Мы вошли в землянку. Она чисто убрана. На столе — газеты, книги, бумага. Слева стоит хорошо заправленная койка. В правой стороне за столом сидит комиссар. Он, поддерживая забинтованную руку, жадно курит плохо скрученную папиросу.
— Что, не заживает рука?
— Да, гнить начинает.
Комиссар, нервничая, поправил мундштук, втянул большую дозу дыма и прилег.
— Вы, кажется, заболели?
— Да, голова болит от переживаний.
Он помолчал, а затем досадливым голосом сказал:
— У нас вчера с боевого задания не возвратился командир...
Комиссар, выпуская струей дым, пристально смотрел в потолок. Он прищуривал глаза, стремясь, видимо, что-то припомнить, убедить себя, рассеять лезшие в голову, как пчелы в улей, разные мысли.
— Вы, понимаете, не может такой летчик погибнуть. Он десятки раз шел на верную смерть и все-таки ее побеждал. А теперь от него даже требовали быть осторожнее. И он мне сам часто говорил: «Нет, если я не рассчитываю на успех, на рожон не полезу».
Комиссар привстал, потер рукой свой крутой лоб, взял трубку телефона и, просматривая на аэродром, спросил:
— Самолеты готовы? Так... В шестнадцать тридцать... Хорошо... Я буду там.
Положив трубку, он опять прилег и вновь заговорил:
— Как-то все произошло непонятно. Наших истребителей летало много. «Мессершмиттов» никто не видел. Воздушного боя не было. И ни один из летчиков не знает, где же отстал командир.
— Я лично убежден, что ЭМИРОВ обнаружил истребителей противника и вступил с ними в бой. Этот человек не может обойтись без боя. Он так и ищет пиратов. И как заметит, сразу же их атакует. Азартный и злой он в бою, а бьет наверняка. От него не уйдешь. Это же — ас. Вот в газете пишут, каким должен быть советский ас. ЭМИРОВ таким и был.
Комиссар встал, надел пилотку и, поправляя бинт на руке, сказал:
— Схожу к летчикам. Они скоро летят на задание. Надо побеседовать с ними.
Около командного пункта на траве сидела группа летчиков. Один из них быстро встал, подал команду и доложил:
— Товарищ комиссар, летчики первой эскадрильи прибыли, ожидают задания.
— Вольно, садитесь.
— Разрешите узнать, — спросил отдавший рапорт командир.
— Вам ничего не сообщили о капитане?
— Пока нет.
Летчики расселились по своим местам. На лицах выражалась горечь переживаний, строгость и готовность совершить все, что прикажут. Они сидели молча. Но головы их переполнены мыслями. Каждый думал о судьбе любимого командира. У одного в памяти всплывают эпизоды боевых полетов, у другого — задушевная беседа командира.
... Впереди ведет самолет капитан. Он стремительно бросает машину из стороны в сторону, ищет врагов, смотрит за боевым порядком своего подразделения.
Сигнал командира! Видно, как он ринулся вниз. Пираты развернутым фронтом идут на бомбардировщиков. Капитан устремляет им в лоб свою машину. Задымил стервятник и повалился вниз. Командир атакует другого. Враг дрогнул, отступил.
... Полеты окончены. Около землянки собрались летчики. Идет капитан, он немного прихрамывает и часто машет рукой. В вечерних сумерках поблескивают у него на груди ордена. Ему отдают рапорт. Командир садится и, улыбаясь, спрашивает:
— Ну, как, шеи побаливают... Устали. Жарко сегодня было.
Отчетливо вспоминается его стремительный, орлиный взгляд, черные густые брови, смуглое, подернутое морщинами лицо и шустрая речь.
— Хорошо дрались. Помогали и выручали друг друга. Молодец Чиркин. Ловко бьет «Мессершмиттов». Но некоторые опять отрываются. «Бить» буду. Надо дружно и смело действовать. Не разрываться, зорко смотреть за воздухом.
Кажется, что и сейчас звучит голос ЭМИРОВА. Вспоминали все, что знали о командире. Вскоре подошел капитан и разъяснил боевое задание. Летчики разошлись по самолетам. Через несколько минут истребители, догоняя бомбардировщиков, скрылись за горизонтом.
Комиссар, проводив летчиков, возвратился в землянку. Он достал небольшую папку и развернул ее. В ней хранились фотоснимки, вырезки из газет, письма.
— Это мы с ним снимались во время войны с белофиннами. Нам тогда только, что вручили ордена. А это о нем статьи. К нему часто приезжали журналисты. Надоедали они ему. Бывало скажет им: «Знаете, что, товарищи, пока писать не о чем, да и нет времени с вами беседовать. Разгромим врага, тогда и писать будете».
Затем комиссар из развернутого конверта вытащил письмо и положил его на стол.
— Письмо родственника его. Написано на лезгинском языке. Он мне рассказывал содержимое. Просят его, чтобы он приехал домой.
... Раздался телефонный звонок. Комиссар взял трубку.
— Ничего не известно... Сообщу. Листовка?... Есть... Сейчас приеду.
— Это мне звонил командир бомбардировочного полка. Спрашивает, что известно об ЭМИРОВЕ и сохранилась ли о нем у нас листовка.
... К землянке подъехала машина. Комиссар взял сверток и вышел.
— К соседям, — сказал он шоферу, закрывая дверку.
Машина мчалась по аэродрому. Она остановилась около большого стога сена. Комиссар вышел и направился к лежавшим на траве летчикам. Они оживленно вели разговор.
— Я много летал, — говорил старший лейтенант, — нас сопровождали истребители разных полков. Но лучше всего сопровождают эмировцы. Они не уходят от нас, а вместе с нами летят до цели и над целью, хотя беспрерывно бьют зенитки.
— Особенно один из них мне нравится, как летает, — перебивает товарища лейтенант с орденом на груди.
— Это, вероятно, ЭМИРОВ. Вот виртуоз. Я редко таких видел.
Узнав, что к ним подошел комиссар истребителей, летчики начали его расспрашивать.
— Вы, говорят, с ним вместе служите 10 лет?
— Нет, скоро будет только девять.
Каждый интересовался больше узнать о славном командире. Вопросам не было конца. Беседа длилась долго.
— Я однажды видел его, — приподнявшись и усаживаясь поудобней, сказал сержант. — Он приехал к нам, быстро вышел из машины и, прихрамывая, подбежал к нам. «Ну, говорит, орлы, как мы вас сегодня сопровождали, хорошо или плохо»? Боевой командир...
Поздно вечером в штаб принесли пакет. Комиссар развернул его и прочитал:
«10 сентября в районе М. один наш истребитель вел воздушный бой с «Мессершмиттами». Двух из них он сбил. В неравном воздушном бою наш самолет был сбит и упал близь населенного пункта Н. Летчик погиб. Он оказался капитаном ЭМИРОВЫМ. Его наши бойцы похоронили со всеми почестями. Над могилой героя они поклялись отомстить гитлеровцам. Многие из них, наблюдавшие за воздушным боем, записали имя капитана ЭМИРОВА, чтобы никогда его не забыть. Жители, присутствовавшие на похоронах, говорили: «Будем оберегать могилу, как святыню, После войны памятник построим»
Сидевшие в штабе командиры молчали. Они устремили свой взор в одну точку и, встряхивая головой, глубоко думали.
— Сейчас идите спать. Рано утром собрать летчиков, — приказал комиссар и вышел.
Темнота окутала аэродром. Тишину изредка нарушали отдельные металлические звуки, — механики и мотористы готовили самолеты к боевым вылетам.
Комиссару хотелось пойти к ним и все рассказать. Невыносимая боль сжимала его сердце, она камнем давила внутри. Голова стала тяжелей, в ногах чувствовалась слабина, сильней заныла перевязанная бинтом рука.
— Нет, сейчас — спать, завтра.
Комиссар вошел в землянку и лег.
Короткая ночь показалась длинной. Комиссар вспоминал прошлое. Годы учебы с ЭМИРОВЫМ в сталинградской школе. Дни совместной боевой деятельности против финской белогвардейщины, месяцы ожесточенных боев с гитлеровцами. В его сознании был живой ЭМИРОВ, он слышал его голос, видел его глубокие и длинные зажившие раны, красные швы.
Временами от устали и переживаний засыпая, комиссар быстро просыпался и опять вспоминал все.
... Начинал брезжить рассвет. Медленно из-за гор выползало красное зарево. Меркли звезды, бледнела луна. Грустно и задумчиво выглядел хребет кавказских гор.
По всему аэродрому стоят самолеты. Устремив носы вверх, они, будто, намеревались, взлететь. К ним уже спешили, весело переговариваясь, летчики, механики, мотористы.
Комиссар стоял около землянки. Его не радовало это ясное утро. Но у него появилась большая жажда к труду. Ему страшно хотелось, чтобы вот сейчас зажила его рука и вместе со своими летчиками вновь взлететь в воздух громить врага, но теперь еще яростнее, еще беспощаднее.
Летчики узнали о героической смерти своего командира. Они торопливо расхаживали около самолетов, ожидая сигнальной ракеты.
Скорее взлетать, чтобы искать врага, разить его снарядом, пулеметной очередью! Тараном крыла и винта кромсать самолеты с крестами! Мстить всегда, мстить везде!
Взвилась ракета. Зарокотали моторы. Истребители, отрываясь от земли, врезались в высь. Могучим гулом переполнилось осеннее утро. Вперед на врага устремились эмировцы. Никакая сила не остановит их, никакой огонь не преградит им путь. С ними воля и мужество ЭМИРОВА. У них его выучка и мастерство. Лютая ненависть, неограниченная жажда мести к врагу жжет, как пламя, их сердца. Они слышат призыв ЭМИРОВА. Ни гул моторов, ни разрывы снарядов, ни треск пулеметов не заглушат его.
— Ни шагу назад, молодой воин! Стой насмерть! Будь беспощаден в бою. Бей немца, как бешеную собаку. Срази его меткой, пулей, заруби его острой шашкой, заколи кинжалом, разбей ему голову камнем, удуши его... МЫ ПОБЕДИМ!
Над седыми хребтами Кавказа, над буйным Тереком, над черноземом Кубани, реют эмировцы, сокрушая врага, очищая советское небо от фашистской саранчи. Ими гордится Родина. В скрижали истории Великой Отечественной войны войдет имя их командира — сына дагестанского народа — капитана АХТЫРА ЭМИРОВА. О нем народ сложит былины и сказания, будет песни петь и стихи читать. Вечно его имя, его боевые дела будет помнить отчизна.
И. ЦВЕТКОВ (1942)
☆ ☆ ☆
Читайте также:
☆ ☆ ☆