Лариса содрогнулась от неожиданной догадки. Еще в лесу она представляла, как Серафим страдает. Что если он на самом деле немного того? Вот какой нормальный человек будет ходить по крыше туда-сюда с букетом цветов?
Если он принес их мне, почему так решительно шел к подъезду, а теперь медленно прогуливается по крыше?
Серафим, тем временем, подошел к самому краю и посмотрел вниз.
Двенадцатый этаж, между прочим! - заволновалась Лариса.
Потом она увидела, как букет медленно начал опускаться вниз. И повис где-то между девятым и восьмым этажом. Поболтался немного и снова пополз наверх.
Да что он делает? Уже за сорок мужику… Какой странный он стал! А я еще хотела выйти за него замуж! Хорошо, что всё так получилось, как получилось.
Серафим снова продолжил свою прогулку с букетом.
– Это кто? – прямо над ухом раздался женский бас.
Лариса закрыла глаза от ужаса, дыханье сперло, а голос продолжал:
- Наверное несчастный влюблённый. Надо полицию вызвать. Прыгать собрался. Точно. Ой, телефон дома забыла. У вас есть?
- Есть, - буркнула Лариса, отдышавшись немного.
Рядом с ней стояла женщина приятной наружности в спортивном костюме и держала на руках симпатичного мопса.
- Утю, какой он у вас. А мой – Гай Юлий… Второй день у меня дома живёт… Если придется его отдать хозяевам, я буду грустить - проговорила Лариса, улыбаясь.
- Девушка, вы что о собаках-то?! Там человек на крыше вот-вот спрыгнет! Звоните скорее в полицию!
- А, не волнуйтесь, это мой знакомый. Серафим зовут.
- Ангел что ли? - удивленно спросила женщина.
- Архангел! – фыркнула Лариса.
Мысль о том, что Серафим готовится к прыжку, у неё в голове отсутствовала.
- Что он там делает? - не успокаивалась женщина.
- Он Карлсон, который живет на крыше… Откуда я знаю. – сладко улыбнулась Лариса, - Наверное ему там хорошо. Смотрите – прохаживается. В руках букет цветов!
- Так романтично… А позвоните ему?
- Зачем это?
- Чтобы спускался. Познакомимся… просто… Он ...интересный человек. А он богатый?
- Богатый. – проворчала Лариса, - И знаменитый.
- Поэт? Я так и думала. Муза позвала его на крышу. Такой милый… Позвоните. Меня, кстати, Наталья зовут. А сколько ему лет?
- Много, очень много. Он старый и вредный, - зачем-то соврала Лариса, но достала телефон.
Она со скрипом нашла контакт «Друг брата С.» и, вздохнув, нажала вызов.
Если он хотел ко мне, сам, без всяких ухищрений со стороны семьи брата, почему не зашел?
– Алло. – сказал Серафим. Фигура на крыше остановилась.
- Привет снова, - подала голос Лариса. – Как дела?
- Нормально, - подозрительно вежливо ответил Серафим, - А как ты, не спишь еще?
- Да так… Дома лежу на диване думаю… А ты где?
- Я где?
- Да. Ты где!
- Я … дома. – сказал Серафим. Помолчал, потом добавил, - Тоже лежу на диване.
Лариса аж закашлялась от такой наглой лжи.
– И как диван, мягкий? - зачем-то спросила она.
- Хочешь проверить мой диван? На мягкость? Ларис… А я могу к тебе приехать, ну там… обсудить что делать дальше. Как жить…
- В смысле, как жить? Не знаю, может лучше я к тебе?
- Да я быстрее доберусь, у меня же машина! – убедительно обрадовался Серафим,– Я уже встал с дивана иду одеваться и … к тебе. Тоже над этим думаю. У нас еще нет всех фактов, чтобы ….
– Так у меня тоже машина! – перебила Лариса, - Я вообще сейчас же готова выйти, вот уже ключом дверь открываю.
- А, ну так… давай. Буду рад. Нет, честно, Ларис. Пальцем не притронусь, обещаю. Ты не беспокойся, меня уже давно не надо опасаться. Я совершенно не интересуюсь… тобой. Приезжай и не волнуйся. Только помедленнее, осторожней на дороге, знаешь, как по ночам все носятся. Давай, приезжай и будем вместе думать, как твоего брата вернуть домой.
- Хорошо, даю. Уже вышла, уже сейчас в машину сажусь…
Лариса с колотящимся сердцем злая, как ведьма, вдохнула полную грудь воздуха и направилась прямо к своему подъезду.
Она подняла на руки Гая, поцеловала его в лобик и сказала:
- Сейчас ты опять - Вахбах. Как только выйдет – облай его, пожалуйста, чтобы в штаны наделал. И погромче. Лжец, подлец и ненормальный. Вот он кто.
Однажды, когда Лариса готовилась к защите диссертации по математической и квантовой химии, Серафим пришел на очередное сводничество вместо свидания. И вредно заметил, что мыслительную деятельность можно сравнить с игрой на гитаре. Мужчина перебирает струны, играет романсы, баллады, а женщина эмоционально бренчит. Тогда Женька решила спасти ситуацию. Она увидела округлившиеся от такой наглости Ларисины глаза и начала нахваливать её характер. Серафим в ответ на это радостно сообщил, что у Лариски с детства характер, как у строптивого козленка. Она то скачет радостно и блеет, то стоит, молчит и косится, выставив рога.
Лара тогда захлопнула открытый рот, потом взяла свой кусок торта руками и откусила половину, вымазавшись. Напомнила, как ел Серафим. Она его застала за поеданием торта после праздника – возвращения из армии. За столом парень скромно отказался, а когда все ушли на улицу прогуляться, проник на кухню и в два укуса слопал один кусок, а потом начал второй. Лариса там сидела в уголке незамеченная, но увидев это громко расхохоталась.
Долго ждать у подъезда не пришлось. Серафим вылетел пулей и помчался к своей машине, да так, быстро, что Вахбах даже не успел опомниться и только заворчал вслед.
Лариса шумно выдохнула, снова подхватила на руки своего любимчика и направилась к машине, встав последи дороги.
Серафим уже включил фары и тронулся, когда увидел её.
Он перекинул букет на заднее сиденье и медленно, вальяжно вышел, аккуратно захлопывая дверцу.
Лариса к тому моменту уже выглядела, как демон ночи. Глаза сверкают, волосы дыбом, вся в обтягивающем черном обмундировании и бесконечно зла.
- Привет, Ларис! – как всегда спокойно и радостно сказал Серафим но подходить к демону ночи не осмелился.
Лариса почувствовала, как он напрягся, в ней начала подниматься волна злорадства, одновременно с радостью победы.
- Не буду отрицать. – сказал Серафим и замолчал.
Тут подоспела соседка с мопсом, которая обошла его вокруг и восхищенно воскликнула:
- Какой мущщина! А вы еще лучше, чем …вообразила!
- Образина? – растерялся Серафим, - Кто образина? Вы?... Я?
Лариса больше не могла этого выносить. Её брат с женой в опасности, Владлен ничего не подозревая спит, а они тут… Одна в разведчика играет, а второй Карлсоном заделался.
- Как маленькие, честное слово! – Вслух пробормотала она и решила сменить гнев на милость. Все-таки без Серафима будет сложнее спасать брата.
- Я объясню, Ларис.
- Ну давай… слушаю внимательно. – сказала она и подошла ближе.
- Ой, какой хорошенький, - защебетала соседка, как будто только увидела Ларисиного спаниеля. – А давайте познакомимся, как вас зовут? Меня Наталья.
- Извините, - Серафим повернулся к соседке и томным голосом попросил, - Вы не могли бы оставить нас одних? Мне нужно кое-что объяснить этой девушке.
Лариса вскинула подбородок. Лицо её пылало, ветер развевал волосы, глаза миндалевидной формы гипнотизировали. Серафим уже очень давно перед повзрослевшей Ларисой чувствовал себя, как мышь перед змеей. Умной змеёй, которая казалась прекрасней всех на свете.
- Объясняй, я жду. - процедила она сквозь зубы.
- Я хочу последний раз!
- Что за последний раз?
- С тобой. Думал, что не пустишь. Ты же не пускала… Никогда не пускала…. Решил по веревке спуститься и влезть в окно.
- И что?
- Мерил шаги, чтобы до твоего окна, чтобы точно попасть.
- И что? Веревка ненадежная?
- Да нет… прочность проверял. Я ж альпинист… Да и промышленным альпинизмом подрабатываю. Ну ты знаешь, Ларис… Короче. Я подумал, что это будет глупо, если я буду висеть за окном.
- Конечно, такая махина и за окном на тоненькой веревочке болтается на ветру.
- Да. Глупо.
- Еще и с цветами.
- Ты и про цветы знаешь?
- Конечно!
- Решил, что спущу их тебе, а ты увидишь и поймёшь. Потом подумал, что тоже плохая идея. Не поймёшь. … Ну, тогда я их достану, ладно? Только по мор де не надо. Они колючие.
- Я подумаю.
Серафим пошел к машине и достал букет вместе с мотком веревки, на конце которой болтался карабин.
- И что, ты бы на самом деле полез ко мне с крыши?
- Мне эта идея … показалась заманчивой. Глупо, да?
- Я бы с сердечным приступом оказалась, увидев тебя за окном.
- Так я бы постучался.
- И что бы сказал? Впусти меня, Сара? Как в кино?
- Ларис, ну прекрати напоминать. Я не знал, что это ужастик. Взял билеты сразу, как ты согласилась.. И повел.
- И повел ребенка на ужасы. Я потом год боялась за шторы посмотреть! Вдруг там Сара болтается в воздухе!
- Ларисочка, прости, я же любил тебя…
- Любил?? Любил???
- И люблю. До сих пор тебя … люблю. – сказал Серафим с чувством, а потом опять начал юлить, - Как человека, как … сестру моего друга… Люблю, в общем платонически. Нормально всё, ты не волнуйся. Я безопасен.
Лариса закипела как котёл с расплавленной сталью. У неё чуть не вырвалось «Я тоже», когда он опять завёл песню про сестру.
– Слушай, Ларис, а не хочешь ли ты случайно… глотнуть чего-нибудь крепкого на ночь?
- Чего? – спросил котёл вместо Ларисы. У неё стала малиновой даже шея. Хорошо, в темноте это было не так заметно.
– Конь я ч ку, например.
– Я не буду с тобой пить, – отказала Лариса, заволновавшись, что не удержится.
Ей нестерпимо хотелось надавать ему и обнять покрепче. Вместе с этим хотелось романтики. Такой нежной, как в танце.
- Почему? – жалобно спросил Серафим.
- Потому, что я сказала -нет!
Лариса захотела сказать да и позвать его к себе. Она периодически использовала конь я ки для кондитерки ради новых вкусовых ощущений и экспериментов. Несмотря на непримиримого дракона в себе и усталость, она тоже хотела бы расслабиться и сделать это с ним, наконец. Хоть попробовать, хоть раз. Такой ли он классный, каким кажется.
Гай Юлий … Он – спасение. Он – третий, но не лишний. С ним рядом всё будет хорошо, - подумала Лариса и решилась.
– Мне нужно быть в форме, брат в беде, между прочим. А вот тебе после танцев на крыше это бы не помешало. Кстати, пьяный ты лучше себя ведешь, чем трезвый! Пойдем ко мне, я буду с Вахбахом, он если что от тебя охранять будет.
Лариса направилась к подъезду, решив, что позволит ему выпить ровно столько, сколько захочет. Особенно хотелось, чтобы у него развязался язык. А она сразу всё и выяснит. С кем живет, с кем отдыхать ездит, кого любил, а с кем притворялся…
Но этому не дано было случиться так быстро, как она рассчитывала. Серафим заперся в ванной, чтобы помыть руки и завис там на полчаса. А Лариса выставила на стол бутылки на выбор, порезала лимон, решила, что обойдется без закуски, и выложит ей все.
В это время уставший Гай растянулся у неё на диване и сладко заснул, положив голову на подушку, как человек.
Серафим, наконец вышел весь красный и сказал:
- Давай вместе. За то, что ты жива. За то, что тебя, бесчувственную, я чуть не потерял навсегда. За тебя, Лариска. Ты - самое ценное в моей жизни. – Лариса вдохнула, чтобы признаться в ответ, но Серафим, как обычно, начал пятиться назад. - То есть … Я хотел сказать наоборот, так получилось. В общем...Твоя жизнь – самое ценное для тебя самой. Жизнь -ценное, а часы… Это … время. А время… скоротечно… Вот мне уже сорок один… Пятый десяток пошел… Время… неумолимо идет. На всех часах.
И это оказалось самым мучительным в его словах.
- Наливай - сказала Лариса.
Серафим схватился за первую бутылку, потом за вторую и взглядом вопрошал – какой?
- Любой, все равно. Наливай быстрее, пока я не передумала!
Через пятнадцать минут Лариса выдала первый перл. Она сказала:
- А знаешь, Серафимчик… У тебя потрясающие глаза!
– Как это? – спросил еще трезвый Серафим и с удивлением уставился.
- Они такие … наполненные тихой печалью. Такие… глубокие и … теплые. Особенные.
Серафим быстро налил еще и поднял. Лариса последовала примеру. Потом поднялась и посмотрела в окно, отодвинув шторы.
Лариса решалась. Она вздохнула, попыталась собраться с духом, ведь ей больше не шестнадцать., время идет, жизнь проходит. В то же время каждый раз она спрашивала себя, хочет ли обжечься с ним? И понимала, что не хочет. Ведь избавиться от лучшего друга любимого брата не получится. Придется видеться.
Пока она стояла у окна, Серафим решительно трижды повторил. Ему-то всегда казались глаза Ларисы – особенными. Зелеными, как у кошки, а внутри горит огонь и перекидывается на всё, что движется. Ей хотелось сказать и даже спеть: «Бэби. Ты зажигаешь во мне огонь. Легко зажигаешь сильный огонь! С закрытыми глазами мне спокойней, бэби!»
Лариса не поворачивалась, чувствуя на себе его взгляд, как это было когда она, школьница, сидела и училась, а он сидел с братом, делал вид, что слушает его болтовню, а на самом деле…
Если бы Ларисе нужно было писать диссертацию по Серафиму, она бы могла целый роман на пятьсот страниц выдать – и это были бы её тайные мечты.
– Ларис… Что случилось? Иди сюда.
- Выключи свет. – промямлила Лариса. – Не хочу, чтобы ты видел моё лицо.
Темнота окутала её только через минуту.
Лариса вернулась к столу и повторила, она уже поняла, что в голове больше нет ни-че-го, а тело как у набитой ватой куклы.
Спустя еще полчаса повторений и молчания, Серафим протянул одну руку, потом вторую и усадил её на колени, а потом начал целовать ей ладони. Он не поднимал головы, пока Лариса не сделала это своими руками, ощущая себя так жутко, и так легко, что слово "легкомыслие" обрело новое значение и стало равно "наслаждению".
- Серафим, остановись, - вялым голосом попросила она.
– Ларис, - он вместе с ней поднялся, держа на руках.
– Поставь меня, - попросила она еле слышно.
Всё таки Лариса понимала, что уже выросла в женщину метр семьдесят три. Правда с тридцать седьмым размером ноги, но на руках она бы через кухонную дверь вряд ли прошла.
Он её поставил, потом обнял и так прижал, что у Ларисы волосы еще больше дыбом поднялись и заискрили электричеством.
Вот так обнявшись они начали переступать с ноги на ногу, танцуя под музыку, которая, в общем-то нигде не играла. Но танец продолжался долго. Как на выпускном, когда Лариса танцевала с другим парнем, а он стоял и смотрел на это, не зная, что она представляет его.
Лариса поняла, что она готова на легкомыслие в полном объеме. И не остановит её даже самосвал.
Серафим был еще в говорящем состоянии, или опасался её мести, поэтому он прошептал:
– Лара, мои чувства прошли… двадцатилетнюю проверку. Сделай меня счастливым…
Когда Серафим это ляпнул, ему даже в голову не пришло, как Лариса воспримет. Не знал, какие сильные чувства были у неё глубоко спрятаны с самого детства.
– Счастливым? Тебя? Но как? Я ...сама несчастна… Как я могу тебя сделать счастливым? – заплетающимся языком выдала Лариса, - Я никого не могу… сделать счастливым… Моя жизнь… Она должна пойти… по другому..
– Как ты хочешь? Я по всякому… могу… повести… Пойти с тобой. По жизни… С тобой. Я же люблю тебя. Ты моя... любимая...
Только Лариса почувствовала начало счастья, как он снова «нашелся»:
- Ты же мне как … младшая… сестра…
Что произошло после этих слов Лариса уже не помнила. Но она дралась фурией, царапалась, как камышовая кошка, и орала на него непристойности. В этом буйстве наконец камни упали с души, и на Серафима обрушился водопад женских, девичьих и детских невыплаканных слёз.
Лариса тряслась и билась на его руках, вырывалась, пряталась, рыдала так, что проснулся Гай и медленно вошел на кухню. Он принялся лакать воду. Это увидел испуганный Серафим, который не нашел ничего умнее, чем потащить Ларису в ванную там включить воду и умыть её рукой, а потом из этой руки дать попить, вместо чашки.
– Не надо тебе было надираться, маленькая еще, - как в юности проворчал он.
– Не надо было нам пить вместе!
Лариса подняла глаза на исцарапанного Серафима и так нежно провела рукой по его лицу, с такой тоской посмотрела красными глазищами, что они снова сблизились и прикоснулись губами.
Всё дальнейшее, все движения были настолько романтичными и плавными, что позавидовал бы любой режиссер. Лариса никогда в своей жизни не испытывала дикого восторга от прикосновений. Она смотрела на всё его существо во все глаза, испытывая невероятный прилив сил и трепет сердца.
Потом начала отключаться, теряя сознание, и последнее, что помнила Лариса - чей-то вой страшным голосом.
Читать далее... 8 часть
💖Дорогие читатели! История публикуется почти ежедневно, кроме пятницы по 1-2 сериям с 19:00 до 7:00 по Москве. Продолжения с утра будут на канале. Приятного чтения! Спасибо всем, кто Лайкает и не жалеет сказать спасибо! Всегда Ваша с любовью и светом, Алиса!