Некоторое время назад я рассказала историю о молодом человеке, который жил на кладбище.
Познакомились мы с ним летом прошлого года, а в конце августа он сказал, что нашел работу, жилье и пропал.
Якобы нашел работу, точнее ему предложили нехитрую работу и там же жилье — в вагончике. Это, конечно же с его слов.
Полностью историю о Константине можно прочесть здесь.
Костя ушел, а через несколько дней, проходя по кладбищу, я наткнулась на его куртку.
Точнее — это была куртка моего мужа, он ему отдал, так как одежды у него не было никакой. Юре она была велика, а ему впору пришлась. Он даже на паспорт в ней фотографировался — рассказывал.
Так вот, валялась эта куртка на дороге, возле мусорного бака. Из карманов виднелись конфеты — видимо, Костя совершил обход по могилам. Собрал то, что оставляют на помин души усопших и... не успел съесть.
Признаюсь, что подумала я, что случилось что-то нехорошее с ним. Да не то, что подумала, а была твердо убеждена.
Посудите сами: человек без денег, не имеющий жилья, родственников в городе и бросает вещи и нехитрую снедь? Нет, что-то случилось. Уверенность моя, что случилось что-то нехорошее усилилась, когда сгорел шалаш — дом Константина. И на пепелище я увидела обгоревшую посуду, что приносила ему. Половник, ложки — вилки, кастрюлька со сковородкой. На первое время. Чтобы в вагончике жить и готовить. Чтобы не смотрели на него искоса: из заключения, даже ложки нет. Ага.
Разве мог он бросить то, что ему нужно? Нет, конечно, нет. Значит, точно, что что-то случилось. Нехорошее и непоправимое.
Костя даже снился мне во сне, молчал и смотрел с укором. Ещё одно подтверждение — думала я. Хотя в сны не верю. И списывала это на то, что думаю о нем...
И вот несколько дней назад происходит следующее.
Вера приехала на кладбище поздно.
Как смогла, так и приехала — после восьми часов вечера. Пока у свекрови убралась, потом у дочери цветы поливать стала. Совсем стемнело.
Пошла воды набрать, а сумку на скамейке оставила. И вот набирает она канистры, а сама на могилу дочери смотрит. И видит, что кто-то крадётся к могиле Маши, высокий мужчина.
А уже ну совсем — совсем смеркаться стало, свет только от фонарей с трассы. Вера кричит: "Не трогай!" и бегом к могилке.
А мужчина ей кричит: "Да это я, тетя Вера, Костя".
Вера аж обмерла: Костя, откуда?
Подошла поближе: действительно он.
Ну надо же, живой, а мы тебя похоронили, — говорит.
Где пропадал, что ж ни разу не пришёл, ведь обещал, — даже пристыдила.
Он как-то засмущался. Сказал, что всё нормально, у друга в деревне живёт. Друг окопы рыть устроился. А про себя промолчал.
Ни про работу не сказал и что к матери — ездил или нет — тоже. Наверное, не ездил.
Вера сказала мне: он на днях будет в вагончике у сторожа, зайди к ним, он спрашивал про тебя.
Я по правде говоря собралась было зайти. А потом передумала. Зачем? Он взрослый, здоровый мужчина. Чего уж его опекать. Да, я волновалась за него — ведь обещал он прийти и рассказать, как устроился. И не пришёл. Ну не в заключении же он был. Значит, не очень-то и нужны были тёть Женя с тёть Верой и Юрка. Не пошла.
Самое главное, что живой. А нужна буду — знает, где искать...
Берегите своих близких.
Пусть у вас всё будет хорошо.
С уважением, Женя.