Очень неожиданный для меня самого рассказ. Хотел опубликовать "только для подписчиков", чтобы Дзен не нервничал. Но не нашёл такой функции. Помню, что раньше была. Ладно! Примите как есть. Всем мира!
В глухой дали
Молодая девушка, Анюта, впервые приехавшая в деревню, заблудилась в лесу. Она бродила по лесу весь день, спотыкаясь о корни, испытывая жажду, стаптывая свои городские туфли. Одета она была неуместно. В таком платье можно было комфортно гулять по мостовым её родного города, здесь оно цеплялось за сучья, и в одном месте уже было порвано. Ковбойская шляпа, которую ей подарили на день рожденья, ей очень нравилась. Но её постоянно сбрасывали ветки деревьев, и приходилось поднимать её с земли и отряхивать.
Уже под вечер, отчаявшись, Анюта наконец вышла из леса. Она увидела перед собой небольшую деревеньку. Несколько покосившихся от времени изб стояли вдоль пыльной дороги. Возле одной из них, у забора, Анюта увидела старую женщину в тёмном запылённом платье до земли и направилась к ней.
Это была старуха лет шестидесяти (в деревнях стареют рано) с грубыми мужицкими руками, изуродованными старым ожогом. Она смотрела пристально на Анюту, пока та приближалась к ней.
- Здравствуйте! – сказала девушка. – Я заблудилась в лесу. Могу я у вас переночевать?
Старуха долго молчала, продолжая пристально смотреть на Анюту, так что той стало немного не по себе.
- Как тебя звать? – наконец спросила она.
- Анюта, - ответила девушка. – Я живу в Семихатках у тётки Агафьи.
Губы старухи дрогнули, словно она усмехнулась.
- Заходи, - сказала старуха. – Только спать будешь в сарае. В доме нет свободного места.
Они прошли через калитку во внутренний двор. Несколько кур гуляли по двору, выискивая что-то в траве. Свиноматка развалилась у забора, и маленькие забавные поросята суетились вокруг неё. Большой чёрно-белый лохматый пёс подбежал к Анюте, дружелюбно обнюхал и радостно завилял хвостом. Они зашли в дом. Собака хотела зайти следом, но старуха отогнала её ногой.
- Если можно, воды, - попросила Анюта.
Старуха указала рукой на деревянную бочку в сенях. Анюта набрала черпаком воды и, жадно глотая воду, напилась. После этого она вошла в комнату и огляделась. Бревенчатые стены, два небольших окна с пыльными занавесками. Большая печь, грубый стол, такая же грубо тёсаная скамья рядом с ним, один ветхий стул – вот и всё нехитрое убранство. Старуха стояла посреди комнаты и пристально смотрела на Анюту, не говоря ни слова. Анюте снова стало не по себе, и она решила нарушить молчание.
- Я долго блуждала по лесу, - сказала она. – совсем заплутала, так что не знаю – где я сейчас?
Старуха упорно продолжала молчание, сцепив руки на животе.
- Вы не знаете – далеко ли моя деревня? – спросила Анюта.
Старуха наконец отвела взгляд и посмотрела в окно. Затем вышла в соседнюю маленькую комнатку, которая, видимо, служила чуланом, покопалась там пару минут и вышла, держа в руках толстое стёганное одеяло. Не глядя на Анюту, она вышла из комнаты. Анюте ничего не оставалось, как последовать за ней.
Старуха прошла через двор к небольшому сараю, который служил сеновалом, бросила одеяло на сено и, обернувшись, сказала.
- Спать будешь здесь. А сейчас иди погуляй. Через час будем ужинать.
После этого она прошла мимо Анюты и вернулась в избу. Анюта, расстелив на сене одеяло, вышла из сарая. Постояв в растерянности минуту, она присела перед подбежавшей к ней собакой и потрепала её за холку.
- Тебя как зовут? – спросила она.
Пёс крутился вокруг неё, явно довольный вниманием к себе, протягивал ей лапу, норовил лизнуть в лицо. Поиграв с собакой, она вышла за калитку на улочку и огляделась. Невысокий худой старик шёл по дороге к ней.
- Откуда такая будешь, красавица? – спросил он, подойдя поближе. – Каким ветром тебя к нам занесло?
- Я в Семихатках живу, - ответила Анюта. – В лесу заблудилась, да к вам прибрела под вечер.
- В Семихатках? – обрадовался старик. – Соседи, значить. Только я тебя раниче в Семихатках не видел. Городская што ли? Вона кака федора на тебе знатная.
Анюта не знала – что такое «федора», но улыбнулась.
- Я у тётки Агафьи живу. – пояснила Анюта. – На лето в гости приехала.
- Агафью знаю, - кивнул старик. – По молодости хаживал за ней, да она отшила меня. Бедовая была девка. Так ты, значить, племяшка её?
Он посмотрел на избу и остановил взгляд на собаке, сидящей у калитки. Ленивый пёс зевал, широко открывая пасть, и почёсывался задней лапой.
- Ефросинья дома что ли? – спросил старик. - Ну, пойду в избу. Мне со старухой поговорить надо.
Он зашёл в калитку и поковылял до двери.
Анюта прогулялась по деревенской дороге, оглядела заброшенные избы. В одной открытой избе на деревянном полу сидел босоногий вихрастый пацан и мастерил что-то из ивовых прутьев. Рваная одёжа, давно не знавшая стирки, ободранные ноги и любопытный взгляд.
- Привет! – сказала Анюта и присела рядом. – Как тебя зовут?
- Мишка, - посмотрел на неё исподлобья пацан.
- Что это ты делаешь, Мишка?
- Силки для птиц, - важным голосом ответил мальчик. – Поймаю жаворонка, принесу Леонтию, он мне за него жвачку даст.
- А что он с ними делает?
- В городе продаёт. Там птичий базар есть.
- Да? – удивилась Анюта. – Всю жизнь в городе живу, а про птичий базар не слышала.
- Город большой, - так же важно ответил мальчик. – Мне Леонтий рассказывал, что в городе легче заблудиться, чем в лесу.
- А кто такой Леонтий? – спросила Анюта.
- Староста наш, - удивился пацан. – Ты же только что с ним разговаривала.
- В деревне осталось-то всего пять баб, Леонтий и я, - пояснил он.
- Пять женщин – надо говорить, - поправила мальчика Анюта.
- Женщины – это в городе, - нахмурился пацан, - а в деревне – бабы.
Анюта не стала спорить.
- А мужики где?
- Так на войне ж! – оживлённо сказал Мишка. – Серёга танкистом, Андрюха в пехоте… Я, када выросту, тоже воевать пойду.
Анюта внимательно посмотрела на пацана и со вздохом сказала:
- Надеюсь, когда ты вырастешь, война закончится.
- Эта закончится, другая начнётся, - уверенно ответил Мишка. – Завсегда какая-нибудь война где-нибудь бывает.
- Что же, всего три мужика было в деревне?
- Почему три? – задумался пацан. – пятеро нас было.
- Андрей, Сергей, Леонтий, - начала загибать пальцы Анюта, - а ещё кто?
- Я ещё, - снова нахмурился мальчик, - и Васька-дезертир.
- Дезертир? – удивилась Анюта.
- Ага! – кивнул Мишка. – Как повестку получил, так его и след простыл. Баба Фрося, - понизив голос, доверительно сообщил он, - мать евойная, его где-тось в лесу заныкала. Она часто в лес ходит, якобы, ягоды собирать. Я однажды за ней пошёл – проследить, куда она ходит? - а она заметила, да как гаркнет на меня, я и убежал.
Дружелюбный пёс подбежал к ним, виляя хвостом, но мальчишка замахнулся на него рукой.
- Кыш отсюда!
Пёс поджал хвост и отбежал в сторону, поглядывая на них. Мальчишка подобрал с пола веточку и кинул в него. Пёс выбежал из избы на дорогу.
- За что ты его так? – пожурила мальчика Анюта. – Он хотел с нами поиграть.
- Это ведьмин пёс, - не по-детски сердито сказал Мишка. – Не было его у нас. Из лесу что ли пришёл, а ведьма его приютила.
- Не называй бабу Фросю так, - рассердилась Анюта. – И вообще - нет никаких ведьм. Сказки это.
- Ага, сказки! – заявил Мишка. – Её мать с чертями зналась, мне Леонтий рассказывал.
Анюта вернулась к избе бабы Фроси и села на завалинке возле дома. Через пять минут дверь со скрипом отворилась, и вышел старик. Посмотрел на Анюту и сказал:
- Подь со мной до калитки, дочка.
Анюта поднялась и проводила старика до калитки.
- Ведьма она, - обернувшись на дом, тихим осуждающим голосом сказал старик. – Мать её ведьмой была, и она в мать пошла.
Он склонил голову к Анюте и поднял палец вверх.
- Ты, дочка, поосторожней с ней. Мало ли чего! А то пойдём до моей избы. У меня тебе спокойней будет. У меня одного в деревне телявизер есть. Посмотришь, как наши герои супостатов бьют.
Анюта вежливо отказалась, и старик, недовольно качая головой, побрёл по деревенской дороге. Постояв ещё немного, Анюта вернулась в избу.
- Ушёл охламон? – спросила баба Фрося.
- Ушёл, - ответила Анюта. – Звал меня к себе – телявизер смотреть.
- Небось ведьмой меня называл? – усмехнулась старуха.
- Называл, - улыбнулась Анюта.
- Старый хрыч, крестится тока, когда гром грянет, а меня попрекает. Где, говорит, у тебя в доме икона? Нету, говорит, потому как ты ведьма. Вот повесь икону, зажги лампаду, тогда откажусь от своих слов.
Она поставила кувшин с молоком на стол, достала с полки, завёрнутый в полотенце, хлеб.
- Тоже зовёт меня к себе – телявизер смотреть. Тёмная ты, говорит, баба, разумения в тебе нету. Посмотри, как люди живут, послушай, чего говорят, может, умнее станешь… А что мне той телявизер? Нешто я его не видела?.. Раньше то, в мирное время, иногда захаживала к нему, православные передачи смотрела… Так он, халдей такой, с руками своими суётся, всё норовит приобнять, да губами тянется. Тьфу! Одной ногой в могиле, а всё о телесном мечтает. Видеть его не могу! Его и телявизер его дрянной… Как пошла эта заваруха, так попы все запели другие песни. Раньше о мире молились, а теперь войну благословляют. Божеское это дело, говорят, Родину-матушку от врагов защищать… Бога-то, небось, корёжит от их молитв. Неприятно Ему, что забывшие заповеди у Него благословенья своим преступлениям просят… Была я недавно у Леонтия по соседским делам. Сидит, телявизер свой проклятый смотрит. А по ящику какой-то геневрал бодрым голосом читает – сколько сегодня ещё человек убили… Обзовут солдата боевиком, значит, уже вроде и не жалко – можно радоваться. А материнские слёзы они не видят, материнский плач они не слышат. Совсем люди с ума посходили.
Ужинали горячей кашей, которую баба Фрося вытащила из печи. Потом пили чай, настоянный на душистых травах, с малиновым вареньем.
Когда стемнело, баба Фрося зажгла свет – тусклую лампочку, висящую на шнуре над столом, и закрыла окно.
- Ты иди, касатка, отдыхай с дороги, - выпроводила она Анюту за руку из избы. – Завтра утром Леонтий отведёт тебя до твоей деревни.
Солнце село и на небо высыпали звёзды. Сквозь дырявую крышу сарая Анюта наблюдала за ними, пока усталость не закрыла её глаза. Она спала крепко, укрытая одеялом, но посреди ночи как будто кто-то толкнул её в бок, и она проснулась.
- Кто здесь? – спросонья озираясь, привстала она.
Маленький поросёнок ещё раз ткнулся ей в бок, и она засмеялась.
- Вот негодяй! Разбудил меня посреди ночи.
Она выпроводила поросёнка за дверь и вышла вслед за ним. Яркая луна сияла в небе. Видно было всё вокруг, как днём. Она заметила тусклый свет в окне избы и удивилась.
- Время позднее, а старуха не спит. Бессонница что ли её мучает?
Она облизала сухие губы и решила зайти в избу – напиться. Осторожно приоткрыв дверь, чтобы не потревожить хозяйку, она прошмыгнула в угол к деревянной бочке с водой. Напившись, повесила на гвоздь черпак и внезапно поняла, что слышит чью-то речь. Из-за закрытой двери в сени доносился разговор двух человек. Голос бабы Фроси она признала сразу, а второй голос был молодой, почти мальчишеский. Анюта подошла к двери и заглянула в щель. За столом посреди комнаты сидели баба Фрося и напротив неё молодой парень в изношенной гимнастёрке, видимо, вытащенной из сундука, где хранятся отцовские и дедовские вещи. Он с аппетитом ел свежий хлеб, запивая молоком, а баба Фрося говорила:
- Мишка – малый дурной, ты к нему не подходи. В другой раз и глаз тебе каменюкой выбьет. И к девке этой не лезь. Чужая она. Ещё пронюхает чо, да растрезвонит по миру.
- Опостыло мне, мамка, в собаках жить, - отвечал с набитым ртом парень. – Лучше на войне по-человечески помереть, чем собачьих блох выкусывать.
- Лучше! – рассердилась старуха. – Кому лучше? Вот помру я, кому хозяйство достанется? Леонтий, противец, всё себе заграбастает… А закончится война, ещё не известно – вернутся ли с неё наши вояки? Ты тода первый парень на деревне будешь. В Семихатках тебе невесту сыщем. Заживёшь по-человечески. Ты уж потерпи малость. Зубы стисни и потерпи.
Анюта в смятении отстранилась от двери и потихоньку вышла во двор. Прошла до сарая и зарывшись в сено с головой, стала думать. Мысли рвались, как сырые нитки, по телу гулял холодок.
- Разве такое бывает? – думала она. – Кому рассказать – никто не поверит.
Так и ничего не надумав, она забылась тревожным сном.
Проснулась от крика петуха. В щели сарая заглядывало солнце. Поднялась, отряхнула солому с одежды и с головы, вышла во двор. Было тихо и покойно. Куры гуляли по двору, поросята резвились, играя. Большой пёс подбежал к Анюте и заглянул ей в глаза. Она присела перед ним и, не удержавшись, сказала на ухо:
- А я знаю – как тебя зовут. Васька!
Пёс подошёл поближе и положил голову ей на колени. Она почесала его за ухом.
- Ничего, Васька! Всё образуется.
Старый Леонтий заглянул через забор.
- Проснулась? Пойдём покажу тебе дорогу.
Анюта вышла со двора. Оглянулась, задумавшись.
- Надо бы попрощаться с хозяйкой.
- Она на лугу коров доит, - словно угадав её мысли, сказал Леонтий.
Они прошли к опушке леса, и старик указал рукой на еле приметную тропинку.
- Вот по ней пойдёшь, не сворачивая. Дойдёшь до ручья, потом по нему пойдёшь. Выйдешь на большую поляну. Там скирда стоит. От неё до Семихаток тропа уже приметная, не заплутаешь. К обеду вернёшься в свою деревню. Передавай от меня поклон Агафье. Скажи, старый Леонтий велел кланяться.
Он протянул Анюте большое яблоко.
С двумя вёдрами молока подошла баба Фрося. Поставила вёдра на землю, и вновь, как вчера, пытливо и пристально посмотрела на Анюту. Анюта смотрела в её морщинистое лицо.
- Прощайте, хозяюшка. Спасибо за еду и ночлег. Верю, что вернётся к вам сын.
Старуха махнула рукой.
- Мне бы только война поскорее закончилась.
- Этого все хотят, - сказала Анюта, поклонилась и, повернувшись, зашагала в лес.
Яркое солнце вставало над деревьями. Птицы давно проснулись и радостно скакали по веткам, обсуждая важные птичьи вопросы бытия. Пахло свежей травой, напоённой утренней росой. Хотелось улыбаться, и Анюта не сдерживала себя. Через час она вышла на большую поляну и нашла тропу, которая приведёт её к дому.
2023