Добившись единодержавия, Петр на первых порах не проявлял заметного интереса к власти. Управление делами государства он охотно оставил своей матери, точнее, ближайшим боярам из ее окружения. Резиденция его по- прежнему оставалась в Преображенском. Только по настоянию матери появлялся он в тяжеловесном царском облачении на публичных церемониях в Кремле. Без увлечения и интереса присутствовал он также при выполнении однообразного дворцового ритуала — на семейных празднествах во дворце, при торжественных выходах и выездах в столичные и подмосковные соборы и монастыри.
Его главным занятием продолжали оставаться сухопутные и морские экзерциции. Теперь масштабы этих военных упражнений заметно расширились. Очередную «марсову потеху» Петр провел осенью 1690 г. В ней стрелецкий полк «сражался» против потешных войск и дворянской конницы. На следующий год маневры были проведены с привлечением более значительных сил. «Сражались» уже две армии. Первая состояла из потешных и солдатских полков, из драгун и рейтар. Командовал ею в чине «генералиссимуса» Федор Юрьевич Ромодановский. Вторая армия была укомплектована стрельцами. Во главе ее стоял тоже «генералиссимус» Иван Иванович Бутурлин. Армия стрельцов, разумеется, потерпела поражение — Бутурлин с его обозами и знаменами был взят в плен. Как и следовало ожидать, экзерциции завершались общим пиром победителей и побежденных и громом оружейных залпов.
Военные игры на суше чередовались с упражнениями на воде. Зимой 1692 г. в Переяславле строятся корабли, а в августе они отправляются в плавание по озеру. Но акватория Переяславского озера была мала для маневрирования кораблей. Поэтому в 1693 г. Петр с большой свитой отправляется на разведку в Архангельск. Здесь он впервые видит настоящее море, английские и голландские корабли и на небольшой яхте совершает свое первое непродолжительное морское путешествие; здесь он закладывает корабль, за достройкой которого поручает наблюдать Ф. М. Апраксину.
На следующий год в апреле Петр повторил свою поездку в Архангельск. Еще раньше туда было отправлено 2000 пудов пороха и 1000 самопалов. В июне государь совершил плавание на только что спущенном на воду корабле. В море путешественников застигла буря, едва не закончившаяся трагедией.
Вернувшись в сентябре в Москву, Петр затеял самую большую военную игру в окрестностях деревни Кожухово. Там была сооружена крепость с бойницами, с земляным валом высотой 3,5 м и глубоким рвом. Ее обороняли стрельцы под командованием Бутурлина, а на штурм ее шли новые полки во главе с Ромодановским. Царь при этом выступал в роли бомбардира Преображенского полка. Кожуховские маневры, в которых участвовало 15 тыс. человек, продолжались с 30 сентября по 18 октября. Они были похожи на настоящее сражение: стреляли из ружей и пушек, бросали глиняные гранаты, начиненные порохом, закладывали и взрывали мины И неудивительно, что на «поле боя» под Кожуховом осталось 24 убитых и 50 раненых. Эта потеха стала последней военной экзерцицией молодого царя.
В январе 1694 г. умерла мать Петра — царица Наталья Кирилловна. Но и после этого занятый своим делом Петр не заходил в Боярскую думу и в приказы. Делами государства продолжали ведать люди из окружения государя и его матери. Следует заметить, что правительство молодого Петра не отличалось прилежностью. Брат царицы Лев Нарышкин, неоднократно ведавший Посольским приказом, по свидетельству князя Б. И. Куракина, «был человек гораздо посреднего ума и невоздержной к питью». Князь Борис Алексеевич Голицын, один из ближайших наставников Петра, тоже был причастен к управлению государством. Он отличался выдающимися способностями, но был «к делам неприлежной, понеже любил забавы, а особливо склонен к питию». Боярин Тихон Никитич Стрешнев ведал внутренней политикой. Современники характеризуют его как человека «лукавого, злого нраву, а ума гораздо среднего».
В Преображенском у Петра была своя «компания», с которой у него сложились простые и доверительные отношения. Здесь меньше всего считались со знатным происхождением, не признавали формального и стеснительного этикета царского двора, не гнушались простой изнурительной работы и больше всего ценили в людях сообразительность, находчивость и преданность новым начинаниям государя. Приближенными к царю были князь Федор Юрьевич Ромодановский, Александр Меншиков (позже — светлейший князь), Федор Матвеевич Апраксин, Федор Алексеевич Головин, Гавриил Иванович Головкин (все трое получили потом графское достоинство), шотландец Патрик Гордон (добропорядочный католик), хорошо знавший военное дело, и швейцарец Франц Лефорт, добродушный весельчак, не знавший ни одного ремесла, инициатор всех забав и веселых попоек.
Не вникая пока глубоко в государственные дела, Петр в то же время отчетливо сознавал — России нужен выход к морю. Все неудобства Белого моря с его единственным, надолго замерзающим портом Архангельском он познал на собственном опыте. Для становления флота, развития внешней торговли и дальнейшего укрепления связей с Западом русским надлежало прочно встать на берегу Черного или Балтийского моря.
Поскольку Россия продолжала находиться в состоянии войны с Турцией, возник проект военного похода на турецкую крепость Азов. Полвека тому назад донские казаки владели Азовом и потом только через пять лет добровольно оставили его по решению Земского собора. Теперь, после «баталии» в Кожухове, Петр нашел возможным на деле проверить силу русского оружия.
План похода на Азов принципиально отличался от неудачных крымских походов русских войск под командованием князя В. В. Голицына. Во-первых, решено было нанести удар не по сателлиту турецкого султана — крымским татарам, а по самим туркам. Во-вторых, русские войска должны были переправиться на юг по обжитым районам Дона и Волги (до Царицына), избежав изнурительного перехода через безлюдную степь, вследствие чего отпадала необходимость в громоздких обозах с водой и продовольствием. Чтобы скрыть от турок истинные намерения, решено было предпринять обманный демарш русских войск в Белгород и Севск, где раньше всегда происходило их сосредоточение перед очередной военной компанией. Трудно сказать, все ли эти соображения принадлежали самому Петру, но они, безусловно, были полностью им одобрены.
В январе 1695 г. началась подготовка к походу. В марте aрмия тронулась в путь. Она была разделена на три группы с тремя командирами во главе — Головиным, Гордоном и Лефортом. Петр по-прежнему оставался в должности простого бомбардира, хотя в действительности он руководил всей кампанией. В конце июля русские достигли Азова.
После ухода донских казаков турки основательно укрепили свою пограничную крепость: обнесли ее каменными стенами, перед которыми возвышался земляной вал и пролегал ров с деревянным частоколом* В полуверсте от основных укреплений было еще два земляных вала. В дополнение ко всему в трех верстах от крепости на берегах Дона возвышались две каменные башни, между которыми тянулись три железные цепи, преграждавшие выход судам по реке в море.
Осада Азова дала весьма скромные результаты — русские войска овладели только двумя башнями. Турки усилили гарнизон крепости, совершали внезапные вылазки, их подкрепления прибывали и во время осады, чему не могли помешать русские, не имея флота. Началась подготовка к штурму, приступили к рытью траншей. Штурм 5 августа окончился неудачей. Русская артиллерия не смогла пробить крепостных стен, а отряды штурмовавших действовали несогласованно. Петр проявлял нетерпение, но и повторный штурм в конце сентября не принес успеха. В начале октября осада Азова была снята, и через месяц с небольшим войска Петра вернулись в Москву.
Неудача русских войск под Азовом не смутила Петра. Он первым в ироничной форме назвал это военное выступление «походом о невзятии Азова». Трезвый анализ позволил установить серьезные недостатки в обучении войск. Это и слабая инженерная подготовка, и низкая выучка войск, и слабая система управления войсками, и отсутствие флота.
Началась подготовка ко второму Азовскому походу. Теперь Петр назначил только двух командующих. Сухопутными силами командовал генералиссимус Алексей Семенович Шеин и флотом (которого пока еще не существовало) — Франц Лефорт. Первый из них сделал обычную придворную карьеру и ни разу не был на полях сражений. Второй, человек сугубо сухопутный, никогда не утруждал себя излишними заботами, тем более по морской части. Все это, однако, не имело большого значения, поскольку оба командующих были только подставными лицами — всеми делами распоряжался сам Петр. По высочайшему указанию царя войскам надлежало собраться в Преображенском к 1 декабря. При этом в порядок мобилизации воинов Петр ввел новшество — в армию могли вступать по своему желанию холопы, сразу же получавшие личную свободу.
Особенно трудным делом оказалось строительство военного флота: не было ни обученных специалистов, ни опыта, ни денежных средств. Только энергия и неукротимая воля Петра смогли справиться с этой дерзкой по своему замыслу задачей. По инициативе Петра Боярская дума приняла историческое решение: «Морским судам быть». На корабельные верфи в Воронеж было согнано несколько тысяч плотников. После похорон своего брата Ивана в конце января 1696 г. туда отбыл Петр. Он не давал никому даже малейшего послабления в работе, сам с топором в руках трудился самоотверженно. За зиму было построено 2 крупных корабля, 23 галеры и более тысячи барок и мелких судов.
В начале мая собранная в Воронеже армия (по численности она была вдвое больше прошлогодней) и военный флот, состоявший по преимуществу из галер, двинулись на юг. В конце месяца войска расположились под стенами Азовав сохранившихся от первой осады траншеях и начали обстрел крепости. Казаки на малых судах напали на разгружавшиеся у стен крепости турецкие корабли и уничтожили их. После этого русская военная эскадра блокировала, выйдя в море, стоявшие на рейде турецкие корабли с 4 тыс. пехотинцев и запасами снаряжения и продовольствия. 19 июля 1696 г. после двухмесячной осады Азов капитулировал. Взятие крупной турецкой крепости было большим военным и внешнеполитическим успехом русских. Но это еще не обеспечивало выхода в Черное море — его прочно запирала Керчь, овладеть которой трудно было без надежных союзников.
Победу под Азовом торжественно отметили в Москве. Распорядок этого торжества установил сам Петр. Была выстроена грандиозная по тем временам триумфальная арка, разукрашенная античными фигурами и победными текстами. Длинные колонны воинов, пеших и конных, проследовали под аркой и прошли через всю Москву. Солдаты волокли по земле 16 турецких знамен, захваченных в Азове. Зрелище было внушительным и ярким, но для москвичей оно оставалось непонятным — они привыкли к религиозным шествиям с иконами и высшим духовенством, облаченным в сверкающие золотом и драгоценными камнями ризы и головные уборы. Особенно сильное удивление и даже горькое разочарование вызвал у москвичей тот несуразный, по их мнению, факт, что торжественную процессию открывал развалившийся в карете «князь-папа» Никита Зотов, а сам государь в чине капитана (он получил это повышение в звании за Азов) следовал пешим за адмиралом Лефортом. Петр был в черном немецком платье, в шляпе с белым пером и с протазаном * на плече.
Со взятием Азова у Петра появились новые заботы. Прежде всего он окончательно и навсегда уверовал в силу военно-морского флота и стремился продолжить его строительство с еще большим размахом. Достаточных средств для этого казна не имела. Тогда Петр предложил Боярской думе «схватить фортуну за власы» и изыскать деньги на постройку новых кораблей. Бояре возложили сооружение флота на «кумпанства» из светских и духовных землевладельцев. Последние, естественно, бремя этих расходов переложили на своих крестьян.
Вторая забота заключалась в том, чтобы удержать Азов и утвердиться на берегах Азовского моря. С этой целью Боярская дума вынесла приговор о переселении в завоеванную крепость 3 тыс. стрельцов с семьями. В качестве гавани для будущего морского флота Петр выбрал Таганрог, где началось большое строительство, потребовавшее новой мобилизации трудового населения и денежных средств.
Государству, создающему свой флот, нужны были офицерские кадры, хорошо знавшие военно-морское дело и владевшие профессией кораблестроителей. И Петр посылает молодых людей учиться морскому делу в Голландию, Венецию и Англию. По его указанию немедленно был составлен список достойных кандидатур. В него были включены 35 молодых стольников, из которых 23 имели княжеские титулы. Для этих волонтеров Петр собственноручно составил инструкцию по обучению.
Петр упорно стремился найти среди европейских держав союзников в войне против Турции. В декабре 1696 г. было решено предпринять в Европу дипломатический демарш, который впоследствии получил наименование Великого посольства. Помимо чисто дипломатических перед ним ставились и другие, „более практические задачи — наем матросов, капитанов' кораблей, корабельных мастеров, покупка пушек, ружей и различных инструментов. Посольство тщательно готовилось: шла переписка с правительствами стран, где намеревались побывать русские представители, изучались документы дипломатических архивов, составлялись инструкции, приобретались дорогие подарки для западноевропейских высокопоставленных вельмож, комплектовался штат послов.
В Москве в это время произошли два события, связанные с начинаниями Петра. В келье подмосковного Андреевского монастыря у старца Авраамия собирался кружок собеседников, осуждавших поведение царя. Авра- амий обратился с посланием к Петру, в котором сообщал ему о недовольстве и ропоте подданных государя, сокрушался по поводу его «непотребного» поведения и просил у него личной аудиенции. Вместо встречи е царем Авраамий попал в застенок Преображенского приказа. Остальные келейники отделались легкими наказаниями, поскольку их собеседования не представляли серьезной опасности для государства.
Вторым, более важным событием был заговор полковника Цыклера, раскрытый в феврале 1697 г. К нему были причастны чиновные и родовитые люди, среди них окольничий Алексей Соковнин, боярин Матвей Пушкин, их родственники. Цыклер, иноземный карьерист, начал службу в России в 1671 г. Принимал активное участие в восстании стрельцов в мае 1682 г. на стороне Софьи. В 1689 г. вовремя перебежал в лагерь Петра, после чего был полковником стрелецкого полка. Затем получил чин думного дворянина и был назначен в Верхотурье на должность воеводы. После возвращения Цыклера в Москву Петр направил его в Азов и на строительство морской гавани в Таганроге (государь, по-видимому, все еще помнил о связях полковника с Милославскими и не доверял ему). Относительно медленное продвижение по службе вызвало у Цыклера обострение его прежней неприязни к Петру, которую активно подогревали его сообщники — родственники по линии жены. Было решено убить Петра. Исполнителей заговора Цыклер пытался найти среди стрельцов, с которыми продолжал поддерживать связь.
Как только заговор был раскрыт, Петр принял личное участие в его расследовании. Главных заговорщиков ожидали жестокие пытки и смертная казнь.
Вдохновителем преступного замысла Цыклера Петр считал давно умершего Ивана Милославского. Поэтому по повелению царя гроб этого боярина извлекли из могилы, положили в запряженные свиньями сани и, доставив в Преображенское к месту казни, установили под эшафотом. Во время казни кровь осужденных ручьями стекала на останки Милославского. А на следующий день головы казненных, насаженные на колья, были выставлены в Москве на всеобщее обозрение. Матвей Пушкин избежал смерти. Все его имущество было отписано в казну, а сам он лишен боярства и сослан в Енисейск.
Эти события не помешали подготовке Великого посольства. Петр решил сам отправиться в его составе за границу и включил себя инкогнито в список 35 волонтеров под именем Петра Михайлова. В ранге первого посла ехал Лефорт, имевший многочисленные связи за рубежом. Вторым послом был определен опытнейший дипломат, руководитель Посольского приказа Федор Алексеевич Головин. Роль третьего посла отводилась думному дьяку Прокофию Возницыну, ранее побывавшему в Турции, Польше, Австрии и Венеции. Но и при наличии трех высоких послов фактическим руководителем всей поездки оставался Петр.
* Протазан — копье с плоским и длинным металлическим наконечником. В XVII в. являлся оружием телохранителей монархов. В России в XVIII в. был почетным оружием штаб- и обер-офицеров.
Источник:
Русская история. Популярный очерк - Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Москва • Мысль • 1992