“Hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae”
(«Здесь место, где смерть рада помочь жизни»)
“— И неимущим, и богатым
Мы в равной степени нужны, —
Сказал патологоанатом
И вытер скальпель о штаны.”
(Игорь Иртеньев, 1983)
Анатомический театр! Такое странное, загадочное, будоражащее воображение словосочетание, при расшифровке которого многих пробирает дрожь и почти суеверный ужас... Бу!!! Простой человек, не имеющий никакого отношения к медицине, вряд ли возжаждет отправиться туда на экскурсию - трупы, скелеты, смерть!.. Бррр... Однако, на свете нет, пожалуй, ни одного человека, который хотя бы раз в жизни не задумывался о ней - таинственной старухе в чёрном балахоне с косой на плече.
Да, она странная - скорбная и молчаливая, не всегда тихая, но всегда настойчивая. Но, что самое главное - ещё никто, ни одна живая душа со времён сотворения мира, а может, и ещё раньше, не смог от неё уйти-спрятаться-убежать. Она вездесуща, и она неотвратима! И если о жизни, по средствам многочисленных рассказов, общения и обменом личным и общественным опытом, мы знаем многое (ну, просто всего знать невозможно!), то о её родной сестре - смерти, мы не знаем практически ничего! И вот именно поэтому великие и пытливые умы человечества придумали его - анатомический театр, “место, где смерть рада помочь жизни”.
Но, как бы ни увлекали меня различные философствования на вышеуказанную тему, а рассказать я хочу немного о другом. А именно о том, как мне, человеку совершенно далёкому от медицины во всех смыслах, в своё время, по долгу службы, так сказать, довелось провести два длинных и насыщенных съёмочных дня в анатомичке нашего университета!
Да, далеко не каждому фотографу выпадают такие экстремальные съёмки! Да, собственно, не каждый фотограф-то и согласится на такое предложение!
Да, чего я тут опять разглагольствую впустую?! Лучше уж толком всё расскажу!
Итак...
Случилось как-то, было дело, моей сестре писать статью про нашу анатомичку в университетскую газету, где она работала штатным журналистом. И уж не знаю, по какой причине, но сделать фото для её статьи она предложила мне. Не, не по зову родства или по причине глубокого уважения ко мне и моей проф.деятельности. Нет! Она никогда не считала меня профессионалом, а мою работу чем-то стоящим. Вероятнее всего, те фотографы, которым она предлагала эту съёмку, по известным причинам просто отказывались. А может она просто решила таким образом меня потроллить... Кто ж теперь знает. Ну, да не об этом речь! В общем, я согласилась! Конечно же! А как иначе?! Это же был настоящий эксклюзив, драв, приключение! Такие необычные съёмки вообще редко когда и кому выпадают! Короче, я пошла.
“Ё-моё! На что я подписалась!?!” - была первая мысль сразу после моего ответного “да”. Но, начавший вырабатываться, адреналин уже во всю орал: “Да! Да!! Дааа!!!”
Наступил день “Х”. Я подошла ко входу в анатомичку и остановилась. В памяти начали всплывать картины давно минувших дней, когда, будучи совсем ещё малявой, я ходила с папой к нему на работу в универ через чёрный ход, располагающийся со стороны заднего двора главного здания КГУ (ныне КФУ) и выходивший в аккурат на центральный вход анатомички, стоило только маленький скверик перейти. И я хорошо помнила запах, который в особо жаркие и безветренные летние дни ненавязчиво, и даже где-то естественно, витал среди старых колченогих кустов и деревьев, смешиваясь с таким жизнеутверждающим ароматом различных цветов и трав, заполняющих местные газончики. Запах был странный - чуть сладковатый, будто тягучий и липкий. На мой вопрос “чем это так пахнет?”, папа просто отвечал: “Последствиями жизни”. Я верила и со временем перестала обращать на него внимание.
Но это было очень давно. Здание анатомички тогда было в очень плохом состоянии. Ещё бы! Почти 150 лет без капремонта! Да и система вентиляции оставляла желать лучшего. А уж о фильтрации и очистке воздуха в то время и знать не знали! Вот и просачивался аромат “последствий жизни” в реальную жизнь.
...Я остановилась у самой двери. Принюхалась - ничего. Ничем не пахло! Разве только цветами с соседней клумбы. “Ах, да!” - вспомнила я: “Совсем недавно здесь сделали ремонт! Причём капитальный! Весь универ же ремонтировали к 200-летнему юбилею! Папа же говорил и про анатомичку тоже! Мол, какое-то супернавороченное современное очистительно-вентиляционное оборудование тут поставили! Да и на оборудование новое не поскупились!”
- Уф!.. - вслух выдохнула я и рванула огромную дубовую дверь на себя.
Сестра уже ждала меня внутри. Мы поздоровались, и она представила меня милой улыбчивой молодой женщине - заведующей данным заведением.
- Ну, как? Не сильно страшно? - весело спросила она, пожимая мне руку.
- Ой! Да, вроде не особо! - вытаращив глаза, немного театральным шёпотом проговорила я и мы рассмеялись.
Заведующая бодро повела нас в недра здания, попутно рассказывая историю его основания и современного возрождения.
- Здесь совсем не пахнет! - удивилась я.
- Конечно! Время “дивных” специфических ароматов анатомического театра, слава богу, прошло! Сейчас у нас установлена одна из лучших европейских вентиляционно-фильтрационных систем! И это вы ещё в залах с рабочими препаратами не были - там вообще воздух свежее, чем на улице! - восторженно рассказывала заведующая.
- Рабочие препараты?.. Что это? - удивилась я.
- Скоро всё узнаете! - хитро улыбнулась она, а сестра сверкнула ехидным огнём своих серо-зелёных глаз.
“Ок!” - подумала я: “Значит, начинается!”
Мы поднялись на второй этаж. Нас встретило довольно большое помещение с не особо высоким потолком, полностью заставленное ровными рядами резных дубовых шкафов-витрин с весьма специфическими экспонатами.
- Пойдёмте сначала в главный зал, - сказала заведующая, - Здесь осмотритесь чуть позже.
Главный зал оказался огромным помещением, высотой в оба этажа с высоченными эркерными окнами и такими же высокими, от пола до потолка, стеллажами, заполненными не менее специфическими вещицами. Чего тут только не было! Я и не предполагала, что человеческая анатомия, её особенности, отклонения и уникальности в разобранном (если так можно сказать) виде столь разнообразны!
Все стеллажи, шкафы и полки были очень эффектно и по-музейному подсвечены, от чего мой творческо-художественный ум, можно сказать, впал в экстазно-фантазийно-шоковую кому. Я была просто поражена таким изобилием не совсем естественных для глаз обывателя препарированных частей и деталей того, чем сама являлась. Моё воображение было взорвано! Понимаете, одно дело изучать это по картинкам в школе на уроках анатомии, а другое... Совсем другое дело - видеть это в натуральную величину, да ещё в развёрнутом и разложенном виде, всего в каких-то 20 сантиметрах от собственного лица!.. Это было настолько ужасно и прекрасно в своей отвратительности, что именно тогда я прямо-таки физически ощутила действие когнитивного диссонанса бытия!
Впечатление от экспозиции было столь велико, что, отсняв необходимый материал, я тут же всё забыла, будто мой мозг, перенеся увиденное на плёнку (в то время, это был 2002 или 2003 год, уже - матрицу, конечно же!), просто всё с себя стёр, будто срезав этот пласт травмирующей информации.
Да, я забыла практически всё увиденное. Помню лишь свои впечатления, ассоциации и буквально пару самых ярких для меня экспонатов, один из которых произвёл на меня настолько сильное впечатление, что оно повлияло потом на всю мою жизнь.
Это была самая нижняя полка огромного двухэтажного стеллажа. Располагалась она не совсем у пола, а где-то на уровне колен. Небольшое кубическое пространство, размером примерно 50х50х50 см. красиво освещалось тёплым точечным, но при этом мягким, светом, направленным под небольшим углом от зрителя, чтобы, падая одновременно на экспонат и заднюю стенку выставочной ячейки, эффектно освещать сам предмет и фронтальным, и канторовым светом для большей проработки ведущих деталей, не уничтожая при этом основную площадь просмотра. (Да, свет имеет огромное значение в визуализации того, на что мы смотрим!) И в этом, таком уютном и домашнем, освещении, обрамлённый в раму в индейском стиле, выполненной в виде четырёх скрещенных веток, на бечёвочных растяжках, будто выпотрошенная туша животного на крюках, располагался немаленький такой кусок человеческой кожи с синей татуировкой!.. От времени она немного расплылась, потеряв былую чёткость, но это никак не мешало полноценному восприятию сюжета и главное, материалу, на котором он располагался.
Этот кожный кусок, несмотря на возраст (экспонат датировался, на сколько я помню, второй половиной XIX века), благодаря какой-то особой консервации, полностью сохранил всю структуру, плотность, цвет и физиологический рисунок, присущий данному органу. А правильный свет и угол обзора позволяли досконально рассмотреть особенности распределения вбитой в него краски.
В тот момент, благодаря профессиональному настрою, я сдержала предсказуемо образовавшийся у меня рвотный позыв, но на всю оставшуюся жизнь приобрела стойкое отвращение к нательной живописи, причём не только визуальное, но и тактильное. А узнав в последствии о “маленьких пристрастиях” небезызвестной всем Ильзе Кох, рыдала в обнимку с “фаянсовым другом” почти сутки...
…Заведующая ещё долго рассказывала нам об экспозиции. Сестра всё писала на диктофон, а кое-что заносила и в блокнот. И тут голос нашего импровизированного экскурсовода гордо и весело возвестил:
- А теперь обратите внимание вооон туда! - и она вскинула руку куда-то наверх.
Мы обе, как по команде, вскинули головы. Там, под самым потолком, по периметру всего зала, на самых верхних полках, стояли... СКЕЛЕТЫ!.. Конечно же, ничего удивительного в этом нет: у всех у нас есть скелеты. Но такое количество НЕ МУЛЯЖЕЙ, а НАСТОЯЩИХ, когда-то принадлежавших реально жившим людям, человеческих остовов, впечатляло до глубины души!
Они стояли, как солдаты, плечом к плечу. Разного роста. Разных объёмов. Разных пропорций. Одни светлее (более поздние экземпляры), другие темнее (экземпляры более раннего приготовления). И среди всего этого костяного великолепия особенно выделялся один. Это был самый высокий и самый крупный из всех имеющихся скелетов. Как нам сказала заведующая, это был скелет разбойника Чайкина, который при жизни обладал такой огромной силой, что мог одним ударом убить лошадь.
Такая нетривиальная подача нестандартной для нас, простых смертных, информации немного меня расслабила, и мы с сестрой даже посмеялись, восхитившись недюжинной силой нашего нового импровизированного знакомого.
- Ну, что, пойдёмте посмотрим на занятия! - произнесла наш экскурсовод.
Через несколько минут мы оказались в большой белой комнате со стоящими в ней несколькими цинковыми ваннами на устойчивых металлических ножках с колёсиками на концах...
Продолжение следует...
(ваша Алёна Герасимова. Август,, 2023 года)