Глава 1. Пески, хранящие тайны
Наши дни. Высохшее русло реки к западу от Луксора
Часть 1
Первые лучи восходящего солнца окрашивали в золотисто-розовые тона верхушки брезентовых палаток. Временные «дома» стояли настолько близко друг к другу, что весь лагерь напоминал уменьшенную копию известняковых гор, окружавших пересохший еще во времена фараонов приток Нила, где велись раскопки. Все спали, кроме трех человек: двух рабочих, охранявших территорию, и руководителя экспедиции, который встречал рассвет на улице.
Один из охранников наполнил чаны водой, повесил над газовыми горелками: повар всегда просил кипяток для чая на завтрак. Второй же, с автоматом на плече бродил среди брезентовых «домов», присматривался к следам возле них.
Третий из неспавших — профессор археологии Тадеуш Зигмунд Вальдерман — сидел за походным столом под навесом своей палатки. Закутавшись в толстый плед и подперев голову кулаком, мужчина склонился над чистым листом бумаги. Писать он ничего не собирался — всего лишь хотел немного поспать до подъема. Веки сами закрывались от моральной измотанности после очередного ночного кошмара, но стоило ему погрузиться в легкую дрему, как перед ним возникла пылающая огнем женская фигура, больше походившая на мумию из каирского музея, чем на классический призрак. Истошный вопль «Найди!», слышимый лишь ученым, заставил его в испуге вскочить со стула. Опершись локтями на спинку, Вальдерман с трудом переводил дыхание, прислушивался к сбивавшемуся с ритма сердцу.
«Хватит пугать! Ночью спать не даешь, так теперь и солнца не боишься? Что тебе еще надо? — простонал он. — Мы почти всю долину перекопали за эти годы. Мы столько гробов отрыли! Все не то! Какой тебе нужен? Какой?!»
Голос профессора едва не сорвался на крик, но он сумел удержать себя в руках, чтобы не перебудить весь лагерь.
«Найди!» — прозвучало в ответ. Песок возле стола собрался во что-то отдаленно напоминающее деревянный древнеегипетский гроб с изуродованным лицом и десятком рваных сквозных дыр на месте изящного воротника.
— Может, его здесь нет? — профессор в очередной раз попытался завести разговор с незнакомкой, столько лет преследовавшей его и заставлявшей угрозами жестокой расправы над всеми, кто хоть раз был на раскопках, возвращаться в эту узкую долину среди гор.
— Он есть! Дорога ведет сюда. Ищи!
— А если не найду?
— Ты будешь смотреть, как умирают они. Все! Не пытайся сбежать — всем знавшим тебя будет хуже! Последний… ты!
Гроб рассыпался в бесформенную песчаную массу. Значит, она ушла. Профессор опустился на стул, обхватил голову руками. Можно начинать строчить очередной отчет о гибели рабочего на раскопках. Бумага уже лежала на столе. Через час, когда проснется лагерь, снова будет сформирована поисковая группа для прочесывания тропинок и ущелий близлежащих гор. Кого не досчитаются в палаточном городке на этот раз?
«За какие грехи ты мне досталась? — вздохнул Тадеуш, выводя на листе шапку документа для начальника полиции Луксора. — И как от тебя избавиться?»
Ученый неоднократно в тайне от рабочих приглашал служителей церквей разных конфессий для освящения лагеря, но их обряды не изгоняли зловещую гостью — только навлекали гнев разъяренного духа на профессора. Ясновидящие, экзорцисты, оккультисты беспомощно разводили руками и начинали уверять, что никаких демонов, призраков или заблудших душ они не видят. «Лжецы! Обманщики!» — кричал археолог вслед каждой уезжавшей машине с «видящим призраков», а после гибели очередного рабочего снова бежал к «спасителям от озлобленных душ». Какими еще способами можно остановить разбушевавшуюся «женщину» он не знал, ибо ее требование найти на такой большой территории чьи-то останки было физически невыполнимо.
Об откровенных угрозах представителя потустороннего мира Вальдерман предпочитал помалкивать при общении с «власть над ним имеющими» — расставаться с карьерой археолога он категорически не хотел, как и менять палатку на палату. Единственным человеком, знавшим все подробности, был лучший друг ученого — Салех Камри, заместитель Главы Службы древностей Египта, с легкой руки которого Тадеуш и начал вести здесь раскопки.
В первый год профессор попытался скрыть гибель нескольких рабочих и чуть не поплатился за это свободой. Выкрутился, заплатив немалые деньги родственникам, полицейским, судьям. Своеобразным щитом стало и покровительство Камри. После этого Салех предложил оригинальную схему пополнения рабочей силы, и профессор стал набирать в начале сезона одиноких людей из отдаленных деревень, брал с них клятву о неразглашении того, что они делают. На все вопросы любопытных, связанные с раскопками, те должны были отвечать, что едут копать кладбище времен Клеопатры и ничего, кроме плохо сохранившихся мумий, они не найдут. Вальдерман не только предлагал им высокую оплату за риск, соблазнял безумным желанием найти что-нибудь уникальное, прославиться на весь мир, но и рассказывал байки о бесчеловечной банде охотников за сокровищами. Многие из арабов, не выдержав психологического давления и жесткой проверки на сохранение тайны, так и не добирались до лагеря археологов. Приезжали лишь самые смелые и отчаянные, желавшие неплохо подзаработать. Им профессор раскрывал свои «истинные» планы раскопок. Рабочие не должны были покидать палаточный городок до конца сезона, что бы ни случилось, иначе они лишались всех заработанных денег, выплачиваемых начальником за раз перед отъездом. Мужчины днем работали на раскопе, ночами по очереди с оружием обходили лагерь, пару раз в месяц искали на тропинках, ведущих из долины в горы, останки «случайно ушедших» под утро соседей. Но жажда денег делала свое дело.
Вальдерман по совету Камри стал писать для инспектора в Луксоре подобные отчеты, а изуродованные тела бессемейных погибших хоронить в нескольких километрах от лагеря на кладбище у подножия горы. Теперь каждый год пару раз за сезон наведывался «свой» отряд полиции в поисках «банды грабителей и убийц», обыскивал с собаками окрестности и получал от Тадеуша приличный бакшиш. На следующее же утро, обнаружив «давно остывший след нарушителей закона», инспектор с подчиненными возвращался обратно в город, дабы «уведомить» окружную полицию и национальную гвардию. О происшествиях на «Высохшем притоке» все эти годы не упоминалось ни в одном из полицейских отчетов.
Единственный раз за последние пять лет Тадеуш допустил непростительную ошибку — сразу не удостоверился в наличии у работника родственников, настолько срочно был нужен грамотный помощник. В этом сезоне через месяц после приезда в долину всех наемных рабочих пропал нерадивый секретарь профессора, нанятый в луксорском агентстве по трудоустройству. Его обезображенный и обглоданный шакалами труп нашли четыре дня спустя на дне ущелья в пяти километрах от раскопа. Останки несчастного пришлось везти в городской морг и передавать родным вместе с серьезной денежной компенсацией. Снова покровительство Камри дало возможность спокойно продолжить раскопки. Сам же Вальдерман указал в отчете «несчастный случай из-за самовольного ухода из лагеря», хотя прекрасно понимал, что это еще одно предупреждение, и очень серьезное.
С начала сезона профессор не только раз в декаду слышал во сне леденящий душу крик «Найди!», но и стал видеть силуэт женщины, окутанный алым пламенем. Он знал, что ищет захоронение намного старше, чем попадались, но кто в том гробу — оставалось загадкой: ни имени, ни возраста, мужчина или женщина... Вальдерман пытался найти останки неизвестно кого, хотя его первоначальной целью была царская гробница и деревня строителей в этой долине, о которых шла речь в папирусе Салеха Камри. Усыпальница, по его расчетам, должна быть немаленькой и очень богатой, но хозяина в документе не упомянули, только титул «царь», предшественником которого был Рамсес X.
Профессор написал несколько строк и снова задумался. Вечером должен прибыть новый секретарь — студент археологического университета в Берлине. Угораздило же Тадеуша еще раз нарушить свои правила: через три недели после гибели своего «писца» Вальдерман заехал в Луксор сделать несколько важных звонков и во время задушевного разговора с ректором, старым другом и по совместительству работодателем, ненароком заикнулся о своих проблемах. Тот моментально озадачил подчиненных поиском помощника такому известному ученому. Вальдерман изо всех сил пытался отказаться, ссылаясь на тяжелые условия труда, неграмотность арабов и языковой барьер, однако через четверть часа было озвучено имя нового секретаря. Археолог вспылил, но тут же был осажден начальником, поставившим под вопрос их дружбу и наличие лекционного времени. Тадеуш согласился — терять связи и работу зимой ему не хотелось. Может, так бы и ничего, только избранником ректора оказался сын директора Исторического музея — еще одного ценного друга, а другой кандидатуры во время летних каникул у деканата египтологии просто не нашлось. Однако, вернувшись в лагерь, ученый представил себе порядком избалованного папенькиного сынка, которого последний раз видел мельком еще до начала раскопок в долине. Пришлось смириться с визитом нового секретаря —ради одного звонка гонять машину в Луксор было даже для Вальдермана непозволительной роскошью.
«Зачем этому музейному ребенку понадобились раскопки в пустыне? Экстрима захотелось? Приключений? Глупый ребенок! Не мог сам отказаться! Это не прохладные залы с климат контролем, а песок, и ничего, кроме песка. Здесь место только таким психам, как я да Ахмат, — еле слышно проворчал профессор. — Пусть староста его привезет, тот оформит для меня все журналы, для впечатлений покажу раскоп и находки, подарю из них на память какую-нибудь неценную мелочь. Неделя в запасе у меня есть. Под строгим присмотром ничего с ним не случится, а потом выпну первым же самолетом домой».
Успокоив себя таким решением, он, не спеша, продолжил выводить на бумаге, желтоватой от утреннего солнца, привычные строки отчета о происшествии с пустыми местами для имени.
В отсутствии старосты археологу пришлось взять на себя обязанности непосредственного руководителя лагеря: назначить дежурных, охрану, выдать поварам продукты на сутки. После завтрака Тадеуш сверил рабочих по спискам. Предчувствие его не обмануло: пропал выходец из Судана, вывозивший землю с третьего квадрата. Поисковая бригада, взяв запас еды и воды, выдвинулась на поиски по избитому пути в сторону гор, остальные во главе с Вальдерманом взяли курс на раскоп, находившийся в получасе ходьбы от лагеря.
Работа шла в полной тишине. Арабы хранили молчание в знак траура, да и разговаривать без умолку было некому: пропавший суданец слыл завидным болтуном, рифмоплетом, юмористом и певцом. Под его звонкий голос каждый день начинались и заканчивались раскопки, под забавные истории люди, забыв про усталость, возвращались в лагерь. Тадеуш ходил от квадрата к квадрату, заложив руки за спину, спускался к находкам, осматривал их, проверял землю лопатой, тяжело произносил «Не то…» и давал команду засыпать раскопанный участок. Найти гроб трех тысячелетней давности на кладбище греко-римского периода было нереально.
Профессор вернулся под тент. Работать не было настроения, клонило в сон, поэтому он предался безделью и бодрил себя перекладыванием найденных бусин с одного края стола на другой до перерыва на обед.
После визита посыльного из отряда, уходившего в горы, Вальдерман дал команду прекратить работы. Мужчины возвращались в лагерь, тихо переговаривались, вспоминали пропавшего. В палаточном городке их уже ждала поисковая бригада с останками суданца, завернутыми в саван. Под молитвы его тело на носилках арабы отнесли на новое кладбище и предали земле до захода солнца. Тадеуш с ужасом смотрел на могилы людей, погибших на раскопках. Оставшись в одиночестве, он опустился на колени. Пальцы судорожно хватали сухой песок. Профессор зарыдал от боли, отчаяния, непомерного чувства вины.
«Остановись, пожалуйста, остановись! — прохрипел он и, потеряв контроль над собой, истошно закричал: — Убей меня, если ты этого хочешь! Давай! Здесь! Прямо сейчас!»
«Найди…» — эхом отразилось от гор и могильных камней.
Вальдерман уткнулся лбом в песок, вздрагивая от всхлипов и прерывисто бормоча: «Оставь меня в покое». Лишь с наступлением сумерек он смог взять себя в руки. Профессор поднялся и, шатаясь, побрел в лунном свете в лагерь по утоптанной за несколько лет тропинке.