«Нет радостней судьбы – скитальцем стать,
И никогда ты к небу не был ближе,
Чем здесь, устав скучать,
Устав дышать,
Без сил, без денег,
Без любви,
В Париже».
Георгий Адамович. «За все, за все спасибо», 1931 г.
Хелен Раппапорт – автор книг, британский историк, специализирующийся на викторианском периоде, поздней имперской России, революции 1917 года и семье Романовых. Ее страсть к русскому языку возникла на курсах бакалавриата по специальности «Русский язык» в Университете Лидса. В 2017 году Лидс наградил ее почетной грамотой за заслуги в изучении истории. Хелен также является членом Королевского исторического общества, Генеалогического общества, Общества авторов и Викторианского общества. В исследованиях Хелен очень помогает отличное знание русского языка.
Ранее уже выходили книги Хелен Раппапорт, связанные с нашей страной: «Дневники княжон Романовых», «Екатеринбург. Последние дни Романовых», «Застигнутые революцией. Петроград, Россия, 1917 год», «Спасти Романовых. Правда о тайных попытках вызволения императорской семьи».
Новая книга «Русская эмиграция в Париже» содержит подзаголовок: «от династии Романовых до Второй мировой войны». Отношение русских к Парижу всегда было особенным: французский язык учили, модой вдохновлялись, а связи двух стран (Российской империи и Франции) всегда были очень тесными. На излете веков русские аристократы тратили в Париже баснословные суммы на изысканные развлечения, а в начале XX века Париж ошеломили «Русские сезоны» Дягилева. Неудивительно, что именно Париж стал убежищем для десятков тысяч аристократов, буржуа, интеллигенции и военных, бежавших от большевистского переворота, зачастую без гроша в кармане.
Потомственные князья и прославленные генералы стали таксистами и рабочими на заводах Ситроена и Рено, а их жены – моделями и швеями. Но, несмотря на все тяготы, русская культура цвела даже в Париже: ручная вышивка талантливых аристократок нашла свою дорогу к модному дому Шанель; гремели имена Марка Шагала, Игоря Стравинского и Ивана Бунина; создавалась русская пресса, школы, профсоюзы и дома призрения. Некоторым эмигрантам удавалось встроиться в местную жизнь, но многие попали в замкнутый круг нищеты и всепоглощающей тоски по родине.
Русское Зарубежье составили белые воины и высланные философы, поэты и живописцы, многие из которых стали чернорабочими и таксистами. Тем не менее, именно в изгнании русские люди оказались носителями духа, чести, достоинства. Эмигрантское культурное наследие очень разнообразно и главной целью эмигрантов было не уехать из России, а сохранить дореволюционную Россию в своем образе жизни, обычаях и традициях.
Далеко не всем эмигрантам удавалось влиться во французское общество: одни закончили жизнь в нищете, а некоторые пали жертвой чекистских вербовок. Многие русские эмигранты трагические события 1917 года переживали крайне тяжело. Они не могли смириться ни с анархией периода Временного правительства, ни с кровавыми бесчинствами большевистской диктатуры.
Хелен Раппапорт рассказывает о русской эмиграции устами ее очевидцев. Книга содержит чрезвычайно любопытные описания – включая бытовые – давным-давно исчезнувшего довоенного мира. В Париже русские эмигранты долгое время играли заметную роль. С самого начала Париж поразили «Русские сезоны» Дягилева. Потрясающий ансамбль танцовщиков, который Дягилев привозил в Париж перед Первой Мировой войной, положил начало карьеры целому поколению великих русских балетных звезд. Как отмечала прима-балерина Тамара Карсавина, «множество имен Дягилев собственной рукой вписал в книгу славы» - в том числе ее собственное.
В конце лета 1918 года великий князь Павел Александрович оставался последним из старших Романовых, еще живших в Царском Селе. Уже к концу 1918 года в Шпалерной тюрьме томились пятеро Романовых. Супруги князей и их друзья обращались к писателю Максиму Горькому с просьбой помочь. Когда князь Гавриил Романов тяжело заболел, Ленин получил письмо:
«Дорогой Владимир Ильич! Сделайте маленькое, но умное дело – распорядитесь, чтобы выпустили из тюрьмы бывшего великого князя Гавриила Константиновича Романова. Это очень хороший человек, во-первых, и опасно больной, во-вторых. Зачем фабриковать мучеников?».
Кого-то из Романовых удалось спасти, но многие к 1919 году уже погибли. Когда в «Правде» сообщили о казне четырех великих князей, британское правительство, не сумевшее в прошлом июле помешать убийству императорской семьи на Урале, забило тревогу. Только 11 апреля 1919 года британский дредноут «Мальборо» вывез наконец оставшуюся колонию Романовых, съехавшихся в Дюльбер в Крыму.
Знаменитый историк и романист Анри Труайя, урожденный Лев Асланович Тарасов из Москвы, армянин по национальности, вспоминал, с каким ужасом он, восьмилетний, добирался с семьей по морю на пароходе из Ялты в Новороссийск – пропуск с большим трудом раздобыл для них отец. Был февраль 1920 года, стоял страшный холод, корабль, покрытый снегом, казался нереальным. После выхода в замерзшее море «изумрудный канал открылся между глыбами льда. Гигантские белые массы, потревоженные движением судна, развернулись и медленно разошлись в стороны. Был очень холодно. Русский берег таял в тумане. Мои родители выглядели несчастными, обнищалыми, потерянными. Люди вокруг плакали».
Без сомнения, самым известным из русских писателей, покинувших родину в первую волну белой эмиграции, был Иван Бунин, признанный главным голосом русской интеллигенции. Он находился на вершине успеха, когда грянула сначала война, а потом революция. Вместе с Верой Муромцевой он после начала гражданской войны переехал из Москвы на юг, в Одессу. Бунин не мог и помыслить о том, чтобы покинуть свою родину, свой мир, даривший ему вдохновение; «всей душой», вспоминал другой писатель, Валентин Катаев, Бунин ощущал «провал, смерть прежней России и разрыв всех былых уз». 6 февраля 1920 года, когда снаряды уже рвались над их головами, Вера с Буниным наконец решились сесть на корабль.
Известный модельер Коко Шанель часто помогала русским аристократам, в частности графу Кутузову, бывшему губернатору Крыма, которого взяла на работу главным секретарем в ателье на улице Камбон. Она нанимала русских женщин продавщицами, швеями и моделями. Список молодых русских аристократок, работающих теперь манекенщицами, был впечатляющ. Модные дома обожали их, поскольку те были образованными, элегантными, с идеальными манерами и самое главное – отлично говорили по-французски.
Русские эмигранты, стекавшиеся во французскую столицу, отчаянно стремились сохранять и продолжать русские культурные традиции, что отразилось в их искусстве, музыке и литературе. Новая прививка талантов оживила и парижское общество. Хотя вынужденная эмиграция тянулась уже много лет, в русской колонии в Париже еще оставались те, кто продолжал цепляться за призрачную надежду на смену режима и возвращение в Россию. Но чем дольше существовал СССР, тем легитимней он становился в глазах всего мира. Мир восхищался экономическими, промышленными и военными достижениями нового Советского Союза. А молодое поколение родившихся в Париже русских эмигрантов, никогда не видевших родины своих отцов, рассматривало его как некий романтизированный идеал, с которым не имело ничего общего. Разговоры родителей о возвращении их утомляли, поскольку они усвоили французские обычаи, язык и образ жизни. Анри Труайя получил в 1938 году Гонкуровскую премию как французский писатель. Нина Берберова считала отмирание первой волны эмиграции в военные времена чуть ли не благословением: «ветхая, нечастная провинциальная эмиграция подошла к концу».
Книга «Русская эмиграция в Париже» написана на основе сотен архивных источников и представляет собой красочный репортаж из прошлого, рассказывающий трагическую историю русской эмиграции устами ее очевидцев. Это книга о поворотных моментах истории России, когда наша страна в очередной раз была на переломе.
Приятного чтения!
Резник Марина Васильевна, главный библиотекарь отдела городского абонемента
