Прочел первую часть романа Виктора Гюго - «Les Misérables» или «Отверженные». Роман грандиозен и сопоставим с «Войной и Миром» Л. Толстого не только по объему, но и по значимости вклада в культуру.
Виктор Гюго (1802–1885) — французский прозаик, поэт и драматург. Главный теоретик и вождь французского романтизма. К моменту написания «Отверженных» (1862) Гюго был живым классиком, автором бестселлера «Собор Парижской Богоматери», ряда пьес и сборников стихотворений. Гюго читали по всему миру. В Музее восковых фигур мадам Тюссо уже стояла фигура писателя. Однако к 1860-м годам Гюго не просто популярный писатель-романтик. Он — видный политический деятель, отважный обличитель деспотичной диктатуры Наполеона III и эмигрант, вынужденный после государственного переворота 1851 года уехать из Франции на Нормандские острова. Но даже за переделами родины его громкий голос обращен к простому французскому народу, к обычному человеку, который страдает от зла и несправедливости. В одном из своих стихотворений, «Тем, кого попирают», Виктор Гюго восклицает:
«Я всем поверженным и угнетенным друг»:
Я защищаю тех, кто слаб,
кто заблуждался,
Кто без защиты в тьме,
гнетущей их, остался
И впал в безумие
в трагические дни.
Первоначально словом «мизерабли» называли обыкновенных нищих. После Великой французской революции и после прихода к власти Наполеона «мизерабли» превратились в «отбросы общества», в «пустое место». Ближе к концу первого тома я стал отмечать для себя множество отсылок к Достоевскому. Роман был опубликован в 1862 году и конечно Гюго повлиял на Федора Михайловича знатно. Сцены из зала суда и внутреннее противоборство Жана Вальжана мне напомнили «Братьев Карамазовых», сюжетная линия с полицейским Жавером и судьбой падшей Фантины – «Преступление и наказание». Его грандиозная книга — о всех тех, кто несчастен, отвержен, о тех, кому нужна помощь.
Гюго увлекает своей фантазией и каждому читателю в обычной жизни обязательно захочется увидеть в случайном говорливом посетителе «сельского святого источника» – местного юродивого, как произошло со мной. «Le laid, c’est le beau» - «Безобразное тоже прекрасно». Федор Михайлович Достоевский писал об основной идее романа «Отверженные»: «…восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков. Эта мысль — оправдание униженных и всеми отринутых парий общества».
В этом романе Гюго необыкновенно афористичен: «Путешествовать – значит рождаться и умирать каждую секунду». Текст полон подобных изречений:
«Есть такой способ избегать, который весьма напоминает способ искать».
«Бедность и кокетство - дурные советчицы: первая ропщет, а вторая льстит, и обе, каждая о своем, нашептывают что-то красивым девушкам из народа. Души, оставшиеся без присмотра, прислушиваются к этим голосам. В результате - падение, а потом камни, которыми бросают в падших».
«Но по мере того, как угасала его молодость, он разжигал свою веселость; зубы он заменил остротами, волосы - жизнерадостносью, здоровье - иронией, а плачущий глаз то и дело смеялся. Он был изношен и в то же время цвел пышным цветом».
«Застольные речи и любовные речи! И те и другие одинаково неуловимы: любовные речи - это облака, застольные - клубы дыма».
«Для блестящей беседы надо обдумывать слова. Избыток импровизации понапрасну опустошает ум. Откупоренное пиво не пенится. Не спешите, господа. Давайте внесем в попойку величие; будем есть сосредоточенно, будем пировать медленно. Не надо торопиться. Взгляните на весну: если она поторопится, то прогорит, вернее сказать - замерзнет. Чрезмерное рвение губит персиковые и абрикосовые деревья. Чрезмерное рвение убивает изящество и радость хороших обедов. Не слишком усердствуйте, господа».
«Мириелю пришлось испытать судьбу всякого нового человека, попавшего в маленький городок, где много языков, которые болтают, и очень мало голов, которые думают».
«Когда душа полна мрака, в ней зреет грех. Виновен не тот, кто грешит, а тот, кто порождает мрак»
«- Не знаю, ваше преосвященство, - покачивая головой, с усмешкой пробормотал священник, - бог или дьявол.
Епископ пристально взглянул на него и уверенно повторил:
- Бог».
Мне запомнилась эпичная «прогулка» бывшего каторжника Жана Вальжана по мерзлому городку, где все его отвергли и выгнали, даже собака из конуры. Вся эта часть описана фантастически! Чем-то напоминает «Бегущего по лезвию 2049». Имеет ли право оступившийся человек на второй шанс в жизни? Человек ли он или тварь дрожащая? И когда Мириель называет Вальжана братом я подумал, как это похоже на «Калину красную» Шукшина: «Какой я вам гражданин? Я вам — товарищ и даже друг и брат». Второй удивительный фрагмент – сцена, где Фантина после продажи своих передних зубов начинает улыбаться кровавой пустотой. Посмотрим что будет во второй части.