Глава 45
Оставалось только ждать окончания осады. Они нашли жилье на ферме, недалёко от испанского лагеря. Хозяин, плотный угрюмый фламандец, заломил цену, но Василёк не торговался: «Хорошо, только кормить тоже будешь», - сказал он мужику. Большой дом с толстыми стенами был построен на века. Даже в августовскую жару внутри было прохладно. Фермер жил с женой, дочкой и маленьким сыном. Он один говорил на немецком, а семья его на каком-то диалекте, которого Василёк не понимал.
Василёк взял одну комнату на втором этаже, слуги его другую. В чисто выскобленной горнице кроме низкой широкой деревянной кровати, стола и стула ничего не было. Василёк бросил одежду на пол и попытался как можно поудобнее устроиться на тоненьком набитом сеном матраце. Хорошо подушка попалась мягкая, пуховая. В первую ночь он долго не мог заснуть, а потом снились какие-то дурные, страшные сны, от которых хотелось проснуться, но когда просыпался, всё еще было жутко, хотя он их уже не помнил.
Утром пришла служанка - рыженькая, веснушчатая, пухленькая, на щеках ямочки - принесла ему завтрак на подносе: молоко, сыр, аппетитно пахнувший свеже-испечённый хлеб, да варёные яйца. Потом, уже у двери, задержалась и спросила по-своему, мол не надо ли гостю ещё чего. Василёк откинул покрывало и улыбнулся ей. Она оглядела его с любопытством, видно то, что увидела, понравилось, потому что она плотно прикрыла тяжёлую деревянную дверь и подняла юбки. Когда девушка ушла, он заложил руки за голову и заснул уже спокойно, без сновидений. После отдыха завтрак показался ему особенно вкусным.
Вечером, ему опять захотелось, чтобы она к нему пришла. Все сидели за столом и ужинали. Когда служанка подала ему тарелку с дымящейся похлёбкой из кролика, он слегка погладил её по руке. Девушка вспыхнула, а фермер посмотрел на них подозрительно. После вечерней молитвы весь дом затих, и она проскользнула в его комнату, разделась, легла к нему, прижалась мягким нежным телом. Она смущалась и робела в его объятиях, хоть и не в первый раз. Василёк не думал ни о чём, девушка ему нравилась, с ней было приятно, и он доставлял ей удовольствие. Наутро, она ласкалась к нему, как кошечка.
Так Василёк и коротал время: днём бродил по испанскому лагерю, дивился их оружию, расспрашивал про мост и другие сооружения их инженеров, учил испанский с переводчиком, иногда виделся с наместником. А ночи проводил с Мари. Кроме её имени, он совершенно не понимал, что она говорила. А она тоже только выучила его имя, по-русски, и когда ей было особенно с ним хорошо, шептала «Василий», но как-то совсем по-другому.
Прошло несколько дней, и она начала ластиться к нему на людях: гладила по волосам, дотрагивалась до плеча. Василька это не беспокоило, даже нравилось, но фермер смотрел на него всё злее и угрюмее. Наконец, Василёк сообразил, почему: видно, хозяин-то и лишил её девственности, по согласию, нет ли, кто знает, а теперь ревновал к молодому любовнику. Василёк ожидал, что Васька опять начнет его увещевать, но Ваське это дело было понятно: несколько месяцев мужик один, вот и взял девку к себе в постель, всё просто и обычно. Не то, что с ведьмой, небось писем Мари писать не будет, да и читать она не умеет.
Семнадцатого августа Антверпен сдался. Василёк, в свите наместника, въехал в огромные ворота под старинным городским гербом. Улицы были пустынны. Горожане заперлись в домах, ожидая грабежей и насилия, как после другой испанской осады, десять лет назад. Но Фарнезе приказал обращаться с жителями миролюбиво. Он даже пригрозил своим солдатам: мародерничать будете - повешу. Наместник хотел поддержки горожан, их покорности королю, а не мести. Василёк подумал, что Фарнезе поступает очень умно и по христиански. Он проникся к нему уважением. Вскоре пришла записка: «Дон Межири, я отплываю с докладом к королю завтра, на рассвете. Будь на борту». Васильку захотелось купить Мари подарок, чтобы память о нем осталась. Приказав своим с лугам собираться, сам поскакал в город. Он зашёл в одну из немногих открытых лавок, выбрал золотой браслет да золотое ожерелье с зелёными камешками. На обратном пути предвкушал её радость, когда подарки даст, сладкую ночь, последнюю.
Только подъехал к дому, как навстречу выскочил Васька:
- Ой, беда, пан Василий!
- Что случилось?
- Мари!
Василёк вбежал в свою комнату. Мари лежала на его кровати, лицо в синяках, губы разбиты.
- Васька, кто?
- Хозяин её так. Видно полез к ней, а она сопротивлялась. Он и начал её бить. Пока мы с Петькой не подоспели. Ну, Петька ему показал, что к чему. Сам еще неделю лежать будет.
- Молодец ты, Петька, убить его мало, да тоже семья, дети.
Мари слабо улыбнулась Васильку, а он нежно погладил её по голове.
- Нельзя её здесь оставлять. Насильно хозяин её заставит, или убьет. Васька, вещи её собери, с собой в город возьмем.
Вещей у Мари почти не оказалось. Жена фермера жалостливо попросила у Василька денег за постой. Она была не виновата, и он заплатил.
Посадил Мари перед собой на лошади и поскакали в Антверпен. Ей, видно, было больно, она кусала губы, чтобы не застонать. В городе, Василёк не знал, что делать. Спросив у прохожего, где евреи живут, быстро нашёл дом раввина. Он постучался и отдал недоверчивому слуге письмо от пана Аврома. Через несколько минут, к нему вышел сам раввин. Они заговорили на немецком:
- Я прочел письмо. Тебе нужны деньги?
- Нет. Помощь твоя нужна.
- Что я могу сделать?
- У этой девушки, - Василёк показал на Мари, - никого нет. Я не могу взять её с собой. Ты можешь приютить её?
Раввин увидел разбитое лицо девушки и посмотрел на него с удивлением:
- Она еврейка?
- Нет, но я завтра утром уплываю в Испанию с наместником, по делу пана Аврома. Ей некуда идти.
- Скоро нам всем некуда будет идти, - угрюмо покачал головой раввин. - Хорошо. Неси её в дом.
Василёк подхватил Мари на руки и бережно опустил на кровать в комнате, где показал раввин.
- Я оставлю тебе денег.
- Не надо, я позабочусь о ней. Не беспокойся.
- Напиши пану Аврому в Вильно, как она. Если у неё будет ребенок, мой ребенок, я хотел бы знать, хорошо?
- Я сделаю, что смогу.
- Спасибо тебе. Я не понимаю её. Ты можешь перевести?
Василёк наклонился над Мари, ободрительно улыбнулся ей. Раввин переводил его слова:
- Я уезжаю, завтра утром. Этот человек позаботиться о тебе. Спасибо за ласку твою. Мне было хорошо с тобой. Прости, если я тебя обидел.
Мари ответила медленно, с трудом:
- Ты добр ко мне. В первый раз в моей жизни. Я не забуду тебя.
Тут Василёк вспомнил про подарки, попросил остаться с ней наедине. Когда все вышли, он дал ей ожерелье, надел на запястье браслет. Она сжала его руку. Он поцеловал её в разбитые губы, последний раз погладил по нежному плечу. Вышел из дома с комком в горле.
Потом, уже на улице, повернулся к своим:
- Я не понимаю, как здоровый мужик может девчонку беззащитную, слабую, так бить! За что? Что отказала ему? Не понимаю я этого.
- Потому не понимаешь, - ответил Васька, - что никогда тебе, пан, от девки отказа не было. Вот и с Мари. Небось улыбнулся ей, она в постель к тебе и пошла.
- Так-то оно так, но если бы «нет» сказала, что бы я, бить её, насиловать начал? Никогда я этого не пойму.
Когда ложились спать, Петька, обычно молчаливый и застенчивый, вдруг спросил:
- Дядя Вася, а и вправду, почему девки к пану в постель так и лезут?
- Тебе что, Мари приглянулась? - рассмеялся Васька.
- Хороша она, вся в веснушках да ямочках! - смутился парень.
- То-то ты eё хозяина так измолотил! А с паном, кто их, баб, знает. Лицом красив, весел, обращением ласков. Может, и ещё он что знает, что нам не ведомо.
Глава 46
Василёк взошел на корабль с тяжелым сердцем, но, как и прежде, соленый ветер привёл его в хорошее настроение. Он стоял на палубе рядом с наместником и расспрашивал про Лиссабон и про Испанию.
- Я был женат на португальской принцессе. Она умерла, - сказал Фарнезе. - Я люблю Португалию -это самая живая страна в мире.
- Я спешу. Я хочу вернуться к моей принцессе, - ответил Василёк.
- Моя принцесса была довольно скучна, но она родила мне сыновей.
- Я никогда не скучаю с моей женой. Она необыкновенная, подруга, любовница. - Василёк произнес эти слова и сам удивился.
Это была правда, но странно было, что он говорил это испанскому гранду, которого почти не знал. Василёк вдруг подумал, что Елизавета наслаждалась страстью и любовью не меньше, а может и больше, чем он. Она жаждала его, а он уехал, оставил её одну. Что, если она завела себе любовника? Полюбила другого? Боль резанула по сердцу. Нет, она ждёт его, он вернется к ней, как обещал. А Рахель? Он не может вернуться к обеим. Василёк тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Он решит это позже.
Путешествие на военном корабле было совершенно другим, чем на торговом. Торговый переваливался с волны на волну, а военный разрезал воду, как ножом, мягко, гладко. Даже Васька с Петькой не так мучались. Наместник пригласил капитана, офицеров, и Василька с ним обедать. Каюта Фарнезе была роскошно убрана дорогими тканями, на полу мягкий ковер, на столе - хрусталь да серебро. Василёк рассеянно крутил конец скатерти и вдруг спросил хозяина:
- А что это за материя?
- Это шёлк, его привозят из Китая. В Польше такого нет?
- Я только один раз видел покрывало из него. - Он покраснел от воспоминания.
- На постели красивой женщины? - засмеялся капитан, заметив его смущение.
- Мне кажется, дон Межири не думает ни о ком, кроме своей жены, - улыбнулся Фарнезе. - Он, как Одиссей, рвется на Итаку.
- Да, для меня она самая красивая женщина в мире.
И это, тоже, было правдой. Василёк постарался отвлечься. У тарелки положили какие-то странные инструменты, и не зная, что с ними делать, он следил за хозяином. Когда подали мясо, тот разрезал его ножом, а потом, вместо того, чтобы взять куски руками, взял инструмент, напоминавший трезубец, только с двумя, а не тремя, зубцами, наколол кусок мяса и засунул в рот. Василёк смотрел на это с интересом, потом сделал так же.
- Это называется «вилка», - объяснил Фарнезе. - Они популярны в Италии, так проще есть.
Васильку и руками есть было просто, но из вежливости он стал пользоваться вилкой.
Они проплыли через Ла Манш, пролив разделявший Англию и Францию. Погода была ясная, и видно было оба берега, настолько близко они были друг от друга.
- Я слышал, что англичане французы все время воюют.
- Да, они часто воюют, но не сейчас. Похоже, скоро мы будем воевать с Англией. Они слишком нас беспокоят.
- Беспокоят?
- Да, в Новом Свете. Их пираты захватывают и топят наши корабли.
- У нас мало что известно о Новом Свете.
- Я сам никогда не был, но в Лиссабоне ты увидишь множество кораблей отправляющихся на восток, в Африку, Индию, Китай. А еще на запад, в Америку.
- Aмерика, - Василёк повторил незнакомое слово несколько раз, почувствовал его на вкус. - Это похоже на имя женщины.
Погода становилась все теплее, Василёк остался в одной рубахе, но ему все равно было жарко.
- Я привык к холоду, к снегу, - говорил он Фарнезе. - От этой жары, мне все время хочется спать. И совсем раздеться, но и это не поможет. Кожу не снимешь!
- Ты привыкнешь и полегчает. В Лиссабоне я пошлю к тебе своего портного. Тебе нужна новая одежда для представления королю.
- Я не достоин твоей доброты, герцог.
Они вошли в Лиссабонскую гавань утром великолепного солнечного дня. Небо было высокое и голубое, и город раскинулся перед ними: большой, каменный, взбирающийся на окружающие холмы. У Василька перехватило дыхание:
- Это так красиво! Ты прав, я хочу побыть здесь хоть несколько дней.
- Ты можешь остановиться у меня во дворце, будь как дома. Мой слуга, Карлито, покажет тебе город. Он и перевести сможет.
Они ехали по городу к дворцу Фарнезе. Василёк восторженно смотрел по сторонам на огромные, из камня и мрамора, витиевато, по-восточному, украшенные дворцы и соборы; вдыхал незнакомые волнующие запахи; удивлялся на странные, колючие деревья.
- Это пальмы, - подсказал Фарнезе.
Василёк рассматривал спешащую толпу, поражаясь разнообразию одежд и оружия. Взгляд его заострился: он увидел необыкновенных людей, а может это были черти из ада? Они были совсем черные, только глаза и зубы белели. Он вопросительно посмотрел на Фарнезе и тот ответил:
- Это рабы из Африки. Их много в Лиссабоне.
- Рабы? Они на вас работают?
- Да. Они принадлежат хозяевам. Их можно купить, продать, как лошадей.
- Как у нас холопов значит, - и Василёк помрачнел.
Он впервые увидел океан - сверкающий драгоценными камнями, отражающий блеск солнца, голубой, заманчивый, притягивающий. Ему хотелось погрузиться в теплую воду, смыть с себя пыль и усталость дороги.
Фарнезе уехал в Эль Эскориал в тот же день:
- Король не любит ждать, - объяснил он гостю. - Мой дом и прислуга - в твоём полном распоряжении.
Василёк остался со слугами в огромном, гулком дворце. Пришел личный портной герцога, обмерил Василька и сказал, что новая одежда будет готова через два дня. В Испании, по примеру короля, были модны короткие куртки с прорезями, сквозь которые просвечивал атласный дублет, коротенькие штаны и чулки. Василька стесняли узкие рукава дублета и раздражали обтягивающие липнувшие к ногам от жары чулки. Но делать нечего - к королю надо одеться соответствующе. А пока, Васильку захотелось слиться с толпой, посмотреть Лиссабон не привлекая к себе ненужного внимания. Он попросил Карлито, который неплохо понимал по-немецки:
- Найди нам одежду обычную, чтоб никто на меня не смотрел, и чтоб полегче, жарко мне больно.
Карлито удивился такой просьбе, но понял, принес для всех простые льняные рубашки, холщовые штаны до колена, как носили большинство простолюдинов. На голову Василёк нахлобучил плоский жёлтый берет с гусиным пером и залихватски заломил его набок. Васька с Петькой тоже переоделись и все вышли на улицу, не забыв прихватить кинжалы.
Толпа понесла их на базар, где в глазах запестрело от нарядов из разных земель, в нос ударили запахи пряностей из далеких стран. «Прямо Вавилон какой-то», - думал Василёк с восторгом. Ему нравилось все это разнообразие. На минуту захотелось забыть обо всем, всё бросить, уплыть в Индию, Африку, или в саму Америку, в поисках приключений и сокровищ. Но он знал, что душа его осталась в Межиричах, и ни в какую Америку или Индию он не поедет.
Продолжение следует...