Андрей Андрианович Устюжанин родился 17 октября 1900 года в деревне Пенькове Ушаковского прихода Катомской волости Камышловского уезда Пермской губернии.
Устюжанины появились на Урале благодаря Демидову, который привез крестьян из города Великий Устюг сегодняшней Вологодской области.
У дедушки была прекрасная память и склонность систематизировать жизненные процессы. Можно сказать, что он был философом. Он помнил всех родственников. Одной страницы не хватит, чтобы просто перечислить их. Дедушке было 6 лет, когда его мама несколько раз ходила в Камышлов хлопотать похоронную на своего мужа Андриана Евставревича, погибшего в Порт-Артуре, после чего им назначили пенсию по 2 рубля на месяц. (При царе была хоть минимальная справедливость, а когда я обратился в военкомат за получением минимальных льгот из-за вредных и опасных для здоровья условий службы-мне сказали: "Документы вашей части утеряны ". И это сказали мне, когда я пошёл служить с пороком сердца. Наверное потому, что есть такое понятие-совесть.)
Дедушка никогда не вспоминала войну 41-45 годов, лишь один раз, когда я приехал к нему уже с бородой, он мне сказал: "Ты, как я, в плену под Миллерово. Не дай бог тебе испытать то, что я прошёл. Я не знал как можно издеваться над человеком (после первой попытки побега из лагеря военнопленных). Второй раз вместе со своим земляком Георгием Мальцевым они подготовились более основательно и ушли. За один этот поступок надо давать орден, а дед всю жизнь боялся наказания-потому как был в плену. Кстати, они с Мальцевым поддерживали дружеские отношения до последних дней. Дедушка часто писал статьи в районную газету города Катайера, редактором которой был его военный друг.
Когда я приезжал на всё лето в деревню, деда я почти не видел-он всегда был чем-то занят. Как он говорил: "Я управляющий школой села Никитинское". Не могу сказать, что мне всегда нравились его методы воспитания. Картинка из детства. Вечер. Ужин. Керосиновая лампа на столе. Дедушка, бабушка (вторая жена) Мария Фёдоровна,хоть и не родная, но любила меня как своего, сама была родом из Нового Зая (Татария) и отношение к детям соответственное. За столом ее внучки Света, красавица Ира и я. У нас прекрасное настроение и, как говорится, смешинка в рот попала. Дед сделал раз замечание. Вместо второго со всей силы врезал мне ложкой по лбу. Я ничего не ответил. Просто молча встал и ушёл. Голодный. По-моему дед немного понял, почему мой папа подростком ещё до войны уехал из семье в Свердловск от профессионального педагога.
А вообще-то я себя не ощущал городским туристом. Жил жизнью деревенского пацана и мне это просто нравилось. В деревне существовала такая общественная повинность - каждый двор по очереди должен был пасти коллективное стадо коров и овец, чтобы не нанимать пастуха. Где-то в городе можно целый день ездить на лошади? Ноги с непривычки набирает, но это мелочи.
Первый, с кем я познакомился, был сосед. Гришка, с характерной фамилией Неугодников. Формально-ворюга и бандюган. У кого-то украл бинокль. Говорит мне: "Пойдем на речку пробовать". Не знаю как сложилась судьба человека с такой фамилией, но говорят, раза 2 он срок тянул. Почему я встретил его? Пошли на рыбалку на слияние ( Исеть сливается с Синарой). Прохладный летний уральский день. Поймали несколько пескарей. Жарим на костре. Без хлеба. Он видит-я трясусь от холода в легком пиджачке. Просто не было другой теплой одежды. Молча снимает свою телогрейку : "На, городской", а сам надевает мой пиджачишко, который на нем выглядит как футболка с коротким рукавом. Не сюжет для фильма?
Библиотека.
Не знаю критерии, которыми руководствовался дед, когда заказывал ту или иную книгу на почте, но почему-то у него вдруг мог оказаться в последний номер журнала "Пионер", которого я не читал в городе. Или "В мире безмолвия" и "Путешествия на яхте "Калипсо" Жака Ива Кусто.
Вспоминаю, первый день на речке. От утра до вечера. Ловлю мелких рыбёшек. Не чувствую, что солнце может быть врагом, а в результате даже через футболку прожгло. На следующий день: самочувствие минус 10, извращённые вкусовые ощущения. Ничего не мог есть, кроме хлеба с чесноком, но начал читать "Овода".
Думаю неспроста в библиотеке появилось собрание сочинений П. П. Бажова. В детстве я воспринимал эти рассказы как сказки. Сейчас, конечно, по-другому. Скорее это сюжеты для работы психолога в области творческой личности. Но "пьянящая зараза искусства" проросла в моей душе уже тогда.
Дедушка был уважаемым в деревне. Членом поселкового сельсовета. Ничего кроме уважения от односельчан это не приносило, скорее-наоборот. Поздним вечером мог прийти какой-нибудь мужик с просьбой одолжить денег на водку. Дед никому не отказывал.
В начале шестидесятых по всей стране были перебои с хлебом и была норма отпуска-одна буханка хлеба в одни руки. Когда к бабушке приезжала внучка, мы все вместе стояли в очереди, никто из деревенских ни разу нас не упрекнул! Хотя все понимали, что при цене буханки серого 11 копеек, половина уйдёт "Апрельке" (черно белой корове). Выписать комбикорм было невозможно, да и не на что. Впрочем, в городе существовали такие же очереди за хлебом, но был более жесткий контроль. Выдавали по спискам и хлеб, как и керосин, во всех семьях были уделом детворы. Тогда ещё существовала система трудодней и бабушка как-то развела меня в поле на прополку свёклы. До сих пор вспоминаю бесконечность моего рядка. Но зато учётчиком была поставлена палочка-это означало, что я заработал 0,75 трудодня, а сколько и чего потом решит общее собрание колхоза.
Через много лет мне удалось съездить в "Никитинское", навестить могилки дедушки и двух бабушек.
Меня удивило ухоженность. Конечно не сравнить обустройство городских и деревенских кладбищ, Но то, что деревенские ребятишки под руководством учительницы, почтительно относятся к памяти своих односельчан вызывает искреннее уважение. Городского человека, впервые попавшего в нормальную русскую деревню, удивляет, а почему незнакомые люди здороваются со мной? Раньше это было нормой.
Потом решил заехать в село. Дедушкиного дома уже нет, сгорел. Приусадебного сада тоже нет. Ничего не осталось и от большого яблоневого сада, который который дед посадил к юбилею Победы.
Только изгородь из барбариса в палисаднике поповского дома, реквизированного под сельскую школу, выросла высоченный сплошной стеной. Не знал, что барбарис может прожить столько лет.
Воспоминания об этом посещении места, с которыми связано много моих детских и юношеских воспоминаний, наводят меня на мысль, что не всё просто и однозначно в жизни человека.