Имя автора этих дневников и писем хорошо знакомо любителям литературы, театра и кино. Евгений Шварц – видный драматург и сценарист, который многие годы радовал своих поклонников и пьесами, и сценариями. Однако с некоторых пор в соответствующей журналистской и театроведческой традиции стал утверждаться миф о представителях творческой интеллигенции, которые, как гласят легенды, жестоко страдали от сталинского режима. Евгений Шварц ввиду собственного таланта был причислен к сонму подобных «жертв» тоталитаризма.
Книга, которую я вам представляю, напрочь опровергает подобные штампованные представления читающей публики о том, что творцы в Советском Союзе всегда находились в конфликте с властью и цензурой. С последней конфликтовали все, потому что без визы Главлита ни одна пьеса, ни один роман, ни один детский стишок не могли быть ни поставлены, ни напечатаны. Поэтому с цензурой предпочитали не воевать, а жить мирно.
Что же касается властей, то система поддержки творцов, в том числе и на литературном поприще, государство и уполномоченные им органзации и начальники просто обязаны были поддерживать. И Евгений Львович Шварц входил в число тех, кого советское государство поддерживало. Конечно, и у него были «непроходные» пьесы, и «сценарии под знаком вопроса». Но все же, если изучать его биографию, или внимательно читать дневники и письма, которые опубликованы в данном издании, то у вас вряд ли сложится впечатление о нем как об изгое из литературы наподобие Зощенко или Ахматовой. При том, что последняя дважды номинировалалсь на Нобелевскую премию по литературе от СССР.
Понять до конца и на всю глубину противоречий судьбу отдельного творческого человека в ту самую эпоху вряд ли возможно, но составить личное представление о том, как человек жил и творил – вполне по силам тем, кто прочтет этот сборник личных документов Евгения Шварца. И здесь мы можем споткнуться об изобилие бытовых деталей и подробностей, которые вряд ли нам объяснят – почему первоначально «Обыкновенное чудо» называлось «Медведь», и почему пьесу «Дракон» ставили в стране в не самые легкие 1940-е годы.
Об этом искренне написал сам Евгений Шварц в одном из своих посланий: «Более того, я постараюсь на этот раз для пользы дела, переломить свою натуру. У меня есть довольно опасное свойство – желание покоя, свободы и мира, и благодати во что бы то ни стало. Поэтому я, бывает, прекращаю спор и уступаю в ущерб самому себе, в ущерб делу. Говоря проще и короче – я все это делаю потому, что не хочу расстраиваться. Обещаю на этот раз не уступать». Вполне откровенное признание человека, которого вряд ли можно окрестить конформистом, но который прекрасно разбирался во всякого рода играх с цензурой и властями. И, быть может, поэтому он явно «убежал» от забот насущных в жанр сказки, где, конечно, была художественная ложь, выдумка, но и для интеллектуалов, «добрых молодцев» содержался определенный урок, назидание.
Обычно после прочтения подобных книг возникает желание побыстрее взять в руки творения самого мемуариста. В данном случае подобного желания не возникло. Зато открылось более объемное восприятие того периода в нашей культуре и искусстве, которому многие либералы отказывают в величие образов и яркости фантазиий. Евгений Шварц сделал для художественной реабилитации той эпохи, в которой он жил и творил, более чем достаточно. И, опровергая мнение одной известной поэтессы о том, что надо бы знать – «из какого сора растут стихи, не ведя стыда», знать подобные обстоятельства вовсе необязательно. Как, например, узнать сумму аванса за пьесу «Два клена», или как оплачивались сценарии на «Ленфильме».
Мы, прежде всего, имеем дело с фактами искусства, а обстоятельства их создания – это уже дело второе. Например, повлияет ли на наще восприятие повести Оноре де Бальзака «Отец Горио» то обстоятельство, что ее автор пил много кофе и курил? Не уверен. А потому: хотите – читайте дневники и письма Евгения Шварца, хотите – не читайте. Я бы лучше потратил это время на очередной просмотр «Обыкновенного чуда» Марка Захарова или «Каина Восемнадцатого» Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро. К ним обоим имел отношение (и еще какое!) Евгений Шварц. Выбирать, в конце концов, вам самим.
Сергей Ильченко