Некоторые утверждают, что жизненный опыт и личный выбор превосходят биологию, но они ошибаются.
Этот текст написал Ричард Докинз и перевела я, Лена Климова
В 2011 году меня пригласили побыть приглашённым редактором рождественского двойного выпуска The New Statesman. <...> Мой главный вклад в него — длинное эссе «Тирания прерывистого разума». Куда бы вы ни посмотрели — единые, непрерывные явления дробят на категории. Социологи считают, сколько людей находится за «чертой бедности», как будто существует такая граница, а не континуум, измеряемый доходом. Пролайферы и прочойсеры беспокоятся о моменте, когда эмбрион обретает индивидуальность, вместо того чтобы признать реальность — плавное развитие от стадии зиготы. Американца могут назвать black — чёрным, даже если 7/8 его предков белые.
Антропологи спорят, к чему относятся ископаемые останки: к позднему Homo erectus (человеку прямоходящему) или раннему Homo sapiens (человеку разумному). Но сама природа эволюции такова, что существует непрерывная последовательность промежуточных звеньев. Вы можете проголосовать в 18-й день рождения, но не раньше, как будто полночь сигнализирует о том, что ваша политическая компетентность качественно выросла. <...>
Если бы редактор попросил меня привести примеры, когда прерывистый разум мыслит верно, — я бы справился с трудом. Высокие и низкие, толстые и худые, сильные и слабые, быстрые и медленные, старые и молодые, пьяные и трезвые, безопасное и небезопасное, даже виновные и невиновные — это концы непрерывного, почти всегда колоколообразного распределения. Я биолог, и единственная прерывающаяся бинарная система, которую я могу придумать, странным образом стала яростно противоречивой. Это пол: мужчины и женщины. Вас могут «отменить», очернить, вам могут даже угрожать физической расправой, если вы осмелитесь предположить, что взрослый человек — это или мужчина, или женщина. Но это правда; на этот раз прерывистый разум прав. А тирания приходит с другой стороны, как могла бы засвидетельствовать храбрая героиня Джоан Роулинг.
Пол — это настоящая бинарность. Всё началось с эволюции анизогамии: формы полового размножения, при котором гаметы бывают двух размеров: макрогаметы (яйцеклетки) и микрогаметы (сперматозоиды). Разница колоссальна. Вы можете поместить 15 тысяч сперматозоидов в одну человеческую яйцеклетку. Когда два индивида совместно вкладываются в ребёнка и один даёт в 15 тысяч раз больше другого — вы можете сказать, что она (а вот и местоимения без предупреждения прокрались в текст) вложилась в это партнёрство больше.
Анизогамия — правило для большинства животных, но так было не всегда. Некоторые примитивные животные и растения всё ещё «изогамны»: вместо макро- и микрогамет у них средние (изо) гаметы. Оба партнёра вносят равный вклад. Для жизнеспособной зиготы нужна сумма двух изогамет, каждая равна половине зиготы. Можно получить ту же сумму, если один партнёр внесёт меньшую изогамету, но это сработает только тогда, когда другой партнёр внесёт большую изогамету, чтобы восполнить недостачу. <...>
Возможно, вы видите, к чему ведёт это рассуждение, и оно действительно смоделировано математически. Изогамия нестабильна. Если условия благоприятны — мы наблюдаем стремительную эволюцию: одни особи создают всё меньшие и меньшие гаметы, а другие идут в ином направлении, создавая всё большие и большие гаметы. В конце этого разбега мы получаем микрогаметы, активно ищущие макрогаметы; у микрогамет возникают извивающиеся хвосты, которые помогают двигаться быстрее. Макрогаметы пользуются спросом, у них нет необходимости искать микрогаметы. Микрогаметы маленькие, поэтому самцы могут себе позволить производить их много. Макрогамет должно быть мало, потому что, как любят говорить экономисты, бесплатных завтраков не бывает. Дисбаланс также означает, что производители микрогамет («он/его») могут спариваться со множеством производительниц макрогамет («она/её»), покидая каждую по очереди. Или они могут собрать себе гарем из «она/её». Для «она/её» нет никакого смысла собирать гарем: у неё недостаточно макрогамет для выгоды.
Бинарная анизогамия — самый древний и глубокий способ различать пол. Есть и другие, но они менее универсальны. У млекопитающих и птиц самок и самцов можно различать с помощью хромосом. В каждой клетке тела обычного человека 46 хромосом, по 23 от матери и отца. Среди них две половые хромосомы, X или Y, по одной от каждого родителя. У самок — две X, у самцов — одна X и одна Y. Любое млекопитающее с Y-хромосомой будет развиваться как самец. Когда самец производит сперматозоиды (гаплоидные, с одним набором из 23 хромосом), 50% из них — это Y-сперматозоиды для зачатия сыновей, другие 50% — X-сперматозоиды, которые производят дочерей. У птиц и бабочек похожая система, но наоборот: у самок разные половые хромосомы, они называются ZW. У мух эквивалент Y-хромосомы — это ноль. Если у мухи две половые хромосомы, она самка. Если одна — самец. Многие рептилии используют температуру вместо хромосом. Черепахи, которых инкубируют при температуре ниже 27,7 °C, развиваются как самцы, выше — как самки.
Рыбы-клоуны определяют пол не по температуре, а по доминированию. Все члены группы, кроме одного, — самцы. Подобно многим животным, они выстраивают иерархию. В группе есть только одна самка. Когда самка умирает — доминирующий самец меняет пол и занимает её место. С точки зрения гамет это означает, что его яички усыхают, а вместо них вырастают яичники. Принцип бинарного пола на уровне микро- и макрогамет сохраняется. У гермафродитов вроде дождевых червей и сухопутных улиток есть и семенники, и яичники сразу. Улитки способны обмениваться спермой, предварительно уколов друг друга любовными стрелами. У рыб-удильщиков тоже есть и мужские, и женские репродуктивные органы в одном теле, но это происходит любопытным образом. Миниатюрный самец находит самку, вонзает в неё челюсти, а затем становится её частью, превращается в крошечный придаток-яичко.
Среди млекопитающих, в том числе людей, порой встречаются интерсексы. Младенцы могут рождаться с неопределёнными гениталиями. Такие случаи редки. Самую высокую оценку — 1,7 % населения — дала американская биологиня Энн Фаусто-Стерлинг. Но она сильно завысила свою оценку, включив в неё синдромы Клайнфельтера и Тёрнера [на русском его чаще называют «синдром Шерешевского — Тёрнера». — Л. К.], которые нельзя считать истинно интерсексными. У особей с синдромом Клайнфельтера есть дополнительная Х-хромосома (XXY) — но Y-хромосома гарантирует, что это явные самцы, производящие микрогаметы, пусть и в уменьшенных яичках. Особи с синдромом Тёрнера — однозначные самки без Y-хромосомы с одной (функционирующей) X-хромосомой. У них есть влагалище и матка, а яичники, если есть, нефункциональны. Очевидно, что Клайнфельтер (всегда мужчины) и Тёрнер (всегда женщины) должны быть исключены из числа интерсексов, и в этом случае оценка Фаусто-Стерлинг сокращается с 1,7 % менее чем до 0,02 %. Настоящие интерсексы слишком редки, чтобы оспаривать утверждение о бинарности пола. У млекопитающих есть два пола — и это всё.
Но как насчёт гендера? Что такое гендер и сколько их? Сейчас модно использовать «гендер» для обозначения того, что можно назвать фиктивным полом: «гендер» человека — это пол, к которому он чувствует свою принадлежность, в отличие от биологического пола. В этом смысле «гендеры» широко распространились. Когда я в последний раз слышал о них, гендеров насчитывали 83. Но это было вчера. Что на самом деле означает «гендер»?
Язык развивается, и многие слова меняют значение на протяжении веков. Но развитие слова «гендер» ускорили. Это прежде всего лингвистический термин. [В английском языке. В русском мы говорим «род», а не «гендер». Везде, где я пишу «род», в оригинале gender. — Л. К.] Лингвисты классифицируют слова, опираясь на суффиксы прилагательных, местоимения и артикли. Все французские существительные следуют или за le, или за la. У них будут разные местоимения и прилагательные (le chapeau blanc, но la robe blanche). Обычно (есть исключения вроде la souris для мыши любого пола) мужской — le, женский — la. <...> Стол — слово женского рода, но носители французского не думают о столе как о предмете мебели женского пола. Это просто обычное слово. <...> В эстонском языке есть только один род, что, я полагаю, означает отсутствие рода — сама его идея бессмысленна. В некоторых языках [семьи] банту, таких как ньянджа... родов много. В книге Стивена Пинкера «Язык как инстинкт» говорится, что в языке кивунджо 16 родов. Это не 16 сексуальных идентичностей — это 16 семейств существительных, разделённых на группы в соответствии с тем, как с ними согласуются глаголы.
В английском... род и пол совпадают. Все самки животных женского рода, все самцы — мужского, все неодушевлённые предметы — среднего (есть причудливые исключения вроде кораблей и наций, они могут быть женского рода). Из-за идеальной связи пола и рода в английской грамматике для носителей английского было естественно использовать слово род (gender) как благородный эвфемизм для обозначения пола (sex): «Сэм женского рода» (Sam is of female gender) звучало более вежливо, чем «женского пола» (of female sex).
Но эта условность недавно уступила место другой. Мода на то, чтобы женщины «идентифицировали себя как мужчин», а мужчины «идентифицировали себя как женщин», породила новую условность. Ваши гены и хромосомы могут определять ваш пол, но ваш гендер — это всё что угодно: «При рождении мне приписали мужской пол, но я идентифицирую себя как женщина». Наконец круг замкнулся: самоидентификация зашла так далеко, что узурпировала даже слово «пол». «Женщина» определяется как любой, кто предпочитает называть себя женщиной, и неважно, есть ли у неё пенис и волосатая грудь. И конечно же, это даёт ей право посещать женские раздевалки и спортивные соревнования. Почему бы и нет? В конце концов, она женщина, не так ли? Если ты это отрицаешь — ты трансфобный фанатик.
Верховные жрецы постмодернизма учат, что жизненный опыт и чувства превыше науки (она всего лишь мифология деспотичных колонизаторов). Католические (но не протестантские) богословы заявляют, что освящённое вино на самом деле становится кровью Христа. Разбавленный спиртовой раствор в чаше — это всего лишь аристотелевская «акциденция». «Сущность» (отсюда и слово «пресуществление») — это божественная кровь в истинной реальности. В новой религии транссексуального пресуществления «женский пенис» — это всего лишь «акциденция», простая социальная конструкция. «В сущности» она женщина. Трансгендерная женщина.
[Акциденция — это, по Аристотелю, случайное и неважное свойство вещи. Сущность — противоположность акциденции. Пресуществление — богословский термин, означающий превращение хлеба и вина в тело и кровь Христа. — Л. К.]
Если отбросить сарказм, гендерная дисфория существует. Те, кто искренне ощущают, что родились в неверном теле, заслуживают сочувствия и уважения. Я убедился в этом, когда прочитал мемуары Дж. Моррис «Головоломка» (1974). Будучи, по её словам, «истинной транссексуалкой», она дистанцировалась от «бедных отверженных интерсексов, заблудших гомосексуалов, трансвеститов, психопатов-эксгибиционистов, которые кувыркаются в этом полумире, как раскрашенные клоуны, жалкие для других и часто ужасные для самих себя». В категорию «заблудших» она могла бы добавить сегодняшних несчастных детей, которые, поддавшись увлечению, получают горячее одобрение «поддерживающих» учителей и врачей с ножами и гормонами. См. «Необратимый ущерб: трансгендерное безумие соблазняет наших дочерей» Эбигейл Шрайер (2020), «Материальные девочки. Почему реальность важна для феминизма» Кэтлин Сток (2021) и «Транс: когда идеология встречается с реальностью» Хелен Джойс (2021).
Многие из нас знают людей, которые предпочитают отождествлять себя с полом, противоположным их биологической реальности. Это вежливо и дружелюбно — использовать имя и местоимения, которые они предпочитают. Они имеют право на уважение и сочувствие. Их воинственные сторонники не имеют права присваивать наши слова и навязывать нам свои своеобразные переопределения. У вас есть право на свой лексикон — но вы не имеете права настаивать на том, чтобы мы меняли свой язык по вашей прихоти. И вы не имеете абсолютно никакого права запугивать тех, кто придерживается общепринятого словоупотребления и биологической реальности, используя слово «женщина» как почётное описание половины населения. Женщина — это взрослая особь человека женского пола, свободная от Y-хромосом.
Оригинал текста на английском языке вы можете прочесть здесь: Richard Dawkins. Why biological sex matters. The New Statesman. 26 July 2023.