Анатолий Гриненко
Но вижу, моему рассказу не поверили, и Андрей принял все
как хороший авиационный анекдот.
— Анатолий! Какая у тебя в «Аэрофлоте» жизнь интересная
была, сейчас как-то все скучно!
И все, что я рассказал сейчас, на этом дне рождения —
святая правда! Я вижу, что и здесь все получили удовольствие и
Андрей тоже.
— Так что, Андрей, во все времена, на любом типе работа
летчика практически одинакова: на Пе-8 и Ли-2, на Ту-154 и Ан-
26 — это я еще в молодости узнал от моего первого командира
Ан-2 Саши Быкова: от летчика все зависит, а от учебника по
самолетостроению — очень мало!
***
Быстро пролетели эти полтора месяца: съездил к дочери в
Москву, пообщался с внуками. Встретился со старыми
друзьями, побывал на концертах и спектаклях, послушал гитару;
одноклассник, друг детства, тоже увлекается! Все зажаты этими
непростыми условиями карантина.
Первого сентября, наконец, увиделся со своим «Бекасом»,
поздоровался как с хорошим, надежным другом. Пора на работу,
еще один непростой период в этой жизни; очень напряженное
время. Осень, десикация, короткий рабочий день. Заморозки по
ночам, утром туманы, необходимо быть очень внимательным:
накапливается усталость, все спешат, нервничают, просят.
Перелеты с точки на точку. Требуют иногда невозможного,
засевается сейчас все: вдоль автострад, межу линиями
электропередачи.
Два года назад, на осенних работах, обработка поля вдоль
автострады: полотно автострады, кювет, засеянная полоса
подсолнечника до лесопосадки. За лесополосой поле; полоса
шириной 30 метров, и вдоль — линия электропередачи, 25–30
метров, еще линия, параллельно первой.
Проехали на автомобиле с фермером, посмотрел: между линиями поперек проводов, соединяющих эти две линии — нет. Просмотрел все, не пропустить бы чего — между линиями точно ничего нет, никаких проводов, почему две линии, непонятно, впрочем, вторая запасная — может быть. У нас все может быть!
Взлетел, начал работать. Заход: прошел вдоль дороги до
лесопосадки одну ходку — достаточно. Ширина захвата 30
метров. Вышел с гона, стандартный разворот, вниз. Сложность в
том, что при боковом ветре при перетекании воздуха через
лесополосу возникает болтанка и пройти необходимо между
ЛЭП и лесополосой, а это повышенное внимание — столбы
линии рядом.
Выход из гона и заход сейчас выполняется между двумя
линиями электропередачи, слева, справа столбы —
одновременно. Не дай бог: где-то пропустил перемычку между
линиями. Поле повышенной сложности; прохожу этот гон,
взлетный режим, вверх.
Вдруг хлопок! Выполняю разворот, строю заход — здесь уже линия с одной стороны. Дальше все просто, уже чистое поле, только на выходе с одой стороны лесополоса, но это как везде. Других полей, как в Кустанайской или Целиноградской областях, здесь нет.
Снижаюсь, захожу на гон, как на цель в молодое время. Все-
таки что означает этот хлопок, постоянно необходимо смотреть,
слушать. Самолет ведет себя нормально, что же все-таки это
было? После посадки надо выйти, осмотреть: вполне возможно,
что-то отвалилось. Какое-то справа световое пятно колеблется,
беспокоит. Смотрю за столбами слева, а справа что-то не так,
кто-то со мной рядом летит, выхожу из гона, в разворот: сейчас
уже можно повернуть голову.
Господи! Что же это такое? Справа за закрылком что-то белое полощется, но это не пламя, нет! Рассматривать некогда — земля рядом. Поворачиваю голову еще раз и вижу оборванный кусок обшивки крыла.
Разворот, домой. Площадка по курсу — это уже удача.
Подобное описывает Игорь Шелест: срыв обшивки с верхней
части крыла на мощном Ил-2. Сильное кренение: самолет
валится на правое раненое крыло, ручка полностью влево, почти
полностью дана левая педаль — летчик кое-как дотянул до
аэродрома и только благодаря своей выучке. Очень сложная
посадка. Рулей не хватает, точный расчет, и на посадке самолет
валится на правую стойку, но здесь уже бы земля...
Здесь же рулей вполне хватает, усилия на рулях небольшие
— особой сложности не замечаю. Срыв обшивки произошел на корневой части, занятой закрылком. На половине, занятой элероном, обшивка была, это уже намного проще, и легкий самолет, конечно, не тяжелый штурмовик. Но все равно летчик должен знать, что в любой момент ситуация может измениться.
Заход на площадку, выпуск закрылков в первое положение
— полоса здесь как на хорошем аэродроме, длины вполне
хватит. Убираю обороты, приземление, пробег. Вижу издалека:
мне машет руками водитель. Выключаю двигатель, не
докатившись до площадки, открываю фонарь, выхожу. С
передней кромки тканевую обшивку сорвало размером с
полплоскости и забросило этот кусок на растяжку, и он хорошо
держится на заднем лонжероне. В полете полощется как флаг, но в воздушный винт не попал; почему-то его вытянуло в полете во внешнюю сторону. Что бы могло быть, если бы этот кусок
синтетической ткани там в поле, между линиями
электропередачи, попал бы в винт? Мурашки по спине!
Звоню Вячеславу, докладываю. Он сразу не может понять:
как это самолет порвался? Постепенно во всем разобрались —
на базе готовится тягач с прицепом, а мы сливаем топливо и
жидкость из баков. Фермер предложил более практичный
вариант: оторвать полностью этот кусок и доработать поле. А
что здесь такого? Снизу же обшивка есть!
Позвонил Сергей, запросил координаты. Загрузили мы с
приехавшей бригадой аэроплан на «телегу» и едем на базу.
(Продолжение следует)