Весело, - мрачно думала я, глядя, как группа вестготов вышвырнула безносую мумию из золотого саркофага. Те еще вандалы. Пардон, это другое племя. Как же все непросто! Интересно, и как они намереваются вытащить тяжеленный саркофаг из гробницы? Одно слово, точнее два - древние люди. Порой я просто обожаю свою работу.
Так уж получилось, что волей-неволей, чего уж врать, волей, я оказалась вовлечена в череду интереснейших приключений во времени. Кто бы мог поверить, что сейчас, в начале двадцать первого века, человечество настолько навострится в технологиях, что машина времени перестанет быть мечтой. Конечно, о ее существовании знают лишь единицы, информация абсолютно засекречена. Когда она просочилась к недалеким, пардон, далеким нашим братьям, американцам, нас подняли на смех, и даже в верхах никто не подумал всерьез отнестись к такого рода информации. И слава богу.
Меня воспитала тетушка, и сколько я себя помнила, столько же я и помнила НИИ, в котором она работала. Несмотря на запреты директора, она ежедневно приводила меня в свой маленький кабинетик после детского сада, и уже тогда я знала, что тетушка с коллегами работают над машиной времени. В детском саду друзья мне верили, в младших классах надо мной смеялись, а к средним я сама догадалась, какого цвета будет войлок в комнате, где меня поселят. Мне было двадцать, когда, наконец-то, случился прорыв. Иван Сергеевич, опустим фамилию, стал первым человеком, который, буквально, окунулся в прошлое. Мы получили возможность раскрыть все тайны былого. Все путешествия, как мы их вскоре окрестили, были нацелены на один результат - узнать наверняка, где искать величайшие сокровища прошлого, с точностью до малейшей детали описать важнейшие события, раз и навсегда изменившие ход истории.
За рубежом над нами сперва потешались, затем нами восторгались, и шутки о машине времени превратились в удивленный шепот. Правительство решило взять все путешествия, да и прочую деятельность НИИ под свой контроль, но все понимали, что это значит для нас. Шантажом, враньем и уговорами мы все же выбили право на самостоятельность. Вот только долгие месяцы неопределенности жестоко сказались над здоровье Ивана Сергеевича. У него случился инфаркт. Слава богу, все обошлось малыми жертвами, однако, после случившегося он уже не мог вернуться к путешествиям. Тогда Максим Петрович, наш несменяемый директор, обратил свой взгляд на самую молодую, но преданную сотрудницу НИИ - меня.
Долгие месяцы тренировок, обучения и прочей галиматьи закончились моим первым путешествием и началось! Я, словно наркоман, уже не могла представить свою жизнь в настоящем. Прошлое, еще и еще - мне всего было мало. Максим Петрович только посмеивался в свои белоснежные усы, однако послушно предоставлял мне все новые и новые задания. Еще будучи малышкой я нередко тайком от тетушки наведывалась в его кабинет, чтобы послушать очередную историю о людях, которые жили задолго до нас. Под влиянием его рассказов, у меня сформировалось особое мировоззрение, и кумиры в прошлом. Так что теперь, я сама решала, куда отправлюсь в очередной раз, зная, что Максим Петрович непременно меня поддержит. Он был со мной каждую минуту того времени, что я проводила в настоящем. Это вместе с ним я запиралась в своем кабинетике и, буквально захлебываясь впечатлениями, рассказывала все, что видела, а он, время от времени останавливая меня, поспешно вносил каждое мое слово в новенькую тетрадочку на девяносто шесть листов, которая, каждый раз, к окончанию моего рассказа была полностью исписана. Компьютерам Максим Петрович ни капельки не доверял. Были и дни, когда он просто отпаивал меня коньяком, не требуя никаких рассказов. О таких путешествиях мы не разговаривали даже спустя месяцы. Он знал, где я была, и догадывался, что я видела.
Я же была не в силах вспоминать, как бежала от огня из Содома, думая о том, что даже условное бессмертие в прошлом не спасет меня, не говорила о том, как бросалась под пули в Ипатьевском доме, надеясь, хоть кого-то спасти. После Екатеринбурга я, наплевав на все запреты, почти сразу же отправилась в следующее путешествие - в прошлом нет необходимости сна, и я могла не бояться, что во сне я вновь увижу, как выживших добивают штыками, услышу нечеловеческие крики. Я не могла умереть в прошлом, но оно убивало меня, вместе с тем исцеляя. Залы начала девятнадцатого века излечивали меня от подвалов начала двадцатого. Если поначалу я пользовалась своей невидимостью, оставаясь для всех неосязаемым духом, то, спустя некоторое время, начала время от времени ее отключать.
Временной парадокс заключается в том, что, в каком бы ты времени и месте ни находился, мозг, словно хамелеон, подстраивается под необходимые условия. Ко всему прочему обнаружилось, что я неплохая актриса. Я начала общаться с людьми, которые давно уже были мертвы в моем времени, и даже завела несколько близких друзей. Все тот же временной парадокс не давал мне изменить прошлого - случайно оброненное слово, которое бы могло изменить решительно все, было для собеседников пустым звуком, а мои действия, даже катастрофические, приводили все к тем же результатам, что и в истории. Я не могла нанести вред прошлому, как и прошлое мне. Пули, летящие в меня, меняли свою траекторию, огонь и вода расступались, болезни не приносили никакого вреда.
И я бы могла бы жить себе спокойно, если бы однажды это правило не нашло свое исключение. Не знаю, что и как произошло, но удар по голове, который бы прежде я едва заметила, опрокинул меня наземь, и, уже теряя сознание, я все же смогла вернуться домой. Ни Максим Петрович, ни специалисты не смогли найти объяснение случившемуся, и, от греха подальше, а заодно подальше от тетушки и Максима Петровича, я сбежала к своей венценосной подруге Евгении Монтихо.
Вернувшись, я с удивлением обнаружила, что за время моих каникул в прошлом, в институте сделали очередной прорыв - теперь я могла переносить из прошлого вещи в настоящее. Вот почему я и оказалась сейчас среди вестготов, грабящих Рим. Мы с Максимом Петровичем сразу же пришли к соглашению, что именно, а точнее кого, я достану из прошлого. Мумию Македонского. Последние свидетельства о ней касались и Гая Юлия Цезаря, так что, проследив за ним, я обнаружила, куда он спрятал останки великого царя. Гробница величайших деятелей Рима скромно приютила в своей тени мумию Александра. Мне оставалось лишь найти тот момент, когда ее извлекли из золотого саркофага. Точнее вышвырнули.
Я едва удержалась от комментариев, напоминая себе, что сейчас я невидима для грабителей, и лучше такой и оставаться. Стараясь не шуметь, я подкралась к мумии и, не без некоторой брезгливости, обхватила ее руками. Пора делать ноги. Пультом управлением при моих путешествиях служили наручные, а под ситуацию и... хм... ножные... ужасное слово, часы, пятнадцать кнопок которых делали меня хозяйкой положения.
Скорее местоположения, потому что десять процентов времени в прошлом я занималась делом, еще десять получала удовольствие от экскурсий по древним городам, а остальные восемьдесят с ужасом думала о том, что со мной будет, если что-то пойдет не так. Со временем, восемьдесят превратились сперва в семьдесят, а затем и в сорок, но я до сих пор нет-нет, да покрывалась мурашками от подобных мыслей. Вот и сейчас я вновь немало струхнула. Если что-то не получится с мумией, то прошу прощения Саша Македоныч и Максим Петрович, я линяю отсюда одна. Не хватало мне еще от варварских племен делать ноги.
К счастью, все прошло идеально. Я почувствовала привычное покалывание во всем теле, голова закружилась, и через мгновение я была уже в напичканной приборами комнате НИИ, похожей на сотню других помещений. Мумия пережила полет нормально, и я аккуратно опустила ее на землю. Хватит с нее и того, что Цезарь отставил без носа. Хотя, это слишком небрежно с моей стороны. Пользуясь тем, что Максима Петровича по каким-то причинам в комнате не было, я, стараясь не шуметь, быстренько переложила мумию в выдвижной ящик. Обожаю разыгрывать своего босса.
Максиму Петровичу было немного за пятьдесят, но вряд ли бы кто-нибудь дал бы ему этот возраст. Возможно, что причиной этому была серия пластических операций. Мне было чуть больше пяти, когда я узнала от тетушки, что он попал в тяжелую аварию. Говорили, что он не поправится, но, слава богу, ошиблись. Я совершенно не помню, каким он был до аварии, зато помню, как все удивлялись, когда он, вернувшись на работу, взялся за дело с новым пылом. Максим Петрович знал точно лишь одно - путешествие в прошлое возможно, надо лишь понять, как управлять им. Про будущее мы не говорили. Здесь иные материи. Когда все параметры были вычислены, именно Максим Петрович предложил главный механизм расположить в часах. Часы и стали этой самой машиной времени. Вся комната создана лишь для того, чтобы поддерживать оптимальную микросреду, все остальное сделают часы. Конечно, если они достаточно заряжены. А вот они как раз уже почти разрядились. Ничего, успеют еще зарядиться за выходные.
Я была уже у двери комнаты, когда услышала голоса. Они были сильно искажены из-за плотности двери, отделяющей меня от говоривших, но я прекрасно разбирала каждое слово.
- На первом этаже ничего. Это все ерунда, Эдик. Никакой машины времени нет.
- Заткнись. Она здесь. Точно здесь.
- Или только ее чертежи, если их еще не забрали и не наградили грифом "совершенно секретно".
Черт побери. И что мне теперь делать? Дверь в комнату практически незаметна среди пластиковых панелей соседней, но рано или поздно... Отсюда надо выбираться.
Как говориться - поспешишь - людей насмешишь. Надо мне было задеть напольный вентилятор. Не успел стихнуть шум, как я услышала приближающиеся к двери шаги. Не имея больше времени на размышления, я сделала единственное возможное в этой ситуации - активировала перемещение. Надеюсь, что меня не вынесет прямо на поле боя - времени устанавливать место и год просто не осталось.
Когда головокружение прекратилось, я вновь обрела контроль над чувствами от пронзительного крика женщины, перед которой я только что появилась. Пары секунд мне оказалось достаточно, чтобы понять, насколько сильно я влипла - абсолютно материальная я попала прямиком в средневековье. Надеюсь, они все еще не знают, что такое инквизиция. А если знают...
Я бросила взгляд на запястье и застонала вслух. Разумеется, часы окончательно разрядились. Сомнений быть не может. Я застряла.
©Энди Багира, 2012 г.