Сколько миров — цельных, полных людей, вещей и событий — исчезло в прошлом, сколько ещё исчезнет...
И нет — я совсем не о минувших цивилизациях, которых, по некоторым гипотезам, на земле было не так уж мало. Я о тех мирах, которые принадлежат нашей цивилизации — нашим отцам-матерям, дедушкам-бабушкам, пра и пра-пра, и пра-пра-пра...
И, разумеется нам.
Когда уходит поколение, мир, принадлежавший ему, некоторое время ещё живёт, ещё влачится вдоль генеральной линии истории. Но постепенно теряет вещественные свидетельства своего существования и переходит в ранг «страничка летописи»...
Не знаю, почему, но "своим миром" я считаю шестидесятые годы прошлого столетия. Детство, подростково-хулиганский период... Он наиболее ярко засветился и засел в памяти, и обрел этот статус - "мой мир"....
Но, увы, чем дальше, тем меньше от него остается. Пространство и время всё больше заполняется «вещами и событиями», принадлежащими другим. Моим детям, внукам...
И это нормально.
Но я, чёрт меня побери, всё ещё цепко держусь за остатки моего мира...
Он исчезнет без остатка -
мир, в котором жил когда-то,
мир моих шестидесятых
давних лет.
У меня уже осталась
от него такая малость,
замечательная малость...
Больше - нет.
Только старая лошадка,
расчудесная лошадка
заводная.
Эта хрупкая вещица
мною бережно хранится -
дорогая...
Заводная лошадка,
заводная лошадка -
счастье детства, ушедшего прочь.
Заводная лошадка,
заводная лошадка,
в путешествии может помочь.
В путешествие в прошлое,
в незабытое прошлое,
на лошадке своей ускачу.
Я всё старше, но украдкой
завожу свою лошадку,
драгоценную лошадку
иногда.
Пусть потряхивает гривой -
я скачу на ней, игривой,
я скачу на ней, счастливый,
в те года.
Только старая лошадка,
расчудесная лошадка
заводная.
Эта хрупкая вещица
мною бережно хранится -
дорогая...
Заводная лошадка,
заводная лошадка -
счастье детства, ушедшего прочь.
Заводная лошадка,
заводная лошадка,
в путешествии может помочь.
В путешествие в прошлое,
в незабытое прошлое,
на лошадке своей ускачу.
(с)