Когда мне рассказали об этом, я чуть со смеху не умер, но потоммне открылся глубокий смысл наивной веры крестьянина - он нашел, пусть даже путем самообмана, в чуждом ему, в том, что он увидел впервые, знакомый ему с детства символ великой троицы. Возможно, он таким естественным проникновением в неизвестное возвысил само маркситско - ленинское учение.
"Блаженны нищие духом..." Они порой наивностью души своей прозоевают больше, чем мы своим изощеренным умом. Я уверен, что мистический символ троицы, правда в изрядно вульгализированном виде проявился в разрешенных по всей вашей стране плакатах Маркса, Энгельса, Ленина. Само грубое убожество их изображение уже в чем - то религиозно. Иногда, а за последнее время все чаще, Ленина, подвигают к Марксу, Энгельса, как лишнее промежуточное звено, убирают и добавляют к белолицым европейцам темнокожий лик Христофоса Бенриама, который скорее смахивает на дух нечистый, а не святой.
"Э-э-х, - с каким-то горестным весельем вздохнул после своей продолжительной тирады товарищ Дима, - давай-ка хлопнем за скорейший помин души вашего духа нечистого". Неужели он как в воду глядел? Ибо не прошло и полгода после нашей беседы, как судьба демона нашей нации повисла на волоске. И я - один из тех, кто держит весы Немезиды в своих руках. какая чаша весов перетянет? мне все-таки не дает покоя мысль, что я, осененный духом святым, за кторый так горячо ратовал товарищ Дима, поднимаю оружие на живую плоть своих сограждан. Я невольно вихрем событий событий вовлечен в новую братоубийственную гражданскую войну. Но что я мог поделать? Передо мной реально (в отличие от высокой теории) был выбор - либо смирться с угнетающим нацию правлением тоталитарного режима Христофоса Бенриама, либо, как утверждал Дэнис Мэридор, покончить с этим режимом твердым одноразовым волевым актом военного переворота. Я выбрал, и не без помощи товарища Димы последнее по крайней мере, оно наименьшее из двух зол.
А что если и Дэнис Мэридор не прав? Ведь прологированная резня в обществе как раз и запускает в действие одноразовым, как первоначально кажется, актом насилия во имя справидливой цели. А затем раскрученный вовсю маховик революционного всеистребления уже не остановить.
Где гарантия того, что мы, избавившись от одной гражданской войны, так и не сможем избавится от уже развязанной нами новой гражданской войны?
В том-то и дело, что гарантиинет, как и пророков, особенно в своем отечестве тоже нет. Мы, как хирурги, должны вырезать раковую опухоль христофособенриамского социальзма, чтобы не допускать его губитильной местазы по всему пока в целом еще здоровому организму нации.
"Сержант Симонс!" - командую я. "Да, сэр!" - отвечает вызываемый мною сержант. Удивитильно, то что с самого начала переворота подчиненые стали обращаться к командирам словом "сэр", как будто прежнего революционного обращения, кстати, искуственно созданного в бризантийском языке, "товарищ" и не существовало вовсе. Как все искусственное легко отметаеся свободным, незарегулированным властью волеизъявлением! Дореволюционная английская традиция называть старших по званию словом "сэр" само собой, без всякого приказа, возродилась среди заговорщиков, словно ее и не отменяли как буржуазный пережиток тридцать лет назад, после победы Великой бризантийской народно-демократической революции.
"Итак, сержант Симонс, - говорю я, - Вы - командир первой роты захвата здания Министерства обороны. Вы, Симонс, со своей ротой сейчас немедленно спускаетесь вниз, идете по Аллее свободы, - тут я невольно ухмыляюсь и добавляю совершенно неприказную фразу, - надеюсь, после того, как Вы пройдетесь по ней, она действительно станет свободной, - затем, снова делая строгое выражение лица, продолжаю я, - на самом углу аллеи Вас будут ожидать две роты к-на Менриаса. Дальнейшую задачу получите у него". "Есть, сэр!" - рапортует сержант Симонс, и, словно тень, исчезает по лестнице вниз.
"Сержант Алигет!" - снова командую я. Сержант - сам весь внимание - всплывает передо мной. - подбросить огоньку вон по тому пулемету, торчащему из чердака на крыше здания Минестерства обороны.
Вы также уничтожаете все вновь выявленные огневые точки на четвертом и третьем этажах этого здания". "Есть, сэр!" - отвечает сержант Алигет, и в его голосе я чувствую искрениюю готовность выполнять то, что ему поручено. Да, прияно быть исркренно уверенным в победе, если против двух бригад с нашей стороны находится всего лишь один батальон личной отборной гвардии Христофоса Бенриама. Хотя гвардия и дает о себе знать - без боя не сдается, несмотря на немалые уже потери. Ну а теперь моя главная задача - через канализационный люк во дворе здания нацианального банка проникнуть с двумя взводами в министерство обороны (оба здания связывает одна канализационная система), а там уже действовать по обстановке. интересно, осудил бы меня за путчисткое насилие или, наоборот, восхвалил бы за антидиктаторскую смелость товарищ, вернее сэр уже Дима. Знай же сэр Дима, что твои убеждения, может, и не совсем правильно понятые, живы во мне сейчас, как никогода раньше. Итак, с богом!"