01.07.2018. 13:00
Многоэтажный жилой дом.
Окрестности «Парка Победы».
Кобзарь медленно поднимался по лестнице, матеря через ступеньку спецназовцев, отключивших лифт перед началом штурма. После долгих лет службы в конторе, практически без выездов в поля, он растерял всю свою спортивную форму и теперь подъём на седьмой этаж стал для него непосильной задачей. Останавливаясь каждые два этажа на перекур, он с грустью смотрел на уходящую вверх лестницу, понимая, что за него никто его работу не сделает, а значит, придётся идти дальше.
На шестом этаже его встретили одетые в форму военные, ведущие вниз лицом по ступенькам задержанных из квартиры, в которой предположительно и жила жертва. Махнув рукой проходящим мимо него служивым, Кобзарь уселся прямо на лестнице, переводя дыхание. Отдышавшись, следователь продолжил подъём.
— Лифт включите, ироды! Ещё не хватало пешком возвращаться, — крикнул Кобзарь, вслед ушедшим спецназовцам.
— Давно уж включили. — раздался голос одного из военных, откуда-то снизу.
Спустя полчаса от начала подъёма, старший следователь добрался до нужного ему этажа.
— Арутюнов, ты где? Я ведь приказал ему никуда не уходить с лестничной площадки. Твою дивизию, что за люди пошли, даже такую мелочь доверить нельзя.
Выскочивший из соседней двери молодой лейтенант вытянулся по стойке смирно, пряча глаза от разъярённого начальства.
— Вадим Андреевич, младший лейтенант Арутюнов здесь, согласно вашему приказу, осуществлял сбор информации от свидетеля, живущего в квартире напротив. Разрешите представить, Ривман Голденберг, благодаря его показанием, удалось вычислить квартиру потерпевшего.
— Вольно. Допустим. Но за нарушение приказа, вы всё равно будете наказаны, — держась за поручень, сказал Кобзарь, рассматривая беспорядок, устроенный в квартире, через распахнутую настежь дверь. — Это устроил спецназ или кто-то до них?
— До проведения спецоперации по задержанию предполагаемых преступников, в квартире было немного больше целой мебели, но в целом всё не сильно изменилось, — отрапортовал Арутюнов, сравнивая обстановку до и после захвата подозреваемых.
— Понятно. Теперь вы, господин Голденберг, что вы можете рассказать о своём соседе?
— Ой, да что тут сказать, был хороший парень, но после кончины своих родителей спился, связавшись с дурной компанией. Со вчерашнего вечера его не видел, — ответил старик, глядя в открытую дверь соседской квартиры. — А ведь какая красивая была квартира, ничего ценного не осталось, всё пропил окаянный.
— Вы не могли бы вспомнить, сколько точно было времени, когда вы в последний раз видели вашего соседа? — спросил следователь, доставая свой блокнот.
— Около десяти вечера, я как раз направился в туалет, когда эта шумная компания выбралась на свою очередную прогулку. Мне ещё показалось странным, как шёл Василий, такое чувство, что его просто тащили, зажав между собой, два его собутыльника.
— Спасибо, вы нам очень помогли. Арутюнов, найди ещё одного понятого и начнём осмотр квартиры.
— Так точно! — ответил полицейский, пробегая мимо следователя вниз по лестнице.
Спустя всего пару минут лейтенант вернулся, в сопровождении молодого человека, жившего несколькими этажами ниже. Обыск начался.
Трёхкомнатная квартира была завалена пустыми бутылками и окурками от сигарет, покрывая дорогой паркет, словно ковёр. Большая часть мебели была сломана, а та, которая ещё функционировала, была пустой, но загаженной до неузнаваемости. По всей квартире были устроены лежанки, на которых явно ночевали собирающиеся здесь люди. Местами встречались использованные презервативы и следы рвоты. Обыскав все комнаты, полицейским не удалось обнаружить ничего запрещённого или вызывающего подозрения. Последней обыскиваемой комнатой стала кухня.
Лужа крови, растёкшаяся на линолеуме, бросилась в глаза сразу, стоило только переступить порог кухни. Видя, что дедушке становится плохо, следователь сразу подозвал дежурившего около входа полицейского. Подхватив под руки, теряющего сознания старика, унесли домой.
Проводив взглядом старика, Кобзарь вернулся к осмотру кухни. Посередине лужи был оставлен отпечаток мужского ботинка. Кровавый след вёл в сторону раковины, на которой лежала окровавленная тряпка, скорее всего, ей и вытерли обувь, потому что следов больше не было. Заглянув в раковину, была обнаружена ещё одна важная улика. В наполовину заполненной водой кастрюле лежал окровавленный нож.
— Понятые, зафиксируйте, — сказал Кобзарь, после чего подозвал судмедэкспертов. — Упакуйте его, мне срочно нужны отпечатки пальцев и анализ крови с него. Меня интересуют совпадение с кровью жертвы из парка.
— Будет исполнено. К вечеру ждите результаты.
Продлившийся ещё час обыск, не дал никаких результатов. Документы или фотографии способные пролить свет на личность жертвы найти не удалось.
01.07.2018. 15:00
Отдел полиции № 3 Центральный УМВД России
Подвальное помещение. Комната для допросов.
Кобзарь и Арутюнов сидели напротив двух подозреваемых, доставленных сюда несколькими часами ранее из квартиры предполагаемой жертвы. Два бывших работника завода, а ныне алкаши, прожигающие свою жизнь в скитаниях по квартирам таких же пьянчуг, вначале вели себя развязно, но несколько часов в холодной камере смогли привести их в чувства.
Молодого звали Ахметзянов Александр Трофимович, уроженец села Кулегаш в Республике Татарстан, недавно перебрался в город, устроившись на местный завод слесарем. Долго на этом месте ему удержаться не удалось: был уволен за многочисленные прогулы по причине ухода в запой. После чего долго не мог найти работу, пока не устроился на завод по переработке мусора, где и познакомился с Гелашвили Давидом Левановичём.
Гелашвили Давид Леванович уроженец Грузии, приехал в Россию в 2000 году в поисках работы, через пару лет ему удалось получить гражданство и обзавестись собственным жильём. Всё шло очень хорошо, пока он не познакомился с русской девушкой, которая быстро захомутала молодого парня. Родив от него двойню, девушка подала на развод. Лишившись всего честно нажитого имущества, Давид оказался на улице. Во время судебных тяжб он лишился работы. Новую быстро найти не удалось, деньги, как свойственно им, быстро закончились, превратив обеспеченного человека в бомжа без единого средства к существованию. Разочаровавшись в своей жизни, Гелашвили начал пить. Спустя несколько лет шатаний по ночлежкам, ему наконец-то посчастливилось устроиться на перерабатывающий мусор завод, где он и трудится до сих пор.
— Подозреваемые, как вы оказались в квартире Петренко Василия, и где он находится сейчас? — спросил Кобзарь, читая заключение, составленное по итогам обыска квартиры предполагаемого потерпевшего.
— Да Васек нас сам позвал, мы уже месяц у него зависаем. Начальник, скажи, что нам шьют-то? Мы уже два часа не можем понять, за что нас задержали? — спросил Давид, переводя взгляд с одного полицейского на другого.
— Вы подозреваетесь в убийстве Петренко Василия, — ответил Кобзарь, поднимая глаза от документов.
— Какое убийство, ты чего мелишь фраер? Васька вчера его соска в больничку отвезла, после того как ножом его полоснула, — вставая с места, закричал Ахметзянов.
— Сядьте. Мы обязательно проверим эту информацию. Где мы можем найти эту девушку? — спросил Кобзарь, ища в документах любое упоминание о девушке.
— Да с нами она была, пока вот этот щегол её не спугнул, минут за пять до ментов свалила, — ответил Давид, указывая рукой на Арутюнова.
— Младший лейтенант, почему в деле нет никаких упоминаний о девушке?
— Извините, не придал значения, была там одна, лежала посреди коридора, но я не видел, как она уходила! — ответил Арутюнов, с опаской поглядывая на следователя.
— О нарушении приказа и вашей халатности мы поговорим позже. Теперь вы! — повернувшись к подозреваемым, продолжил Кобзарь. — Когда вы в последний раз видели вашего знакомого? Какую ещё информацию вы можете сообщить о его подружке?
Задержанные задумались, начав молча переглядываться между собой, одними многозначительными взглядами пытаясь о чём-то договориться. Спустя пятнадцать минут следователь привлёк их внимание к себе, прервав тем самым их немой диалог.
— Мы, ну, как бы это сказать, — начал Ахметзянов, запинаясь на каждом слове.
— Прошу отвечать чётко и по делу, — прервал его Кобзарь, стуча ручкой по столу.
— Я отвечу. Сань помолчи немного, а то такими темпами отсюда отправимся за решётку, — сказал Давид, с презрением смотря на своего друга.
— Вчера вечером мы уснули прямо там, где пили, посередине зала. Когда к нам прибежала подружка Василия с окровавленными руками, мы действовали на чистом автомате. Последовав за ней на кухню, мы нашли раненого друга, который сидел рядом с лужей крови, прижимая к разрезанной руке полотенце, — начал рассказывать Давид, периодически останавливаясь, будто вспоминая вчерашний день.
— Продолжайте, — сказал Кобзарь, делая пометки в свой блокнот.
— Санек немного погорячился, ударив девушку, но тут же одумался, после небольшого, так сказать, воздействия с моей стороны, — сказал Давид, смотря на потирающего глаз Ахметзянова.
— Дальше, — отрезал Кобзарь, возвращая Гелашвили в нужное ему русло.
— Дальше, так дальше. Мы подхватили под руки Василия, после чего вынесли его на улицу, где, по словам девушки, должна была быть машина. Когда мы его вынесли, естественно, никакой машины не было. На вопрос, где же транспорт, она мутно ответила, что скоро будет, при этом, постоянно смотря по сторонам, — закончил Давид, смотря на следователя в ожидание вопросов.
— Что было дальше? Как вы расстались с Василием? — спросил Кобзарь, глядя прямо в глаза подозреваемого.
— Я не помню, но ей как-то удалось нас уговорить оставить Василия на лавочке, в ожидании машины. После чего мы вернулись в квартиру, где и продолжили пить. Утром нас разбудил ваш помощник, девушка уже была в хате. На все наши вопросы она отмалчивалась, либо говорила, что теперь всё будет хорошо, и Василий скоро вернётся.
— Это всё? Как зовут девушку и где она живёт? Вам хоть что-то известно? — спросил Кобзарь, переводя взгляд с одного задержанного на другого.
— Когда мы впервые пришли в эту халупу, девушка уже была там. Да и имени мы как-то не спросили. Пофиг нам было. Наливали и ладно, — ответил Александр, смотря на стоящий рядом со следователем графин воды, как на источник жизни.
— Понятно. Вот что думаю я, вы грохнули живущего с вами паренька, не поделив с ним выпивку или бабу, а сейчас нам втираете какую-то пургу про помощь ближнему, — встав, выдал Кобзарь, начиная ходить по комнате.
— Начальник, ты чего? Какая мокруха, зачем нам мочить того, кто нас кормил и поил? — закричал Ахметзянов, бегая глазами по комнате, будто ища выход.
— Ничего разберёмся, а пока посидите в камере, может, ещё что вспомните. Дежурный, уведите задержанных, — крикнул Кобзарь в сторону двери.
Мгновенно зашедший полицейский увёл задержанных, оставив полицейских в комнате одних.
— Ну и что ты думаешь? — спросил Кобзарь, поворачиваясь на Арутюнова. Яркая вспышка эмоций прошла сама собой, перед глазами лейтенанта снова был всем известный следователь, спокойный и рассудительный.
— Думаю, они врут, вот только не пойму, в чём именно, но в целом их история совпадает с фактами. Ещё я заметил, что Гелашвили постоянно поглядывал на Ахметзянова, будто боясь, что тот скажет лишнего, — ответил Арутюнов.
— Да тут ты прав. Надо будет допросить их по отдельности, для начала нужно убедиться, что их посадили в разные камеры. Тебе следующее задание. Вернись в квартиру Голденберга, может, он сможет пролить свет на эту таинственную девушку, — сказал Кобзарь, делая пометки в блокноте.
Выйдя в коридор, следователь подозвал к себе дежурного, отдавая ему последние распоряжения насчёт задержанных.
