14.
После завтрака Веселий "недолгонько", как он сказал, ушел по своим делам. Я возле дома прилег на траву. Солнце ласково пригревало. Я осмысливал утренний разговор о детской радости, которую в себе мы потеряли. Задремал и сквозь сон услышал ласковый голос Деда:
- Эх шалунишки, носитесь как угорелые, вот и наступил на колючку. Смотри в лапке какая заноза, осторожнее надо. Сейчас вытащим занозу, лапку смажем и быстро заживет. Ну а ты уж маленько погоди бегать-то.
Я открыл глаза, повернул голову. На ступеньке крыльца сидел Веселий, перед ним было два лисенка. У одного он смазывал лапку, а другой смиренно наблюдал за происходившим.
- Ну вот и все, быстро заживет. А бегать все-таки погоди.
Он погладил попеременно лисят. Лисенок со смазанной лапкой осторожно пошел, а второй понёсся, подпрыгивая на всех четырех лапах. Вдруг резко остановился, виновато посмотрел на раненого друга и стал его дожидаться. Когда тот приблизился, он лизнул его нос, как будто извинялся, – ну мол прости, – и оба рядышком тихонечко двинулись в лес.
Веселий улыбнулся и сказал:
- Был бы человеком, на руки взял бы и понес, эх люди-люди… все им чего-то не хватает.
И сам же ответил:
- Любовь потеряли, ту настоящую Отцом Небесным завещанную. Ну ничего, – с надеждой задумчиво произнес он, – к свету, любви потянутся, к Родителю Небесному повернутся. Недолог уж тот час.
- Милые лисята, – провожая взглядом, добавил я.
- С малого детства они вместе. У Рыжика мать в капкан попала и погибла. А мать Пушистенькой его выкармливала, вместо своих погибших. Вот и вместе пока, заботятся друг о друге. Ноне в поселок мне надобно, правнуков повидать.
Выпив чая, пошли в поселок. Веселий шагал, иногда останавливался и что-то осматривал. Я погрузился в размышления о лисятах. Неожиданно всплыла в памяти давно забытая картина из далекого детства. А может хотелось, чтобы всё забылось… В первом классе во второй четверти к нам пришла новенькая и ее посадили со мной. Курносенькая с конопушками и золотистыми волосами – и рыжими их не назовешь, и белокурыми тоже. Ее прозвали Рыжиком. Глаза голубые небесной сини, выразительные с длинными пушистыми ресницами. Анютка слыла веселушкой, никогда не унывала – «посмеяться, за ней сходить», - так поговаривали о ней. Но была эта девочка дисциплинированной и ответственной, чего мне, оболтусу, – как повторяла мама, – очень не хватало.
Мы подружились, она мне с уроками помогала. И как-то летом после купания мы с ребятами играли в мяч. Берег был песчаный, все бегали босиком, и я наступил на стекло. Отошел в сторону, вытащил стекло, из ранки сочилась кровь. Тут же подлетела Анютка, у нее на лице было столько сострадания и в тоже время материнской ласковой заботы.
- Очень больно?
- Да нет.
- Я сейчас.
Анютка побежала к реке, намочила свою косынку и как настоящая медсестра, промыла ранку, приложила подорожник и отжав из косынки воду, забинтовала мне ногу. Посмотрела так ласково, чмокнув в щеку и сказала:
- Ничего, быстро заживет. Вставай и опирайся на меня. Пойдем к нам, сейчас мама смажет, у нее хорошая мазь от ран есть.
Это был десятый класс, экзаменационная пора. Нас давно прозвали женихом и невестой, и тогда казалось, что на наши отношения особого внимания уже никто не обращал. А потом оказалось, что не только наблюдал, но и зло завидовал.
Когда заканчивали школу, Анюткин отец погиб и вскоре она с мамой уехала к родственникам в Воронеж. Я писал ей каждый день, и она отвечала на все письма. Я поступил в политехнический, а она в педагогический. Ее мечтой было учить детишек.
... Была пора последних экзаменов перед дипломной практикой. Однажды пришло письмо с двумя словами: «Желаю счастья». Я ничего не понимал и в зимние каникулы собирался поехать к ней. Но писем больше не было, а мои возвращались с пометкой «адресат выбыл». Мама у Анюты умерла за полгода до этого письма, родственников ее я не знал, да и мобильных телефонов, как сейчас, у нас еще не было. Я был в полном отчаянии, для меня тогда свет померк.
Институт я все-таки окончил. Союз развалился, появился бизнес, создавались новые фирмы. Меня взяли в одну из компаний, дела шли успешно. Позднее познакомился с Татьяной, женился, похоронив прошлое, казалось навсегда.
Но однажды встретившись с одноклассником, узнал о событиях прошлых лет, так изменивших мою жизнь. Как оказалось, я очень нравился Галине, девчонке из нашего класса. И она на выпускном вечере дала себе и другим слово, что мы все-равно не будем вместе. Спустя время, написала Анютке, что я женился и пересказала, якобы мною произнесенные слова на встрече одноклассников – «да так, было детское увлечение и прошло». И смонтированную фотографию «меня с красавицей женой» послала в этом письме.
Все встало на свои места – и письмо Анюты из двух слов, и слова Галины, брошенные еще в девятом классе – «жених да невеста, да только не бывать вам вместе». Все тогда только посмеялись – мол много ты знаешь. Но она выполнила свое обещание.
Хоть бы у Анюты все счастливо сложилось, – пронеслась мысль в голове. – А у меня жизнь не удалась. Главу фирмы, где я работал, подсидел его дружок и я остался без работы. С женой прожили недолго, дети ей не нужны были – красиво жить хотелось. Она быстро нашла себе богатенького и укатила после развода заграницу – сбылись ее мечты. Развелись без сожаления, да и не было никакой любви. Окаменело после того письма сердце, загнал внутрь себя поглубже все воспоминания, чтобы не кровоточило. А тут, какие-то два лисенка все наружу выдернули.
- Где же ты, Анютка… Учишь ли ты своих первоклашек? – Сердце защемило так, что стало трудно дышать.
Веселий остановился на опушке леса, поджидая меня. Когда я подошел, он внимательно посмотрел и сказал:
– А пути Господни неисповедимы. Ведь не знаешь, где найдешь и где потеряешь. Ушла радость жизни от тебя, а с ней и любовь упрятал. Без любви и радости не бывает, они рука об руку идут. И нет у тебя ни того ни другого, тлеешь, как головешка, один чад от дум твоих. Да только ограничения на радость и любовь никто не в силах поставить, окромя человека самого. Человек вечно сам себе какие-нибудь препоны строит, вот и выживает кое-как. Конечно, все это в бытие человеческое не вдруг пришло, не обошлось без помощи сатанинской. Но человек сам позволил себя до рабского уровня довести, всякими шаблонами, догмами, традициями надуманными в рамки себя загнал. В них ищет на все указку как жить. И чтоб не выскочил человек из этих рамок, соблазны всякие предлагаются. Одним словом, попался человек на крючок, как червяк безголовый, вот и извивается. Да вот только Душа и Дух в загоне оказались. А темное племя руки потирает от удовольствия и думает, что переплюнули мол Создателя – малоумные создания! Разве выше головы прыгнешь. А Создатель всего Мироздания Голова…