В 1915 г. русские самолеты были снабжены специально сконструированным полуавтоматическим фотоаппаратом системы «Потте», который позволял делать как маршрутную, так и площадную съемку. «Аппарат назначен главным образом лля, съемки непосредственно фотограмметрического плана местности, мелькающей под пролетающим над ней аэростатом или аэропланом» 2. Его изобретатель офицер русской армии подполковник В. Ф. Потте родился в Самаре в 1866 г. в семье военного топографа. Окончил кадетский корпус, пехотное училище. Еще накануне войны он изобрел первый в мире фотоаппарат, при помощи которого можно было без перезарядки получать 50 снимков. В разведывательной авиации Франции и Англии применялись в это время неавтоматические аппараты с кассетами, заряжавшимися фотопленками. Впоследствии для перспективной съемки применялись аппараты и других конструкций, но аппарат «Потте» оставался наиболее распространенным и популярным среди русских летчиков.
Размер снимка у «Потте» получался 13 X 18 см. Масса аппарата 9 кг. Его первые экземпляры снабжались специальной резиновой «грушей», при помощи которой автоматически открывался объектив и включался механизм для перематывания фотопленки. Работа затвора и перематывание пленки производились действием заводных спиральных пружин, рассчитанных на 50 экспозиций (снимков). На случай отказа «груши» аппарат имел механизм, включавшийся в действие с помощью специального тросика с кольцом, который натягивался вручную. Фокусное расстояние объектива камеры составляло 21 см и позволяло фотографировать отдаленные предметы. Снимок, сделанный аппаратом «Потте», по четкости мало уступал современным аэроснимкам. В. Ф. Потте в ходе войны сконструировал аэрофотоустановку, укрепленную на полукруге, что позволяло поворачивать камеру на угол сноса, применил шторный затвор. Созданная В. Ф. Потте конструкция оказалась совершенной, долгое время находилась на вооружении, явилась основой для развития аэрофототехники во всем мире.
Предлагаю вниманию уважаемых читателей очередную публикацию приквела про дядю Прохора. Публикации "про Степку" теперь будут продолжать выходить по понедельникам и пятницам, а публикации этого цикла - по средам.
Убедившись, что унтер-офицер благополучно скрылся из виду, поручик обратился к Проне:
- Значит так... Мы пойдем немного другим путём... Двигаемся к побережью. Надо нам всего-то будет.ю оторвавшись от погони, продержаться до утра... Сначала я буду как бы один... Стрелять, шуметь и прочее. Ты, Прохор, максимально скрытно следуешь в десятке шагах за мной. Когда они спустят собак, а их, судя по всему больше одной, тут уже надо будет быстро стрелять... Сапрату?..
Проня кивнул, достал свой "наган", поднялся и перекрестился вслед за поручиком. Командир рассыпал остатки махорки в том направлении, в котором несколько минут назад скрылся унтер-офицер и выдохнул:
- Ну, с Богом!..
Погоню им удалось повести за собой довольно легко. Поручик намеренно наступал на валежник, а потом даже выстрелил в сторону преследователей из своего "нагана" пару раз. Около версты по лесу они бежали, слыша сзади всё громче собачий лай. Вскоре стали слышны и крики преследователей. В лесу тем временем почти совсем стемнело.
По жесту-команде командира Проня залег за стволом поваленной сосны и взвёл свой "наган". Одновременно он пытался привести в порядок дыхание и вытирал пот, заливавший глаза. Поручик несколько раз подряд выстрелил из "нагана", расстреляв оставшиеся в барабане патроны. В ответ преследователи открыли огонь по корневищу упавшей ели, за которым залёг Пронин командир. Две пули сбили песок с "цели". До слуха Прони донеслась команда на немецком языке, которую его мозг автоматически перевёл:
- Он один и уже устал!.. У него только револьвер...Сейчас он его перезаряжает... Пускайте обеих собак!..
Поручик действительно перезаряжал "наган", но на земле рядом с его правой рукой блеснул в свете так некстати вышедшей из облаков луны "люгер". Стрельба со стороны преследователей смолкла, сменившись через несколько секунд приближающимся рычанием собаки, выполняющей команду "фас". Другая собака не издавала никаких звуков и прыгала через упавшие стволы деревьев намного быстрее, чем её рычащая напарница.
Эта молчаливая псина и попала первой под перекрестный огонь разведчиков. Взвизгнув и как-то неуклюже перевернувшись в воздухе при очередном прыжке, она затихла в десятке саженей перед упавшей сосной и пропала из виду. Во вторую собаку Проня успел выстрелить всего один раз, а поручик свалил её двумя выстрелами из "люгера" буквально в двух метрах от корневища ели, которое служило ему укрытием. Теперь Проня услышал длинное немецкой ругательство, а затем команду открыть беглый огонь.
По укрытию поручика ударило сразу несколько пуль. Две пули попали в ствол сосны, за которым прятался вольноопределяющийся. Поручик зачем-то под продолжающимися винтовочной стрельбой выполз из-за корневища, подполз к туловищу неподвижно лежащей овчарки, что-то сунул под него и укрепил. После этого он подал команду рукой "уходим".
За спиной у теперь бежавших по лесу разведчиков продолжали раздаваться винтовочные выстрелы. Несколько пуль просвистели у Прони над головой, а одна даже отщепнула цнпку от ствола впереди стоящего дерева. В этот раз бежать по ночному лесу у начинающего разведчика получилось намного лучше, чем в прошлый. Револьвер у него был за пазухой, видимые и невидимые ветки, встречавшиеся ему на уровне лица, он отводил теперь обеими своободными руками. Он так увлекся бегом, что даже обогнал поручика. Оглянувшись и продолжая одновременно двигаться вперед, он сразу понял, какую совершил ошибку, но было уже поздно. Левая ступня, соскочившая с полусгнившего ствола дерева, сигнализировала мозгу о своем повреждении острой болью.
Сзади раздался негромкий взрыв. Пробежав ещё несколько шагов, командир остановился и сообщил тихим голосом, хватая ртом воздух:
- Отдыхаем две минуты... Сработала граната вроде... Пожалуй, оторвались... И помоги мне руку перевязать...
Винтовочная пуля пробила навылет левую руку поручика выше локтя. Перевязка заняла больше немного больше двух минут. Закончив перевязку, Проня уже не мог терпеть всё возрастающую боль в ступне. Его состояние не осталось без внимания:
- Ранен?..
Проня мотнул головой:
- Нога... Вывих или растяжение...
Поручик кивнул головой:
- Снимай сапог.
Ощупывая пострадавшую ногу подчиненного, командир пробурчал:
- Вывих...Будет больно...
У Прони на мгновение сверкнули звёзды в глазах, ему показалось, что он теряет согзнание. Привели его в чувство похлопывания по щекам, а боль в ноге стала быстро слабеть. Он по совету командира туго перевязал бинтом левую лодыжку и натянул сапог. Попили воды, прислушались к лесным звукам.
Поручик достал компас. Вольноопределяющийся решил, что сейчас самое время "пройти очередной этап курса молодого разведчика" и спросил:
- Вашбродь, а если бы они не передвинули или не подняли туловище той овчарки, граната не взорвалась ведь..
Командир состроил гримасу и произнёс:
- Подняли бы... Для этого, правда, пришлось пожертвовать фляжкой лётчика с гравировкой, которую ты нашёл рядом с фотоаппаратом. Правильно считается, что жадность - смертный грех...
Понятливая луна опять скрылась за тучами, ей на смену заступил набиравший силу ветер. Теперь разведчики пошли уже не так быстро. Через пару десятков шагов Проня в темноте чуть было не "ухнул" в маленькую речку или в большой ручей, повреждённая ранее нога отдалась опять резкой болью. Вольноопределяющийся услышал тихую команду:
- Теперь идём по руслу до моря...
Скорость движения пешком по воде заметно снизилась. Пронины брезентовые сапоги промокли насквозь уже через несколько минут, его стала пробирать дрожь. Но при этом боль в повреждённой ноге почти совсем "заморозилась". При этом поручик настаивал, чтобы передвижение "по ручью" создавало сейчас минимум дополнительного шума, что было довольно трудно осуществить на практике. Они вооружились палками-"посохами" с помощью которых идти по воде стало немного легче.
Через полчаса у Прони, что называется, уже зуб на зуб не попадал. Погода окончательно испортилась, вершины деревьев теперь стал раскачивать порывистый ветер. Начался довольно сильный дождь. Поручик теперь разрешил "шуметь". От этого скорость движения по щиколодку в воде увеличилась, но согреться это "ускорение" не сильно помогало.
Ещё с полверстты разведчики шли уже по земле вдоль ручья, текущего к морю. Перед впадением в залив, ручей расширился, вода с лёгкостью прокладывала себе при необходимости в песке различные "пути движения", вымывая многочисленные и довольно глубокие, и сейчас относительно сухие "русла". Движение разведчиков по песку опять замедлилосЬ. Проня выбивал "дробь зубами", поручик от потери крови явно ослабел и всё сильнее отставал .
Сели отдыхать под очередной сосной. Волноопределяющийся сменил командиру на руке промокший бинт на сухой. Из промокшего бинта была сооружена "подвязка", более или менее фиксирующая раненую руку при движении. Поручик сделал пару глотков из своей "плоской фляжки" и приказал отпить из неё и подчиненному. Жидкость обожгла вольноопределяющемуся гортань, но после этого в голове сразу приятно зашумело.
Остатки холода Проня изгнал из себя, копая в мокром песке "укрытие на ночь на двоих". У него получилась яма глубиной около фута, длиной фута четыре и два фута шириной. Голова во время "песчанных работ" прояснилась, а на лбу выступили даже несколько капель пота. После того, как дно ямы было выложено еловыми "лапами", поручик скептически осмотрел укрытие и, слегка усмехнувшись, спросил:
- Ничего тебе это не напоминает, Прохор?..
"Строитель" начал доказвать, что проект был реализован в точности с "техническими условиями" с той лишь разницей, что "футы" были заменены исполнителем на длину черенка сапёрной лопатки". Поручик прервал "обравдания" несколькими короткими фразами:
- Не шуми!.. И я вообще не об этом... Считай, что шутка не прошла... Лезь первым!..
Сверху яму прикрыли приготовленными еловыми ветвями. Проне досталось ещё полглотка рома из плоской фляжки. Камандир подержал над открытым ртом пустую фляжку, подождал, пока из неё упадут ещё несколько капель и спрятал пустую фляжку в карман.
Через полчаса Проня уже почти согрелся и его стало клонить в сон. Его ткнули его в бок и прошептали в ухо:
- Спать нельзя!.. Давай я тебе расскажу, как я в разведчиках оказался...
Проня кивнул и приготовился слушать. Поручик прикрыл глаза и продолжил:
- Сам я в тринадцатом году поступил на службу тоже вольноопреедяющимся. Через год, фактически перед самой войной прошёл испытания и получил чин прапорщика. После объявления мобилизации стал полуротным и попал в сентябре прошлого года с ротой в Ивангородскую крепость. Комендант её тогдашний, полковник Шварц, был "отец-солдатам", что называется, и оказался отличным боевым командиром к тому же.. Что в общем-то редко в нашей армии бывает... Хе-хе... Но сейчас не об этом. Новый ротный командир, штабс-капитан, начал меня угнетать сильно... То не так, и это не эдак... При отбитии одной из неприятельских атак попытался даже меня обвинить в трусости... Ладно, пусть земля будет ему пухом!.. Отбили мы наступление австрияков, но ротный на меня уже два рапорта накатал. Комиссию по разбирательству возглавлял сам полковник. Вердикт был оправдательный в мою пользу. Алексей Владимирович и порекомендовал мне после этих... неурядиц перейти в команду разведчиков... А через неделю уже после второго поиска, в котором мы австрийского офицера захватили, я "клюкву" получил, через месяц - подпоручика... Ротного бывшего моего к тому времени осколком шального снаряда убило... Алексея Васильевича в генерал-майоры после произвели и наградили Георгивеским оружием... Вот так и началась моя служба в команде разведчиков. А перед прошлым Рождеством первый раз меня ранило в рукопашной, как раз в эту же руку, штыком ниже локтя... Рана воспалилась, долго не зарастала. Штык австрийский был наверное с какой-то гадостью. Хе-хе.. Видел, какой шрам там теперь?..
Поручик замолчал. Проня чуть двинулся в сторону, освобождая командиру больше места, ответил на его вопрос и задал свой:
- Видел... Так вы и в рукопашных участвовали, вашбродь?
Поручик улёгся удобнее и подтвердил:
- В двух... Но подробности не буду рассказывать... Озверелость в рукопашных проявляется сильно. Не приятно потом вспоминать. Да и не всё впомнишь потом, честно говоря...
Вольноопределяющийся задал ещё один сильно заинтересовавший его сейчас вопрос:
- Вашбродь, так вам лет-то сколько?
Поручик поморщился, пытаясь пошевелить раненой рукой:
- Я всего на полтора года старше тебя, Прохор. А ты сколько думал?
Услышав ответ, Проня сильно удивился, но ответил честно:
- Когда первый раз увидел, подумал, лет двадцать пять или даже больше...
Командир опять шевельнулся, потер лицо здоровой рукой и прошептал:
- Ну, не уснёшь теперь?.. А меня знобит что-то... Разбуди через два часа... И можешь мне тыкать в неофициальной обстановке впредь... Если... нет, после того, как выберемся отсюда.
Проня несколько раз за время своего "дневальства" впадал в полузабытьё, но приспособленный в качесте "будильника" острый сучок, воткнутый в стенку ямы напротив левой щеки, исправно выполнял роль будильника. На исходе ночи дождь прекратился и ветер почти стих. Один бок Прони согревался от тела спящего и тяжело дышащего во сне поручика. В самом конце "дозорного" сильно напугала наглая лиса, которую пришлось отогнать, бросив в неё камень. От этих "шевелений" проснулся поручик, получив сразу ответ от напарника на свой вопрос о причине "шума". В предрассветной мгле разведчики стали осторожно выбираться "на улицу" .
"На улице" стало заметней, что глаза у поручика приобрели болезненный блеск. Дотронувшись по просьбе командира до его лба, Проня ощутил явные признаки наступающего жара. В качестве завтрака командир выдал вольноопределяющемуся небольшой кусок сахара, другой отправил себе в рот. Запили завтрак водой. После команды "пять минут оправиться" последовала команда "бегом, за мной". Бежали они вдоль кромки леса, довольно близко подступающего к "пляжу". Звуки прибоя теперь заглушали практически все другие природные звуки. В одном месте сквозь деревья Проня увидел накатывающиеся на берег морские волны. Как учил его ещё в детстве отец, количество появляющихся белых "барашков" на гребнях волн означало, что сила шторма была сейчас три-четыре балла.
Отдышавшись, посидели несколько минут под берёзой. Утро тем временем всё уверенней побеждало ночь. Поручик всё чаще теперь смотрел на свою "луковицу". Вставая и кряхтя при этом, он заметил:
- Осталось двадцать минут до расчётного времени, а нам ещё около версты нужно преодолеть...
Двинулись дальше ускоренным шагом. Командир всё тяжелее дышал и медленнее переставлял ноги. Проня забрал у него вещмешок, оставшиеся гранаты и "наган". Через четверть часа он увидел впереди сгоревший остов. Они подошли к месту падения "того же" аэроплана только теперь двигаясь вдоль залива.
На обследование окружающей местности у вольноопределяющегося почти не осталось сил, но надо было выполнять очередную команду поручика, которому становилось всё хуже. Проня обнаружил яму, из которой был извлечён фотоаппарат, и четыре небольшие ямки в песке, у одной из них валялись обрывки окровавленного бинта. У скатившегося задом с песчанной дюны в низинку брошенного германского грузовика правое переднее колесо было явно в нерабочем состоянии.
Выслушав доклад вольноопределяющегося о "находках", командир заметил:
- Хорошо... Сейчас узнаем, добрался ли Улдис до наших.
Проня помог поручику подготовить к пуску сигнальную ракету. Командир, пошатываясь, вышел на "пляж" и выпустил ракету в сторону моря. Через несколько минут над морем в небе загорелась и быстро погасла ответная "звёздочка". Вскоре стал различим тёмный силуэт медленно и бесшумно двигающегося вдоль берега миноносца. С него замигал сигальный фонарь. Командир указал здоровой рукой на корабль, передающий морзянкой сигнал, и обратился к своему напарнику:
- Не забыл ещё, чему тебя в связистах учили?.. Ну, что они там сигналят?..
Вечная Слава и Память всем защитникам Родины!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикацийе.