Миле было семь, когда умер папа. Ей сказали: разбился. Вернее, сказали маме - она тряпочкой осела вдоль стены и громко-громко заплакала.
Потом было много людей: они суетливо хлопали дверьми и долго о чём-то говорили. И Милу не пускали в залу, сказали - испугается. И пришла тётя Даша - прижала Милу к потной груди и тоже плакала, и говорила, что сейчас им будет тяжело, и что тётя Даша их никогда не бросит. И было ещё что-то, чего Мила не заполнила, но осознала ясно: папы больше нет.
Так они прожили целый год вдвоём - мама и уже восьмилетняя Мила. Жили в старом деревенском доме. Мама работала участковым врачом, а вечерами, бывало, уходила на смену в ночь - врачей в селе не хватало.
В эти дни за Милой приглядывала соседка. Она кормила Милу ужином и уходила к себе - девочка росла самостоятельной и не боялась оставаться одна. Тем более, что она была не совсем одна - если было скучно, можно было проведать папу.
Однажды ночью Мила увидела странное свечение - светилось большое старое зеркало в прихожей. Обычно оно пугало девочку: массивная деревянная рама обрамляла местами почерневшую зеркальную поверхность, в которой отражался таинственный темный угол. Вернее, сам по себе угол был самым обыкновенным, с паутиной и паучком Гошей, но в зеркале он казался другим, и от этого Миле было страшно.
Но в этот раз страшно не было. Зеркало больше не отражало тёмный угол, и Мила смело подошла к нему и дотронулась до рамы. Рама была тёплой, будто кто-то поставил остужать на неё горячую кастрюльку с супом, а потом повесил обратно на стену.
«А за рамой тоже тепло?» - подумала вдруг Мила. Обычно за рамой была старая фанера с комьями из пыли, но в это раз там была дверь.
«Бывает», - девочка пожала плечами. Это было удивительно, наверное, и мама сплеснула бы руками. Но они жили в старом доме, а он любил запутывать своих жильцов. Собираешься в школу, а тетрадка с домашкой куда-то затерялась. И учительница не верит, говорит : «Не сделала ты задание». Но если сказать дому: «Поиграй и отдай», то тетрадка сразу находится где-нибудь под кроватью. Так и дверь нашлась.
Дверь за зеркалом открылась сама собой, и Мила вошла в большую красивую комнату, обитую бархатом. В ней горела тёплая лампа, и стены были сплошь заставлены шкафами с книгами. В углу горой лежали огромные географические карты. И куда так много? Мила с любопытством разглядывала книги, но не находила ни одного знакомого названия. И карты были странные. В них континенты были будто перепутаны местами. И каждая карта совсем не походила на другую. Мила шла и шла мимо многочисленных шкафов и стеллажей, пока вдруг не заприметила знакомую фигуру.
- Папа! - девочка побежала к знакомому силуэту, но как бы ни спешила, она ни на шаг не приблизилась к родному человеку.
- Так надо, - успокоил папин голос. - Но мы можем говорить с тобой. Расскажи мне, как твои дела? Ты так выросла! Как мама?
- Маме сказали, что ты умер! Я тебя так долго не видела!
- Я умер. Что не мешает тебе приходить ко мне и рассказывать мне всё- всё. Тебе же это важно, правда?
Мила кивнула.
- А почему так многого книг? И карты здесь странные. А что ты здесь делаешь?
Мила многое хотела узнать. Обычно она бы не спросила такое. Ведь с мёртвыми не говорят. Но это же папа!
Он не ответил ни на один её вопрос, лишь грустно вздохнул. Зато с радостью слушал истории Милы о школе, и смеялся, когда она рассказала про то, как упала в лужу, и давал советы, как поступить с обидчицей Алёной, и улыбался, и непременно просил заглянуть ещё.
Мила вышла из комнаты, когда уже начало светать. Дверь захлопнулась , а зеркало стало обычным. И комната была такая же, как раньше. Другая была только Мила. Теперь она всё знала! И ей стало легче.
Наутро пришла уставшая мама. Выслушав удивительный рассказ Милы, она печально погладила дочь по голове и сказала:
- Я тоже по нему скучаю! Но он всегда будет в твоём сердце. А теперь собирайся в школу…
- Он не в сердце, он в комнате! В том зеркале! Посмотри сама!
Мила так убедительно просила, что мама поднялась и заглянула за зеркало. Старая фанера извергла многолетнюю пыль , и мама задумчиво изрекла:
- Придётся теперь за зеркалом протирать. Пылищи-то сколько накопилось! И обои, оказывается, выцвели уже. Вон за зеркалом какие яркие ещё. Надо будет переклеить.
«Это дом снова играет в свою игру!» - решила Мила.
- Поиграй и отдай, - прошептала девочка, но заклинание в этот раз не подействовало, и дверь не появилась.
- Живее завтракай и в школу! - строго сказала мама, и, посмотрев на часы, Мила устремилась на кухню.
******
Сегодня на ночном дежурстве всё было спокойно. Как, впрочем, всегда. Маленькие пациенты не доставляли Ире хлопот. Тяжелые лежали в районном центре, а здесь - в основном с лёгкой инфекцией.
Ира заполняла амбулаторные карты и собиралась немного вздремнуть. Дома поспать не удастся - на ней всё хозяйство и уроки учить с Милой после школы.
Стать вдовой в тридцать два - непросто. Были планы на светлую квартиру в городе в новостройке, на второго ребёнка, показать, наконец, Миле море. Всё оборвалось в одно мгновение, когда Ире в трубку сказали: Игоря больше нет.
Как рассказать семилетнему ребёнку о смерти? Ира и сама толком не знала эту жизнь, чтобы чему-то научить свою дочь. А тут про смерть… Но Мила была доходчивым ребёнком. Вроде поняла. Но по-своему. Поначалу замкнулась, плакала, как все. А потом вдруг заявила: к папе ходит повидаться по ночам через какую-то дверь за зеркалом. Двери, конечно, никакой не было. Но и девочка вдруг стала снова открытой.
«Дверь так дверь», - решила Ира. «Пусть будет».
В дежурное отделение позвонили. Ира сняла трубку и замерла:
- Ирина Ростиславовна, там, говорят, ваш дом горит! - сообщил взволнованный голос в трубке.
Не помня себя, Ира помчалась в ночь.
На пожар сбежались все соседи. Кто охал, кто таскал вёдра с водой, пытаясь хоть чем-то помочь.
Полыхало так, что жаром обдавало лица зевак, и едкий дым разъедал нос и драл горло. Огромное пламя сжирало дом извнутри, и даже приехавшая пожарная машина не могла его потушить.
- Где Мила? - крикнула Ира как только увидела соседку тётю Дашу.
- Внутри, - пламя горящего дома высветило во тьме лицо, полное скорби.
Ира обмякла.
- Не паникуйте раньше времени! В доме наши люди. Если девочка внутри, они её вытащат, - сообщил пожарный. - Только времени мало. Дом деревянный, вспыхнул мгновенно. Тут кровля в любой момент обрушится.
И кровля обрушилась, погребя под собой двух пожарных.
Скорая давала валидол, коллеги успокаивали как могли, но понимали: сложно пережить такое! Сначала муж, а теперь ещё и ребёнок…
*******
Ира больше ничего не помнила с той страшной ночи, вот только наутро Мила пришла сама к тёте Даше. Живая и невредимая.
Ира не смогла ничего ей сказать, а лишь долго и громко рыдала от счастья.
- Мила! Господи, где же ты была?! Ты дом ваш видела? Нет у вас больше дома… - сказала тётя Даша. - А я ведь когда вечером тебя ужином покормила и ушла, ты осталась дома. Я уж грешным делом подумала…
- Я была в той комнате. Мама знает. У нас там за зеркалом дверь иногда появлялась ночью. Я туда зашла, а наутро смотрю - вход обвалился, всё в гари. Я едва - едва выбралась, и сразу сюда…
Ира так и не выяснила, где была Мила. Вот только единственное, что осталось нетронутым в пожаре - большое старое зеркало в массивной деревянной раме.
А когда Мила повзрослела, она уже сама не помнила, была ли дверь.
Порой папа являлся ей во снах, и она , как и прежде, рассказывала , как прошёл её день, как там мама, и какая светлая их новая квартира. Прямо как в маминых мечтах! А папа всё так же улыбался и подбадривал её, и говорил, какая она уже взрослая, и что теперь никакая дверь ей не нужна, ведь он навсегда в её сердце.