Часто под нашими окнами (и окнами соседей первых этажей) раздаётся печальный настойчивый зов. Какая-то женщина ищет своего кота по имени Мурзик. Она ходит по окнами и кричит:
— Мурзик! Мурзик!... Мурзик!... Мурзик! Мурзик! Мурзик!... Мурзик! Мурзик!
Случается это днём, когда по закону разрешается сверлить стены и звать котов под окнами соседей. То есть женщина не голосит до семи утра, с часу до трёх и после двадцати трёх ноль-ноль. Мурзикова хозяйка закон чтит. Зато в другое время Мурзику, удравшему на свободу, не позавидуешь.
— Мурзик! Мурзик! — раздаётся сегодня часа в четыре пополудня.
— Во любовь! — вскакивает на подоконник наша кошка Маняшка, — Жить баба не может без своего Мурзика. Учись, орясина, как меня любить надо!
Последнее она мне адресовала. Это я у неё то орясина, то малахольная, то вообще идьётка.
— В чём же тут любовь? Кот потерялся, хозяйка его зовёт. А ты дома сидишь, никуда не ходишь.
— А ты бы хотела, чтобы я потерялась, — язвительно парировала Маняха и скрутила мне фигу, — А вот тебе, не дождёсси!
Соседка медленно брела вдоль газона с розами, заглядывала под каждый куст и громко звала своего кота. Эдик, который прилёг поспать перед ночной сменой, обречённо заворочался на кровати.
— Привязала бы она своего Мурзика цепями, что ли... Что ж она орёт под окнами...
Спать у Эдика с Мурзиком не получается. Окна не закроешь, жарко. А соседка как раз встала под нашими окнами и заголосила с удвоенной силой.
— Мурзи-и-ик!!!
Розы, под которые она заглядывала, заканчиваются аккурат под нашей лоджией. Дальше голимая земля с двумя жидкими кустиками какого-то рододендрона или чего-то такого, не похожего на розу. И дерево. На котором этот самый Марзик, ссабака такая, и сидит.
— Тихо! — показывает он Маняхе, чтобы не выдавала его местоположения.
Маняха открыла рот от удивления, столкнувшись нос к носу с вредным котом, из-за которого хозяйка перебудила работников ночной смены в лице нашего папки.
— Иди домой! — жестом показала она сбежавшему коту, но тот только помотал головой, напряжённо следя за своей хозяйкой.
А она потопталась-потопталась под нашими окнами и развернулась к своему подъезду. Бедная женщина. Одна. Без кота.
— Я её проучу... — загадочно пояснил Мурзик своё поведение Маняхе, — Пусть ищет, пусть волнуется.
— Она нам спать не даёт! — возмутилась та.
— Ниччо, ночью выспитесь, — ответил наглец.
— У нас ночная смена! Мы потому сейчас спим, что ночью будем работать, — стала объяснять Маняха, словно она тоже причастна к расписанию работы электриков Эдиковой конторы.
— А мне-то что. Пусть сначала научится уважать мою свободу. А то... я ей... а она мне...
Мурзик не торопился домой. Он был сыт, толст и здоров. На улице было тепло, с неба не капало. Поэтому кот, сидя на ветке прямо напротив нашего окна, начал рассказывать Маняхе о своей нелёгкой жизни с любящей его хозяйкой.
— Я ей ещё зимнюю историю не простил. Она тогда себе куртку новую купила на мои деньги. Я ей эту куртку, конечно, разодрал. Пей, говорю, незамерзайку, она дешевле новых курток! А то, ишь... цаца какая...
Или вот ещё придумала меня бросить, а сама в аквапарк билет купила. Конечно, я ей этот билет разодрал. Вот, говорю, тебе тазик, воды налей, сядь и катайся по квартире. Очень даже неплохой аквапарк получается, самого в него много раз макали.
Или вот ещё. Муж от неё ушёл и она ревёт. А я ей говорю: дура, не реви! Поставь на окна решётки потолще, чтоб не вернулся. Он же мне в свои тапки ssать не давал! Извергом был. Скатертью дорога. А она его простить готова. Говорит, любит.
— Чушь, — согласилась Маняха, — Нельзя любить кто не кот.
— Вот именно. Или со своими нежностями пристаёт, а я не люблю. Я, говорит, устала квартиру убирать! Иди, говорит, Мурзичек, помурлыкай мне, а я подремлю. А я ей говорю: Устала? Смени деятельность, постирай! Лентяйка и приставучая к тому же...
— А всё равно она тебя любит, — вклинилась Маняха в Мурзиковый список грехов хозяйки.
— Конечно, любит. Я ж кот. Нельзя любить кто не кот. Но всё равно бесит.
Повадилась жрать ночами. Особенно к концу месяца прям удержу нет никакого. Вчера открыла мои консервы с тунцом и сожрала то, что моё. Моё!
— Кошмар!
— Конечно, кошмар. Я ей говорю: у тебя в холодильнике мышь повесилась! Купи себе еды! А она следующую банку МОЕГО тунца берёт и говорит: «это на завтра...». Нормально?
— Денег нет?
— Деньги есть. Зряплата маленькая. Хватает на пол месяца, а потом она начинает по ночам на моего тунца охотиться. Мне приходится спать сидя в кладовке, прямо на банках.
— Бедный. Надо ей мужа найти, чтобы он вас кормил. Муж всегда кормит, точно тебе говорю.
— Мне, что ли, ей мужа искать? — удивился Мурзик, — Пусть сама в церкви свечки ставит за мужа. Старого или нового, мне всё равно. Главное, чтобы ни тот, нри другой не появился. Старый извергом был, а новый наверняка дурачком будет.
— Ну да, — согласилась Маняха, — Умных в природе не бывает.
— Особенно когда она свечку за сказочную жизнь ставит. Вот чует моё нутро, появится ещё у нас Иван-дурак... Уже был один такой, всё мечтал «бабок поднять».
— А они что, попадали?
— Откуда я знаю. Всё грозился: «вот сейчас пойду, как подниму бабок!» Потом куда-то делся...
— Пупок развязался, — предположила Маняха, — Видимо, бабок мого нападало.
На этой печальной ноте Мурзик вдруг вспомнил, что дома его ждёт одинокая печальная хозяйка и кладовка с банками тунца, которые его хозяйка по ночам подъедает.
— Пойду, — решился он, — Жалко её. Сейчас с горя пойдёт в кладовку и опять мою консерву слопает. Но пусть не рассчитывает, что я ей прощу подобное отношение. Или она меня слушается, или я опять уйду на дерево сидеть.
Мурзик сполз с дерева и, даже не попрощавшись со своей слушательницей, исчез в розовых кустах.
— И вам до свидания, — хмыкнула Маняха. — Нахал какой.
Она не привыкла, что с ней можно общаться так небрежно, как это сделал её новый знакомый по имени Мурзик. Маняха привыкла в другому обращению, но тут... нашла коса на камень. Встретились два отражения )))
Надеяться на то, что Маняха увидит себя со стороны? Не смешите мои седые тапки ))) Пусть останется такая, как есть. Мы её любим именно такую )))
На фото условный Мурзик уверен: «нельзя любить кто не кот». В чём-то он прав.
