Скрипнувшая дверь на миг отвлекла Ирину от причитаний. Она глянула на вошедшего мужа и продолжила тереть тряпкой пол:
-Пришел? Вот глянь, опять все изгадил, - злилась она. – Сколько можно за ним прибирать! На покос значит его зенки бачут, як ходить, а крынку с молоком они не бачут! Все к чертям собачьим под стол у него летит!
За столом, подобрав под себя ноги, на лавке сидел старик. Его совершенно седая голова кивала в такт бабьим причитаниям, а белая острая борода двигалась, словно он что-то говорил или пережевывал. Старик был очень стар, так стар, что никто точно его возраста уже не мог сосчитать. Все знали, что ему уже сто лет минуло, а сам он полагал, что ему сто двенадцать годков стукнуло нынешней весной.
- Хватит бурдеть, обед давай. Я ненадолго зашел, – глядя на старика исподлобья буркнул Михаил.
Он всегда становился угрюмым, когда жена начинала говорить о старике. Пожалуй, Михаил и сам не понимал отчего так: то ли от того, что баба у него злая, то ли от того, что дед зажился долго на свете белом.
- За обед благодарствую, - сказал тихо дед, вставая с лавки. – Ну, пойду я на двор, в сарае уберусь, да бричку разгружу.
Старик небыстрой, но довольно твердой для его лет походкой пошел к выходу. «Крепкий у меня дед, такой еще пару годов проживет», - подумал Михаил, глядя ему во след.
- Мы раньше него в сыру землю уйдем, он нас всех переживет, – Ирина присела на лавку, где только что сидел дедушка. – Отец, ну сколько еще нам терпеть это? Сегодня вот, Никитка самолетик сделал и на стулку положил, а дед на него сел не глядя. На силу успокоила внука-то, орал, как резаный. И топчется энтот старый хрыч тут по хате, и кряхтит, все роняет, а тебе, кажись, все равно.
- Да что за ты чертова баба! – Михаил хватил кулаком по столу. - А ну хватит, мне тут говорить про то! Будто я сам не знаю ничего.
- А ты мне тут не стучи! Я и сама могу по столу хватануть, что уши у тебя лопнут, – закричала Ирина. – Надо что-то решать ужо.
Они оба помолчали. Вдруг Михаил вскинул глаза на жену:
- Может пусть пока на сеновале поживет?
- Почему бы и нет, мы ж не зверюги какие, чтоб старика на улицу гнать.А что? Сейчас лето, тепло, - обрадовалась она, - а там, ближе к зиме, придумаем чего-нибудь получше.
На следующий же день небольшие пожитки старика перенесли на сеновал. Настелили ему тряпья на сено, чтобы спалось не колко, поставили стол и лавку, и на том все – а что еще старику- то надо. Дед ничего против не сказал, перешел жить на сеновал. Каждый день он рано утром выходил из своего нового дома, садился на завалинку и ждал, когда ему вынесут завтрак.
- Чего ты тут расселся? – как-то сказал ему Михаил, выйдя утром на крыльцо. – Будто не знаешь, что только через час тебе еды подадут, иди у себя жди. Глаза только мозолишь, люди будут думать, что мы тебя не кормим, и ты сидишь тут милостыню ждешь. Не позорь меня перед соседями.
Дед посмотрел на внука. Помолчал, а потом растеряно сказал:
- Дык я на восход любуюсь просто. Ну коли перед соседями, то тадысь ладно, оно ж понятно...
С тех пор по утрам старик сиживал у забора, что примыкал к сеновалу. С того места правда было не увидать момента, когда светило отрывалось от горизонта, но зато и любопытным односельчанам его тоже было не заметно.
Старика Михаил не пускал со двора, боясь, что тот по глупости своей обмолвится, о жизни на сеновале. А если такое случиться, то дурная слава о них быстро разнесется по всему селу – попробуй потом отопрись тем, что старику на самом деле там даже лучше.
Однажды Михаил пришел с поля домой, а деда нет. Уж как он сильно разволновался! С женой, да с детьми и внуками он обегал всю округу, чтобы найти старика. Лишь под вечер его нашли на краю дальнего поля у самого леса. Оказалось, что дед с ходил в лес по ягоды.
- Ты, дед, из ума что ли выжил совсем! – рассерчал тогда Михаил. – А коли заплутаешь, что тогдась нам делать?
- Так я всю жизнь по этому лесу ходил, чай не заплутаю, - отговаривался дед. - Да и если б заплутал, то не больно горе бы вам было большое.
- Ты знаешь, что дед? Ты так не вздумай больше говорить! Сам ведь понимаешь, что для тебя все делаем, чтобы тебе спокойнее жилось. А в хате у нас что? Суета, беготня, да шум.
- Понимаю я. Все понимаю, – только и вздохнул старик.
С тех пор Михаил, как уходил со двора, подпирал дверь сеновала бревнышком, чтобы дед не выходил. «Ну а что тут особо плохого? – думал он. – На сеновале прохладно в жаркий день, мягко, кормят его сытно, вода есть. А что еще старику – то нужно? Лежи себе, отдыхай. Вечером приду отопру его.»
Как-то днем, старик лежал на сене, когда услышал у маленького окошка без стекла, что вроде как его зовут:
- Деда, ты здесь? Это я – Аленка, – в окошке появилось женское лицо. – Неужто и правда тебя тут, держат взаперти?
- Аленушка, внученька, как я рад тебя видеть! Идем, заходи ко мне со двора.
- Не могу дед. Ты же знаешь, что мы с Иркой в ссоре, - Алена помолчала немного, потом добавила. – Дед, я бы забрала тебя к себе, но муж будет против. Ты же знаешь, он еще строже Михаила.
- Да не беспокойся, внученька, - улыбался старик, - у меня все хорошо, я не жалуюсь, все у меня есть. Вот смотри: постель какая - никакая, вот ведро с водой, вот кружка, вот ведро для нужды.
- Ты голоден, дед?
- Не, сыт я, сыт. Ирина меня хорошо кормит, - дед заковылял к столу, - вот хлеб, огурцы, пирог вот принесла.
- Так у тебя же зубов нет, дед! – Алена видела, что дед сильно сдал и от того стало ей ужасно его жалко. – Я тебе завтра тюрю принесу.
- Хорошо, приноси. Ты приходи завтра утром, али днем, чтобы в гости ко мне зайти, - старик прислонился щекой к стене у окошка. - И правнука мого возьми с собой. С Ваняткой приходи. Увидеть его хочется.
Алена стала приходить иногда к деду и приносить ему то тюрю, то кашу. Лишь дважды пришла в двери, а в остальные разы – через окно со стариком говорила. Иногда приходила с сыном. Однажды малой Ванечка спросил мать:
- Почему такой старый дед сидит на сеновале запертым, как зверь какой?
- Чтобы не убился где-нибудь. Дед старенький, спотыкается везде, падает, - ответила Алена.
- Мам, зря они так с ним? Давай его к себе возьмем, я буду с дедушкой везде ходить и поддерживать его.
- Хорошо, сынок, я поговорю с батькой, может от позволит, - соврала Алена. Она знала, что Гриша всегда был против любого лишнего рта. Она даже сейчас тайком уносила из дома чашки с кашей для деда.
Однажды, Алена прибежала с сыном к деду совсем поздно, как вечернее подоила. Дед уже ждал ее у окошка:
- Аленушка, спасибо тебе родная, что приходишь до меня, - почему-то шепотом сказал дед. – Ты семью береги всеми силами, Ванятку человеком воспитай...
- Дед, ты что это удумал? - разволновалась Алена.
- Подсади-ка Ванятку ко мне поближе, - попросил старик.
Алена подняла на руках сына, и Ваня дотянулся до окошка. Он глядел на старика и стало ему так грустно и больно, что он всплакнул и прошептал:
- Дед, я не хочу стать таким старым, как ты.
- Ванечка, дитятко мое, ты вырастишь, станешь большим и сильным, но завсегда жалкуй людям, - дед просунул в окошко костлявую сухую руку и утер слезы с пухлых детских щечек. – Даже зверь жалость имеет, а людям и тем паче с нею по жизни идти надо.
Потом, старик перевел глаза, словно подёрнутые прозрачной пленкой на внучку и, тихонько сказал ей:
- Аленушка, приходи ко мне теперь дня через четыре, наверное. Я все придумал. Все будет у всех теперь ладно. Я буду тебя ждать, приходи.
Через три дня к Алене со всех ног прибежал мальчишка и закричал из-за забора:
- Тетка Алена, дядь Миша тебя зовёт. Дед Николай помер!
Старика схоронили. Почитай все село пришло с ним проститься. Дед-то и Крымскую, и турецкую и мировую прошел. Не в каждом селе можно было сыскать человека, который до стольки годов доживал.Однако, шила в мешке не утаить, и люди шептались, вспоминая, что уж сильно похудел и сдал старик за последний месяц перед смертью.
Как-то бабы сильно повздорили у конторы. Орали на все село, чуть было в волоса друг дружке не повцеплялись. Одна из них и сказанула:
- Ты Ирка, зверина, а не человек! Деда свого голодом уморила, сволочуга!
- Да вы что, бабы! Что вы? – Ирина сникала как-то, перестала орать. – Сам он от еды отказывался. Нет моей тут вины. Он сам. Все чашки полными обратно мне возвращал. Он умом тронулся в конце – даже слово одного мне за месяц целый не сказал. Сам он себя уморил, сам.
Автор: Кубик
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1317-lishnii.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: