Иосиф Бродский — великий поэт, переживший достаточно тяжёлую жизнь, отчасти из-за проблем с властью, отчего ему часто приходилось переезжать, бежать из страны, сидеть в тюрьмах и больницах для душевнобольных, не было возможности вернуться на родину. Во многом, Иосиф относился скептически к политическому режиму государства: он считал, что свобода творчества — главное для писателя. То, что определяет его дальнейшую судьбу, как автора, а такие стены, как цензура, построенные вокруг непробиваемым барьером, мешают проявлению таланта, препятствуют цветению бутона внутри писателя и любого другого творческого деятеля.
Но сегодня мы поговорим о его отношении к кошкам. Кошек он считал сокращёнными львами, как себя сокращённым христианином; его любовь к этим созданиям просматривается в течение всей его не очень долгой, но яркой жизни.
В одном из своих интервью Бродский рассказывал:
«Я помню, когда у меня был инфаркт однажды, я лежал в квартире своей знакомой в Нью-Йорке, и двигаться мне нельзя было. И у нее была кошка. Естественно, мне пришлось ее наблюдать с большей степенью концентрации, чем это происходило обычно.
Я смотрел на эту кошку – черная была такая, - и мне пришло в голову, что какую бы позу кошка ни принимала, чем бы она не занималась, даже когда она, скажем, делает кака, да?- она все равно грациозна. То есть нет положения, в котором кошка выглядела бы не грациозной.
И я подумал, что, скажем, если мы возьмем самой замечательной красоты существо женского пола, например, хоть ту же Мэрилин Монро, то все равно в каком-то положении она окажется немножечко неуклюжей. Если смотреть с какого-то угла. Ну, скажем, если она завязывает ботиночек…»