещение «в царствующем граде Москве во времена царя Иване Зимиске (подразумевался византийский император Иван Цимисхий). Крестившись же, Ольга решила завоевать Царьград, который осаждала 7 лет, и, подобно древлянскому Искоростеню, сожгла весь Царьград с помощью воробьев и голубей.[20]
Невежество всегда ревниво относится к свету знания. В средневековой церковной тьме примитивных измышлений всякая наука представлялась нечистым чародейством.
Выходец из духовного сословия В.Г. Белинский писал: «Большинство же нашего духовенства отличалось только схоластическим педантством да диким невежеством».[21] О невежестве духовенства XV-XVI вв., не говоря уже о более ранних временах, пишет архиепископ Макарий: «не только священники, но сами епископы не знали ничего, даже священного писания, а ограничивались уменьем читать и петь при богослужении». [22] «В кругу архипастырей встречались лица, которые не в состоянии были отвечать, сколько было евангелистов…. самое грубое суеверие во всех возможных видах, господствовало в массе русского духовенства и народа».[23] В конце XVII в. Вармунд упоминает о монахе, просившем милостыню именем четвертого лица святой Троицы, каковым он считал святого Николая Угодника.[24]
«Биограф Ефрема новоторжского рассказывает, что в XIV веке однажды в монастыре его не оказалось ни одного инока, умеющего читать, и даже в XVI веке, службу Ефрему сложили «благоискусные» горожане Торжка, а не иноки обители… Ученики Макария Калязинского и позднейшие иноки его монастыря, передавая друг другу рассказы об учителе, 63 года ждали, не возьмется ли кто написать по ним правильное и подробное житие. Известия о жизни Сергия Обнорского передавались из уст в уста иноками соседнего Павлова монастыря в продолжение ста лет, пока игумен этой обители Протасий не записал их в своих свитках… Часто случалось, что в пустынном монастырьке были еще живы старцы-помятухи основателя, но житие поручалось какому-нибудь «новоуку», недавно постриженному, никогда не видавшего святого, но грамотному монаху».[25]
[1] Белинский В.Г. Сочинения в 13 томах. - М., 1953, том V, с. 129.
[2] Карамзин Н.М. История государства российского. - М., 2004, том II, гл. II, с. 99.
[3] Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. - СПБ., 1863, Том 1. с. 54.
[4] Брокгауз Ф.А. и Ефрон И.А. Энциклопедический словарь: Россия. - СПБ.,
1898, с. 659.
[5] Там же, с. 660.
[6] Там же, с. 659.
[7] Татищев В.Н. История Российская. Первая редакция II части, гл. 9, «О крещении славян от апостол и потом», ИДДК, 2005.
[8] Там же, часть II, гл. 6, прим. 161.
[9] Злато Слово. - М., 1986, с. 11.
[10] Там же, с. 14, с. 16.
[11] Апокрифы - книги откровений, не канонизированные церковью, часть которых попала в разряд индексированных ересей – Авт.
[12] Брокгауз Ф.А. и Ефрон И.А. Энциклопедический словарь: Россия. - СПБ., 1898, с. 592.
[13] Татищев В.Н. История Российская. - М., 1768, книга I, часть I, гл. 5, с. 55.
[14] Ключевский В.О. Лекции по русской историографии. Лекция I. Соч. в 9-и томах. - М., 1989, т. VII, с. 189.
[15] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - М., 1989, том I, комментарии с. 730.
[16] Татищев В.Н. История Российская. - М., 1768, часть I, гл. 4, с. 72.
[17] Брокгауз Ф.А. и Ефрон И.А. Энциклопедический словарь: Россия. - СПБ., 1898, с. 600.
[18] Пушкин А.С. Полное собр. соч. в 10 томах. - М., 1958, том VII, с. 307.
[19] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПБ., 1872, с. 5.
[20] Бычков А... Загадки древней Руси. - М., 2005, с. 290-293.
[21] Белинский В.Г. Избранные философские произведения в двух томах. М., 1948, том II, с. 516.
[22] Митрополит Макарий. История русской церкви. - СПБ., 1874, том VII, книга II, гл. V, с. 125.
[23] Там же, 1877, том VIII, книга III, гл. VIII, c. 309, 314.
[24] Бычков А. Ледовое побоище и другие мифы русской истории. - М., 2008, с. 12.
[25] Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. - М., 1871, с. 371-372.
=====================================================
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
