28 июля 1914 года вспыхнула Первая мировая. В числе прочего – невиданное по масштабом «братание». Сначала на Западном, потом и на Восточном фронтах. Братались рядовые, младшие командиры. Бывало, лоялилось и высокое начальство.
Да, случалось, что пленили, рисовали укрепления. Обоюдно. Но тяга к братанию перевешивала. Хотелось жить: мы не стреляем в вас, вы – в нас.
«На Западном фронте без перемен» – окопная правда: поесть бы и перевести дух. Ремарк о братании не писал. Но ситуация располагала. Характерный момент. Где герой книги служил с одноклассниками, попал их школьный учитель. (У нас, посылая в армию или в колонию, одноклассников дробят, немцы служили вместе.)
Вчерашние школьники припомнили учителю его призывы о том, как замечательно служить в немецкой армии. Благо, они уже стали матёрыми, а он – новобранец. Издевались, мстили, как могли. До братания оставался один шаг.
Закончив присказку-предысторию, перенесёмся к заявленной теме: имеются ли ныне, по аналогии с Первой мировой, прецеденты братания в зоне СВО?
Сначала два вопроса-уточнения.
Первый. Что подразумевать под СВО? Ограниченную операцию на ограниченной территории? Или «с нами гибридную войну ведут десятки стран», «бомбы падают на Белгород, Москву, за Москвой», «всё общество должно перед лицом опасности сплотиться», «России грозят полным уничтожением», «это настоящая война» и т.д. Так СВО или война?
Второй вопрос. Кроме сохранения жизни, братание Первой мировой – это «сделки» и «жесты доброй воли». В русской армии ввели «сухой закон», в немецкой - нет. Но там дефицит хлеба, продуктов. На Пасху русские солдаты несли немцам и австрийцам в подарок хлеб, куличи, яйца, сало, колбасу, мыло. Те в ответ – губные гармошки, сигары, перочинные ножи, электрофонарики.
В Первую мировую многодневно ходили брататься в окопы друг друга, пели под гитару и хором. В общем, всё то, что регулярно делает ныне российская элита на Санкт-Петербургском экономическом и прочих форумах. С ещё большим размахом. Рукопожатия, целования, слёзы радости. Жестами доброй воли дарят Западу на братаниях акватории Шпицбергена, зерновые сделки, объекты приватизации. Это, наверное, считается вне зоны СВО?
В отличие от окопов, страх смерти им не грозит: у многих дети, счета, недвижимость – всё там, за линией фронта, на территории врага, на Западе. Получается: гибель – удел народа, где братание равносильно предательству? – Война ведь! А для элиты братание с врагом никогда не прекращалось? – Не война ведь, а всего лишь СВО! Мудрое всё-таки у нас руководство.
Целыми стоят мосты, ключевые объекты экономики врага, идёт нефть для их танков. «Жизнь наших граждан бесценна», – озвучит на камеру иной политик. Видно, просчитаны доходы от братания элиты. И просчитаны выплаты на гибель солдат от доставленных по этим мостам боеприпасов, западной техники и топлива. Прибыль от братания перекрывает расходы от смерти? Главное – экономика?
Невнятные призывы к консолидации. То ли – к консолидации между патриотами в окопах и элитой в её братании с врагом. То ли – консолидации с президентом, который братанию элит не препятствует. Как долго готов не препятствовать?
Пока на Западном фронте без перемен.