43
ОРАЙЯ
Я понятия не имела, куда мы летим.
Невозможно было нормально лететь, когда вес Рейна тянул меня вниз, хотя он и пытался - безуспешно - помочь. Но, возможно, это было и к лучшему. Мы быстро снизились, прячась между зданиями Сивриная, пока я судорожно пыталась удержать нас в воздухе. Мне удалось довести нас до края человеческих кварталов, прежде чем мы рухнули на мощеные улицы.
Рейн, несмотря на свои раны, как-то быстро поднялся на ноги, хромая вдоль стен разрушающихся кирпичных зданий. Как только я поднялась на ноги, я подхватила его под руку, чтобы поддержать.
Я прищурилась на светлеющее безоблачное небо над головой.
"Нам нужно доставить тебя внутрь", - сказала я. "Быстро".
Я огляделась, ища пустое здание, где можно было бы укрыться, но Рейн продолжал тащить нас вперед, стиснув челюсти.
"Я знаю, куда мы идем", - сказал он.
"Твоя квартира? Ты никогда не дойдешь. Мы найдем..."
"Мы идем", - огрызнулся он.
Я была готова снова спорить с ним, но он посмотрел на меня каменным, решительным взглядом, от которого у меня закрылся рот.
В эти туманные минуты между ночью и рассветом по обе стороны Сивриная было тихо - и вампиры, и люди. Но вскоре, я знала, мы привлечем внимание в людских кварталах под лучами восходящего солнца. Мы прошли полтора квартала, прежде чем я заметила первые глаза, заглядывающие в окно спальни, и поспешно спрятала их при встрече.
"Люди увидят тебя", - прошептала я. "Мы должны найти место побыстрее".
"Нет." Это слово прозвучало между стиснутыми зубами. Рейн двигался медленнее, тяжело опираясь на стены и цепляясь, с небольшим успехом, за отбрасываемые ими тени, но он все равно тащился вперед. "Мы близко. Еще один квартал".
Мама, я не знала, пройдем ли мы так далеко.
Прошла целая вечность, когда показалось здание, и я почувствовала его вздох облегчения. Но к тому времени темные ожоги отметили его скулу с одной стороны, медленно распространяясь по всему лицу.
Его шаги были такими, такими медленными. Я прогибалась под его весом. Солнце поднималось все выше.
"Ты уже близко", - тихо сказала я. "Чуть дальше".
Мы были так чертовски близки.
А потом, всего в нескольких футах от двери, он рухнул.
Я опустилась на колени рядом с ним, оттаскивая его как можно дальше в тень зданий. Каждый дюйм давался с трудом - он был тяжелым, а мне было больно.
"Вставай", - сказала я, пытаясь и не пытаясь скрыть, как мне было страшно. "Вставай, Рейн. Мы так близко".
Он застонал и попытался встать. Не смог, упал спиной на стену.
Что мне было делать? Я не могла нести его. Солнце быстро наступало. Я попыталась запихнуть его в тень, насколько хватало его громадного тела.
Дверь открылась и закрылась, и мои руки потянулись к мечу.
Я подняла голову и увидела большого лысеющего мужчину, стоящего над нами.
Он выглядел знакомым, хотя сначала я его не узнала. Потом до меня дошло: тот самый мужчина из многоквартирного дома. Тот самый, который всегда спал за столом.
Мой рот открылся, но я не знала, что сказать - то ли зарычать на него, чтобы он держался подальше, то ли умолять его о помощи. Сегодня никаких маскировок. Мы были такими очевидными вампирами. Так очевидно, что мы беспомощны.
В голове пронеслось миллион вариантов того, что бы сделал человек, столкнувшись с двумя хищниками, оказавшимися на мели.
Мужчина заговорил раньше, чем я успела. "Я не гребаный дурак. Я знаю, кто вы такие".
Он приблизился, затем сделал паузу, когда я заметно вздрогнула, встав между ним и Рейном.
Его глаза были... добрее, чем я ожидала. "Тебе нечего бояться. Никому из вас".
Он протиснулся мимо меня, опустился на колени и схватил Рейна за левую руку. "Ты возьми правую", - сказал он.
Он помогал нам.
Богиня, он действительно помогал нам.
Я сделала, как он сказал, поддерживая Рейна с правой стороны. Вдвоем с Рейном, который из последних сил помогал нам, мы втащили его в жилой дом. Хранитель захлопнул за нами дверь, а свободной рукой задернул шторы.
Как только солнце скрылось за окном, Рейн испустил вздох облегчения.
"Лучше", - сказал он. "Намного лучше".
"Ш", - сказала я. Я не хотела, чтобы он тратил силы на слова, когда еще предстояло преодолеть лестницу.
Но без солнца у него сразу прибавилось сил, и он смог подняться по лестнице, даже если ему приходилось опираться на нас для поддержки. Когда мы вошли в квартиру, он сразу же опустился на кровать.
Человек стоял в дверях, скрестив руки.
Рейн поднял на него взгляд. "Спасибо".
Но тот лишь пренебрежительно поднял руку. "Это место изменилось. Не думайте, что люди здесь не знают, почему". Он посмотрел между нами. "Я не знаю, что здесь произошло, но это не мое дело. Позвольте мне просто сказать, что я надеюсь, что все будет продолжаться в том же духе. И если то, что вы оказались здесь, поможет этому случиться..." Он пожал плечами и отошел от двери. "Я ухожу на весь день и закрываю за собой дверь. Если кто-то спросит, я ничего не видел".
И с этим он закрыл дверь, оставив нас с Рейном наедине.
Я взглянула на Рейна. Его горло подрагивало, но потом он взял себя в руки и повернулся ко мне, осматривая меня с ног до головы. Я держалась за живот. Раны, на которые раньше я была в слишком сильном бешенстве, чтобы обратить внимание, теперь были гораздо более заметны. Но они не убили бы меня.
Рейн встал и зашагал через комнату.
Я вскочила на ноги.
"Куда, черт возьми, ты идешь?"
"Сиськи Икс, принцесса. В другом конце комнаты. Я в порядке. Просто солнце меня достало".
Это была неправда. Хотя, по крайней мере, он мог двигаться. Это было уже что-то.
Он бросил на меня недоуменный взгляд, открывая ящик стола и роясь в нем. "Садись и перестань так на меня смотреть".
"Почему?"
Он засмеялся. "Неужели это слишком большой приказ?"
Я неохотно села, когда он вернулся и сел рядом со мной. Его дыхание было тяжелым и слегка дребезжащим. Кровь уже испачкала покрывало - моя, его.
Он расстегнул лишнюю пуговицу на своем пиджаке. Теперь он был весь изорван и испачкан, волосы разметались по лицу, рукава засучены до локтей. Мое некогда прекрасное платье было порвано и пропитано кровью.
Все изысканное, что было в нашем внешнем виде сегодня вечером, было смыто кровью.
"Спасибо", - мягко сказал он. "Спасибо, что пришла за мной".
Мое горло сжалось. Мне не нравилось, когда он так говорил. Это слишком напоминало мне о том, как он благодарил меня после того, как я позволила ему выпить из меня. Слишком искренне.
"Саймон говорил о тебе так, будто ты..." Мои губы скривились. "Как будто ты ничто. Да пошел он".
На губах Рейна мелькнула короткая улыбка, немного болезненная, потому что мы оба знали, что мое отвращение к Саймону было не единственной причиной, по которой я спасла Рейна. Но он не стал давить на меня.
"У меня есть кое-что для тебя", - сказал он и протянул маленький, неприметный сверток, завернутый в простую ткань.
Я не взяла его.
"Это не укусит тебя", - сказал он. "Я уже давно должен был сделать тебе свадебный подарок".
"И ты думаешь, что сейчас самое время для подарков?"
Уголок его рта сжался. "Я думаю, что сейчас самое подходящее время для подарков".
Я не была уверена, почему я все еще колеблюсь. Эта маленькая нотка в его голосе заставила меня подумать, что что бы это ни было, это будет больно.
Я взяла сверток, положила его себе на колени и развернула.
Потрепанная временем тетрадь и свободная стопка пергамента выпали на свет.
Немного дрожащей рукой я взяла верхний лист и развернула его, открыв нацарапанный выцветшими чернилами портрет - женщина с темными волосами, смотрящая вдаль, с лицом, частично наклоненным от зрителя. Рисунок был старым, чернила размазались, на странице расцвело несколько капель воды. Это напомнило мне другой выцветший рисунок тушью - разрушенный горизонт в городе далеко отсюда.
"Что... что это?" спросила я.
"Я думаю", - мягко сказал Рейн, - "это твоя мать".
Какая-то часть меня уже знала это. И все же эти слова вскрыли мою грудь, выпустив волну эмоций, к которым я не была готова.
Это нарисовал Винсент. Это была его рука - я узнала этот стиль рисования.
Винсент нарисовал ее.
Я осторожно отложила портрет. Под ним лежало потускневшее серебряное ожерелье с маленьким брелоком из черного камня. Я взял ожерелье в руки и положил камень рядом со своей рукой - рядом с кольцом, которое я носила на мизинце. Идеальное сочетание.
У меня сильно болела грудь. Я положила ожерелье на портрет. Блокнот остался лежать на моих коленях, нераспечатанный.
"Как?" Я задохнулась.
Я не могла заставить себя посмотреть на него.
"Медленно, вот как. В замке хранились записи и заметки за сотни лет. Винсент многое записал, но мало что из этого имело смысл".
Это звучало верно. Винсент любил писать, но в то же время был параноиком в отношении обмена информацией. Какие бы записи он ни оставил, они были бы намеренно расплывчатыми, труднодоступными для понимания кем-либо, кроме него.
"Я взял все, что было двадцать четыре года назад", - продолжил Райн. "Каждый день понемногу справлялся с этим. Только я. Больше никто не знает".
Мать, сколько времени это должно было занять. Просмотреть все эти сотни или тысячи записей самому.
У меня щипало глаза.
Я подняла еще один лист бумаги. Это было письмо - или неполный фрагмент письма. Это не был почерк Винсента, который я теперь знала наизусть. Он был более грязным и мягким, буквы стояли вертикально и петляли.
"Кто..." Слово было задушено, поэтому мне пришлось остановиться и начать снова. "Кем она была?"
"У меня тоже больше вопросов, чем ответов. Я думаю, ее звали..."
"Алана".
Мои пальцы проследили имя внизу письма. И все же я чувствовала, что оно знакомо мне до боли в костях. Как будто я вспоминала эхо того, как оно было произнесено в маленьком глиняном домике, десятилетия назад.
Затем моя рука переместилась на верхнюю часть письма. Але, - гласило оно. Вартана. Восточные районы.
Да поможет мне Богиня. Имя. Место. Вартана была небольшим городом к востоку от Сивриная. Само письмо мало что значило для меня, что-то похожее на лечебные заклинания и ритуалы из непонятной мне магии, но - имена.
"Насколько я понял, - сказал Райн, - она жила в замке какое-то время. Не знаю, как долго. По крайней мере, год, судя по разнице во времени здесь". Он отметил дату в нижней части вырванного письма, затем более раннюю дату на бумаге под ним. Это, похоже, была какая-то запись в дневнике - список ингредиентов. Растения. Некоторые я узнал, некоторые нет.
"Я думаю, - продолжал он, - она была магом. Колдуньей".
Я нахмурила брови. "Какого бога? Ньяксии?"
Даже когда я задала этот вопрос, я знала ответ. Моя мать была человеком. Некоторые люди могли пользоваться магией Ньяксии, но никто из них не становился особенно искусным в ней, и уж точно не больше, чем вампиры.
Рейн осторожно раздвинул страницы, оставив нас перед последним пергаментом. Этот, в отличие от остальных, не был письмом или дневниковой записью. Это была страница, вырванная из книги - диаграмма фаз луны. Внизу был изображен маленький силуэтный символ - десятиногий паук.
"Это символ Акаэи, - сказал он.
Акаэя - богиня неведомого и вершительница судеб".
Осознание нахлынуло на меня, когда я вспомнила, что Септимус говорил о моем отце. Что он искал кровь бога. Что он использовал провидцев, чтобы помочь ему в этом.
Солнце, блядь, забери меня.
Мой взгляд метнулся к Рейну, и он поднял брови в молчаливом подтверждении того, что его посетила та же мысль, что и меня.
"Что она сделала для него?" спросила я.
"Я не знаю. Хотел бы я знать. Месяцы поисков, и это все, что у меня есть".
В его голосе звучало разочарование, он был смущен тем, что предложил мне так мало. И все же я чувствовала себя прямо-таки обжорой от всего, что мне только что дали.
У меня было имя. Богиня, у меня было лицо.
И у меня было миллион вопросов и миллион возможностей.
Я снова взял в руки первый пергамент - рисунок. Кончики моих пальцев проследили старые чернильные линии.
Он нарисовал это. Он нарисовал ее.
Почему, Винсент?
Ты любил ее? Ты похитил ее?
И то, и другое?
Но я не слышала голоса в своей голове. Зачем мне вообще понадобилось придумывать его фальшивую версию, которая была бы чем-то, кроме скрытности, если это все, что он дал мне в жизни?
Или, может быть, его голос покинул меня, потому что он знал, что я не хочу слышать ничего из того, что он хочет сказать.
Глаза щипало, горло сжалось. Мой большой палец поглаживал пергамент взад и вперед. Присутствие Рейна рядом со мной казалось слишком близким и в то же время недостаточно близким.
"Она похожа на тебя", - пробормотал он.
Что-то в том, как он это сказал, причинило боль. С таким восхищением. Как будто не было большего комплимента.
Я проследил за каскадом темных волос на ее плече, за прямым углом ее носа, за жутко знакомым задумчивым наклоном ее рта.
"Я хотел бы дать тебе больше", - тихо сказал он. "Больше, чем имя. Больше, чем несколько клочков бумаги".
"Почему?" задохнулась я. "Почему ты это сделал?"
Я знала. В глубине души я уже знала.
Рейн сделал длинный вдох и медленно выдохнул. "Потому что ты заслуживаешь гораздо большего, чем то, что дал тебе этот мир. И я знаю, я знаю, что я был частью этого. Я лишил тебя возможности получить ответы на эти вопросы. Этого недостаточно. Я знаю, что это не так. Но..."
Его голос прервался, немного безнадежно, как будто он искал слова, но не мог их найти. Я тоже не могла найти их, кроме болезненной благодарности, которая набухала в моей груди, стягивая ее. Да, Рейн был прав. Он лишил меня возможности смотреть Винсенту в глаза и требовать ответов.
Но даже это, всего лишь обрывки прошлого, было больше, чем когда-либо давал мне отец. Это что-то значило. Это значило больше, чем мне хотелось бы.
Я чувствовала на себе пристальный взгляд Рейна, хотя я послушно опустила глаза на покрывало, стыдясь того, что он может увидеть в нем.
"Есть кое-что еще", - сказал он.
Слабый шелестящий звук, когда он потянулся в карман. Затем он положил бархатный мешочек мне на колени. Он был тяжелым для своего размера, изнутри доносился слабый металлический звон, когда он опустился.
Деньги.
Я подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Ошибка, потому что печаль на его лице была настолько обнаженной, настолько открытой, что это испугало меня.
"Что..." начала я.
"Золото", - сказал он. "Материал имеет большее значение, чем валюта. Любой человек в любой из человеческих наций возьмет его у тебя. Этого достаточно, чтобы продержаться. Я собирался послать еще, если тебе понадобится, но..."
Я резко встала, столкнула бумагу и мешочек с колен на кровать.
"Я не..."
"Просто дай мне, блядь, выговориться, Орайя". Затем, более мягко: "Просто... пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне сказать тебе это".
Я хотела отвернуться от него, но не могла. Эти ржаво-красные глаза, сверкающие в свете фонаря, держали меня в плену.
"В устье Литуро, недалеко от окраины человеческих районов, тебя сейчас ждет человек. У него есть лодка. Он отвезет тебя на торговые острова у побережья. Там ты сможешь сесть на корабль, идущий в любую точку мира".
Мои губы разошлись.
Все было подготовлено. Человек, ожидающий меня. Деньги. Эта тетрадь, завернутая и готовая, ждала меня.
Рейн никогда не собирался ставить мою свободу в зависимость от поддержки Дома Теней.
Он всегда собирался отпустить меня.
"Я-" Я задохнулась, но он стоял, едва морщась от ран, немигающие глаза не покидали моих.
"Иди", - вздохнул он. "Иди куда-нибудь подальше. Иди к человеческим народам. Узнай о своей магии. Я бы сказал тебе стать чем-то чертовски невероятным, Орайя, но ты уже такая, а это место тебя не заслуживает. И никогда не заслуживало. И я точно не заслуживаю".
Я снова открыла рот, но слова Рейна прозвучали быстрее, сильнее, словно он вытаскивал их откуда-то из глубины души.
"Я так и не извинился перед тобой так, как должен был. Потому что все, что ты когда-либо говорила обо мне, было правильным. Потому что ты всегда видела проклятую Богиней правду, даже когда я стыдился этого. То, что я сделал с тобой, было... это было непростительно". Он выплюнул это слово, словно испытывая отвращение к самому себе. Кончики его пальцев коснулись груди, в том месте, где мой клинок когда-то пронзил его кожу. Потому что я точно знала, где была эта метка. "Поэтому я не буду просить у тебя прощения. Я не собираюсь стоять здесь и говорить тебе, как мне жаль. Что, блядь, это даст тебе? Я не хочу просить тебя ни о чем. Я хочу дать тебе то, что ты должна была получить давным-давно. Потому что ты..."
Казалось, воздух покинул комнату - покинул мое тело, оставив меня стоять там, застыв, не дыша, не говоря, когда он шагнул ближе. Ближе. Я подняла подбородок, чтобы сохранить зрительный контакт.
Мама, эти глаза. Сейчас они были похожи на огонь, сверкающие, мокрые от слез, которые еще не успели пролиться.
"Ты - это все", - задыхаясь, произнес он. "Все. Так что иди, Орайя. Иди."
В горле у меня запершило. Я сглотнула комок, челюсть сжалась.
Все, что я могла думать, это: Ебаный дурак.
Если бы у него в союзниках был Дом Теней, это было бы одно дело. Но у Рейна больше не было союзников. Ни Кроворожденных. Даже ришан. Сейчас он как никогда нуждался в силе, которую я могла ему дать. Это был его единственный шанс вернуться на трон, и уж точно - единственный шанс сохранить его.
Он нуждался во мне больше, чем когда-либо.
"У тебя нет ничего, кроме меня", - сказала я. "И все же, ты позволишь мне уйти?"
"У меня нет ничего, кроме тебя", - пробормотал он. "Поэтому я отпускаю тебя".
От этих слов у меня закружилась голова, как будто весь мир сместился в направлении, с которым мое тело не знало, что делать. Рейн был так близко ко мне, что я чувствовала тепло его тела - ощущение, которое теперь казалось мне таким же знакомым, как моя собственная кожа. И я видела, как напряглись его челюсти и мышцы, словно объединяясь против первобытной силы, которая умоляла сократить расстояние между нами.
Как я узнала это так легко?
Почему это казалось таким знакомым?
Я молчала долгое мгновение.
Затем я обошла его, взяла с кровати мешочек с монетами и прижала его к его груди, достаточно сильно, чтобы он издал удивленный ох.
"Я не могу тебе поверить", - прорычала я.
Его лицо изменилось от удивления.
"Все только что стало интересным, - сказала я, - и ты думаешь, что я просто сбегу? Когда нужно драться? Когда у этого куска дерьма будет моя корона?" Я шагнула ближе, хотя это было опасно, хотя это поставило нас так близко, что наши тела почти сравнялись, моя голова наклонилась, чтобы выдержать его взгляд, усмешка над моим носом.
" Иди на хуй, Рейн", - прошептала я. " Иди на хуй."
Он долго смотрел на меня, не мигая.
И мы одновременно нарушили это подвешенное молчание.
Я не знала, кто двинулся первым. Поцелуй был похож на грозу над летней пустыней - поток, пронесшийся в одно мгновение, уничтожающий жару, настолько всепоглощающий, что внезапно ты не помнишь ничего, кроме дождя.
Он был везде и сразу.