Сегодня телевизоры уже не в почете: Tiktok и Telegram заняли эту нишу, отобрав у одного из главных изобретений XX-го века привилегию на то, чтобы убивать наше время. Но еще десятилетие назад без телевидения невозможно было представить ни тихий вечер в семейном кругу, ни поспешные сборы на работу (за просмотром очередного выпуска новостей, конечно же). И если вы успели застать эти славные дни без бесконечных Reels, то имя Валентины Леонтьевой — или как минимум ее голос — наверняка вызовет у вас приступ приятной ностальгии.
Народная артистка СССР, за долгие годы по ту сторону экрана успевшая запомниться и любителям «Голубых огоньков», и фанатам передачи «Спокойной ночи, малыши!», сегодня могла бы праздновать свой 100-й день рождения. По случаю такого важного юбилея вспоминаем самые забавные ситуации, в которые «тетя Валя» попадала за свою карьеру, — а расскажет нам о них она сама.
Вовсе не дружелюбный Мишутка
Вместе с немецкими тележурналистами Лизой Варнке и Вольфгангом Рейнхардом я вела телевизионную викторину «Наш друг — ГДР». «Участником» передачи, как символ герба Берлина, был гималайский медведь с белой чайкой на груди. Первая премия за победу в викторине — туристическая путевка в ГДР. Вот ее-то и должен был на подносе преподнести победителю медведь.
В большой студии на Шаболовке собралось человек сто гостей с предприятий — коллективных членов Общества дружбы СССР — ГДР. За пять минут до прямого эфира помощник режиссера пригласил меня в студию. К своему столику я должна была пройти мимо медведя.
Дрессировщики в это время кормили его рыбой, чтобы он не нервничал. Видно, медведь решил, что я посягаю на его деликатес, разинул пасть и вцепился мне в правую руку чуть ниже локтя. От ужаса я замерла, это меня и спасло. Если бы дернулась, наверняка осталась бы без руки.
Передачу пришлось задержать, пустили видовой фильм. Вызвали «скорую», наложили повязку. Врачи остались сидеть в студии за ширмами. Больно было ужасно. «Только бы начать передачу, — думала я, — а там разойдусь».
Раздались звонки в студии, на камере загорелся красный глазок. От волнения вместо того, чтобы спрятать за спину забинтованную правую руку, я заложила здоровую левую, а правой начала жестикулировать. Через несколько минут в дикторской раздался телефонный звонок. К телефону подошла Аза Лихитченко, юмора ей не занимать, на вопрос моего мужа: «Что с Валентиной?» — она ответила: «Ничего особенного, ее медведь покусал».
Будь готов ко всему
Рассказываю телезрителям о новом сорте стекла, самом прочном, которое не бьется, если даже упадет на железобетон. Ведь репетировала, несколько раз роняла стекло на железобетонный брусок — хоть бы что. Демонстрирую прочность стекла во время передачи — поднимаю его на уровне плеч двумя руками и бросаю... Конечно, вы догадались, что произошло, — стекло разлетелось на дождевые брызги.
«Видимо, те, кто его изобрел, не рассчитали мою силу», — говорю я.
Современная Золушка
Помню, как в эфире на «Огоньке» случился со мной казус. Пол в студии был выложен квадратами из стекла, а туфли в то время носили на очень тоненьких шпильках. И вот в самый неподходящий момент (впрочем, подходящего быть не могло) я вдруг чувствую, как металлическая набойка каблука намертво врезается в узкую щель между стеклянными квадратами... Мгновенно понимаю, что прикована, что туфлю мне уже не вытащить. Медлить нельзя. Хорошо, платье было длинное, и вот я в одной туфле, стараясь не хромать, веду дальше «Огонек», перехожу из одной мизансцены в другую.
А застрявшая туфля так и «вела себя вызывающе» до конца передачи. Задала я работу операторам — им все время приходилось следить, чтобы туфля не попала в кадр.
По Станиславскому
Это было в Лениногорске на моей встрече со зрителями. Я рассказывала о чем-то очень серьезном, говорила тихо, как бы беседовала. Было около 10 часов вечера. Я сделала паузу и услышала тишину зала. И вдруг эту тишину пронзил громкий крик! Со ступенек зала спускался маленький мальчик лет 4—5, продолжая кричать. Кажущийся крик стал видимым, и я поняла, что малыш плачет, а точнее, громко ревет. Зрители вместе со мной с удивлением, не смеясь, провожали его глазами. А он смело шел. Он не замечал ни зрителей, ни взрослых тетей и дядей, он, как говорил Станиславский, был в состоянии публичного одиночества.
Когда он подошел вплотную к сцене, повернул направо, обходя ее, и стал уверенно карабкаться по довольно крутым ступенькам, я стала лихорадочно думать, что мне делать. Ничего не оставалось, как подойти к малышу, присесть рядом и сказать:
— Ну уж раз ты пришел на сцену, давай знакомиться. Как тебя зовут?
— Юра, — прокричал мальчик, растягивая последнюю букву «а», и это «а» прокатилось по залу, как эхо.
— Что же ты так горько плачешь? Кто тебя обидел?
Он посмотрел на меня умоляющими мокрыми от слез глазами и гневно воскликнул:
— Я домой хочу!
— Не надо плакать, успокойся. Ведь ты не один пришел?
— С мамой, — протянул Юра.
— А где же твоя мама?
— Там, — ответил Юра и протянул руку, указывая на последние верхние ряды.
— Так ты скажи маме, что хочешь домой, и мама тебя отведет!
— Я уже говорил ей много раз, а она не уходит! — снова горько заплакав, ответил Юра.
— Так что же ты хочешь от меня, раз ты пришел на сцену?
И вот тут ребенок честно и открыто, с размазанными по лицу слезами, захлебываясь от обиды и моего непонимания, сказал фразу, которую может сказать только ребенок, которому необходимо сделать все, чтобы его желание исполнилось!
Он снова посмотрел на меня, вздохнул и тихо сказал:
— Я хочу, чтобы ты ушла!
Кто путешествует в телевизоре
Однажды написала мама моего маленького телезрителя. Семья переехала на новую квартиру. Неделю, пока устраивались, не включали телевизор. И вот в первый день, как он заработал, мама усадила сына смотреть «Спокойной ночи, малыши!», а сама пошла готовить ужин. Вдруг пятилетний Андрюша влетает на кухню:
— Мама, какое счастье, тетя Валя переехала вместе с нами!
А вы смотрели передачи Валентины Леонтьевой? Делитесь в комментариях!