США. 23 апреля. Продолжение...
Достав чистое полотенце из бельевого шкафа, он заботливо разложил его на кровати для Нины, передумав вешать на ручку ванной комнаты. И, аккуратно разгладив, уже хотел уйти.
Но тут ручка издала внезапный щелчок. Дверь ванны отворилась, выпуская в комнату влажный горячий воздух. И оттуда, придерживая волосы, юркнула Нина, уже успев намокнуть, но так не вовремя забыв вещи. Увидев Ридуса, она смущённо замерла на месте. И, с забавной очаровательностью совсем растерявшись от этого столкновения, лишь потупила взор на единственную одежду, что была на ней — мягкие пушистые тапочки.
Застыв от немого восхищения, мгновение актёр со смесью ошеломлённого наслаждения таращился на неё. Оторвать взгляд оказалось выше его сил, хоть в эти секунды он и клял себя «последним извращенцем», терпя поражение в попытке отвернуться. Её потрясающее тело, обычно обтянутое джинсами с майкой, её недоступное, и такое соблазнительное, тело, что регулярно будоражило его воображение — теперь предстало перед ним во всей красе. Прожигающее желание завладеть ей, постоянно не дающее ему спокойно спать, вновь пронеслось по телу, стягиваясь тугим узлом внизу живота.
Его мгновенно бросило в жар. Нервно сглотнув, актёр отвернулся, пытаясь успокоить разошедшееся сердцебиение, после чего с готовностью взял полотенце и, стараясь смотреть только в её прекрасные глаза, аккуратно укутал девушку.
— Прости, малыш, я, честно, не специально, — пробормотал он и, сбегая от догнавшего его стыда за наглое созерцание, спрятал взгляд в пол, продолжая держать руки на её худеньких плечах.
Нина молчала. И с каждой долей секунды этого молчания Ридуса всё сильнее накрывала паника. С каждым мгновением, сокрушаясь своей тупостью, он с опаской в мечущихся мыслях ощущал, как его откидывает от неё всё дальше и дальше.
С самого первого дня, с их первой ночёвки после съёмок «Райда» в Техасе, он не смел лезть к ней, будто немой баран, не решаясь даже предложить засыпать в его комнате. Вместо этой, гостевой.
— Норман? — вдруг тихо позвала Нина.
Озарённый надеждой на её прощение, он вскинул взгляд. Робкая и безумно соблазнительная, она глядела на него, с непозволительным очарованием скромно закусив губу. И все джельтельменские мысли, потерпев сокрушительное поражение, разлетелись, оставив только те, что отключали мозг, подкидывая искушающие картинки.
— Может, ты уже перестанешь «ночевать в кресле трейлера»? — робко улыбнулась ему Нина.
***
Актёр завороженно глядел на неё, окутывая своей бешеной энергетикой. Неотрывный прищур застыл на ней, разглядывая карие глаза. Помедлив, он приблизился. И, вдруг притянув к себе, жадно накрыл податливые губы чувственным поцелуем.
Тело отдало волнительным жаром, выдавая её с головой. И Нина, понимая это, залилась смущённым румянцем.
Норман подметил это. Сдерживая горящее в нём желание, он мягко провёл рукой по соблазнительно оголившимся плечам, позволяя полотенцу упасть на пол. Его шершавые руки, подрагивая, нежно сползли по гладкой коже спины вниз. Набирающее обороты взволнованно бьющееся сердце усиленно прогоняло кровь по его венам. Она с ним. В его объятиях. Теперь полностью принадлежит ему. Он так долго желал её, не в силах заставить себя не думать. Он опасался прикоснуться, не желая пугать или, вдруг, обижать своим напором.
Смущённо закусив губу, она беспощадно таяла в его нежном капкане рук. Почему он так смотрит? Его взгляд пронзает, прожигая. От его энергетики кружится голова, испуганно бьётся сердце, а собственные пальцы действуют, не спросив её разрешения. Нина робко провела ладонью по крепкой груди актёра, и, аккуратно потянув за поясок, сбросила халат с его сильного тела. Выглянувшая из-под халата татуировка на его груди пульсировала от волнительно стучащего сердца. Норман… То, что происходило с ней сейчас, не укладывалось в голове и казалось просто сном, который вот-вот закончится. Он перед ней… он её…
Абсолютно уверенный в себе, но безгранично галантный и нежный, он бережно подхватил её на руки и аккуратно перенёс на кровать.
Его широкоплечее тело, напряжённое от желания, нависло над ней, обдав волнующим жаром, бросающим в дрожь. Мужественное лицо, лёгкая небритость, взъерошенная причёска выдавали его раскованность, его бунтарский характер, окутывая своим бешеным обаянием, и в то же время искренностью и глубиной его души. Его привычный острый прищур, взгляд пронзительных голубых глаз, завороженно застыл на ней.
Норман неотрывно глядел на девушку, понимая, что растворяется в ней. Она манила собой. Пленила его, заставляя любоваться ею. Упиваться её близостью, разглядывать её. И наслаждаться этим. Её шелковистые волосы, что так красиво струились по белоснежной простыне, соблазнительные изгибы стройного тела, взволнованно вздымающаяся от дыхания грудь. Он вновь остановился на прекрасном лице. Чёрт, она потрясающая… Она смотрела на него своими большущими глазами. Смотрела так трогательно, что хотелось… хотелось очень многого.
— Ты очень красивая, — прошептал он хриплым тихим голосом.
Нина смущённо отвела взгляд, с очаровательной робостью избегая смотреть на него. И Норман, стараясь сдерживаться, с жадной чувственностью прильнул губами к её хрупкой шее. Нежно покусывая её белоснежную кожу, оставляя на ней отметины, тихо рыча от нетерпения, он спускался всё ниже, с наслаждением слизывая с обнажённого пленительного тела капельки воды, оставшиеся после душа.
Голова её кружилась от переполнивших чувств, опьяняя, словно алкоголь, заставляя расслабиться и покорно отдаться нависшему над ней сильному телу. Его горячее дыхание обжигало кожу. Его близость и плавящий огонь его сердца… Чувственные прикосновения его шершавых губ распаляли её, жгучим волнением отдаваясь внизу живота. Она его. Он её. Навсегда… это действительно происходит… это не сон…
...
— Люблю... — хрипло проговорил Норман и с нежностью сгрёб девушку в охапку, заботливо прижав к себе…
***
… Они лежали так, казалось, целый час… Сна не было… Норман, прижав к себе сложившуюся в позе эмбриона девушку, нежно поглаживал её по оголённому плечу.
— Прости, — прошептал он после долгих раздумий. — Я не успел… Я… всё в тебя… получилось всё в тебя…
У неё из головы не выходило слово, которое он сказал в порыве страсти. Люблю… Она не может больше скрывать…
Нина медленно повернулась к нему, глядя на него странными, немного грустными, глазами.
— Если будет ребёнок, я буду только рад… — прошептал он, приняв её взгляд за укор. — Прости, малыш… Ты, наверное…
— Норман, — тихо оборвала его Нина. Он замолк. — Я должна кое-что сказать тебе…
Сердце замерло. Сказать? Что сказать? Что у неё другой? Что ей не нужен мужчина за сорок? Что она возвращается домой? Что? Что? В голове проносились беспорядочные мысли, каждая из которых делала ему только хуже… Конечно, ведь он для неё лишь бой-френд, партнёр… В любую минуту она может уйти… А так хочется видеть её рядом каждый день… Знать, что она приходится ему уже намного большим, чем просто девушкой…
Нина напряжённо молчала, собираясь с духом…
— Норман, я… — она судорожно выдохнула. — Я не могу иметь детей…
Она опустила взгляд.
Её слова словно разорвали тянущие вниз путы… Словно большущий мешок скинули с его плеч в пропасть… На душе стало легче… Не может иметь детей… Она с ним, она не бросает его… Просто не может иметь детей… Норман облегчённо выдохнул.
Продолжая разглядывать простынь, Нина боялась поднять на него взор. Дура. Она должна была сказать раньше. Такой прекрасный мужчина потратил на неё столько времени… Он мог бы встретить достойную женщину, завести семью, подарить бы Мингусу младшую сестру или братика… Сейчас он, наверное, извинится и скажет, что всё кончено, что надо было сказать, что ничего не…
Её вдруг крепко стиснули в объятиях сильные мужские руки и девушка подняла на Ридуса взволнованно-растерянный взгляд.
— Я люблю тебя, Малыш! — прошептал он.
Его слова гулко отдались в голове. Облегчение шумным выдохом вырвалось из груди. Буря эмоций переполнила сердце… Заветные три слова… Она так хотела услышать их… так давно хочет сказать то же самое… Сказать… Но в горле застрял комок и вместо ответа из глаз брызнули слёзы. Она заплакала и Норман заботливо притянул её голову к себе. Нина уткнулась ему в плечо, продолжая всхлипывать.
— Ты одна нужна мне, малыш… — раздался над ухом его тихий хриплый шёпот. — Я твой, слышишь? — он смолк, крепче прижав её к себе. — Навсегда…
Девушка мягко отстранилась и взволнованно поглядела в его глаза, тут же замерев под пронзающим голубоглазым взглядом.
— Я люблю тебя, Норман, — призналась она тихо.
Её слова обжигающей волной накрыли его, невольно заставив сердце замереть снова… А после застучать в два раза быстрее. Норман сглотнул, ощущая, как его накрывает эйфория, опьяняя рассудок. Она его. Она сказала это…
Они несколько секунд завороженно глядели друг на друга взволнованным взглядом.
И, порывисто прильнув друг к другу, слились в жарком поцелуе…
— Люблю… — прошептал у неё над ухом хриплый голос…